Сказки Сиреневого леса (СИ) - Никольская-Эксели Анна Олеговна. Страница 4

      На огонёк заглянула Сосновая королева. У неё фиолетовые губы и пальчики в морщинках - накупалась в пруду за Лисьим холмом. Вся мокрая и зубасто хохочет.

      Махровое полотенце из бабушкиного сундучка и самоварчик на берёзовых стружках. Малиновый пирог попыхивает, шевелится под песочной корочкой. Отрежу ломоть - оближу с пальцев бордовый сок.

      Хорошо с ними, с лесянами. Душевно.

      Играем в лото. Тёплый ветер с реки шевелит Пожарнику рожки. Дяденька Сверчок достаёт из футляра вишнёвую скрипочку.

      Симфония летнего леса.

Эхо

В старой сосне на Лисьем холме есть маленькая потайная дверца. Она выкрашена зелёной эмалью. Увидеть её можно только в полнолуние, прихватив из дома сиреневые очки в дырочку. Рядом с дверцей висит стеклянный колокольчик. Если дёрнуть за шнурок, раздастся вот такой звук: - Динь-дирилинь!

      Перелётные птицы сказали, что за зелёной дверцей живёт сам Эхо. В его мохеровой бороде порхают ночные мотыльки, а в глазах - бескрайнее черничное поле. На завтрак Эхо любит яичницу из восемнадцати перепелиных яиц и квас из колодца с отражением звёзд. Он никогда не глядится в зеркало и не выносит комариных куплетов.

      Старый заяц-русак рассказывал, что в полнолуние Эхо играет на саксофоне для малюток летучих мышей. Они надевают разноцветные шляпки и танцуют медленный фокстрот. В Эхо влюблена сама Сосновая королева. Иногда она плачет по нему янтарными слезами.

      - Динь-дирилинь! - дёрну за шнурок.

      Отзовётся Эхо:

      - Динь-дирилинь!

      Эх, шутник ты, Эхо. Затворник.

Карамельный салют

Светлячки макают попы в ведёрко с неоновой краской. Они берут её у маляра, который работает на Лисьем холме.

      У него пилотка из лопуха и сиреневый комбинезон с карманами-нашлёпками. В бороде из моха растёт костяника. Тихонько насвистывает маляр под нос что-то волнушко-сыроежковое.

      В карманах - лимонное драже и прозрачные карамельки. Маляр раскрашивает радугу. По вечерам он достаёт из большого кармана складное плюшевое ружьё и заряжает его карамельками.

      Светлячки съезжают на попах вниз по радуге. Рисуют созвездия - Малая Медведица, Большая, Кассиопея, созвездие Гончих Псов…

      Вдыхаю тёплый августовский вечер. Он сделан из светлой грусти, полыни, чёрной смородины и блеска стрекозиных крылышек. Густой, плотный.

      Хватай его пригоршнями! Скорей! Закатывай в баночки от корнишонов до зимы!

      В небе расцвели золотые шары. Два, четыре, десять, восемьдесят шесть! Неужели светлячки?..

      Это карамельный салют.

Бывает

Тётенька Мышь считает, что в мире не бывает трёх вещей: беспросветного мрака, бесконечной тоски и бегемотиков.

      - Не бывает в мире бегемотиков! - говорит тётенька Мышь и хмурится.

      - Просто они живут в Африке. И ещё в зоопарке, - объясняю ей.

      - Бывают лоси, божьи коровки и кукушки. Филины и сеноставцы. А бегемотиков - нет! - упорствует тётенька Мышь.

      Она раскатывает тесто на черничный пирог. По кухоньке плывет белый мучной одуванчик. На стене фотография Анжелины Балерины, дальней заграничной родственницы.

      В окошко заглядывает Сосновая королева. Отодвигает пальцем кружевную занавеску:

      - Привет!

      Она спешит на посиделки за чашечкой чая в семейном кругу. В руках корзинка свежих еловых булочек.

      - Докажи же, что бегемотиков не бывает? - кричит ей тётенька Мышь.

      - А вот и бывает. Смотри скорей!

      Босиком выбегаем на крыльцо. Нагретое, шершавое.

      Берёзы в золотых монистах, клёны вырядились как на пожар. Даже дубки переоделись за ночь в тёплое жёлтое. Сбросили деревья под ноги летние сарафаны - лёгкие, шуршащие. Это их поцеловала осень.

      По незабудковому небу клином плывут журавли.

      - Не журавли это, - тётенька Мышь подкручивает подзорную трубу. - Бегемотики перелётные.

      - Не может быть!

      - Может.

      По лесу бредёт сентябрь.

Маленькие леди

Лорду Теннисону

В хрустальном лесу падает сиреневый снег. Падает, укутывает пушистые лапы сосен сладкой ватой. Лизнёшь языком - мигом растает.

      В сугробном домике под кустом барбариса спят малышки Лу и Ли. Колыбелька из хлопковой коробочки - тепло и уютно. Тлеет в уголке лучина-ночничок. Бабушка постукивает вязальными спицами из куриных косточек. Чепчик для Лу и пинетки для Ли почти готовы.

      Им снится море из бутылочного стекла. Баюшко-море - далёкое, хмурое, северное. Плещется в чёрной лоханке из фьордов, хватает за пяточки.

      На песке крошечные следы - сразу и не разглядишь, чьи. Здесь прошли быстрые ножки в деревянных кломпенах-башмачках.

      В перламутровой ракушке розовый лёд. Застывшие слёзы грустного моря.

      Спите, маленькие леди, усните до весны.

      В хрустальном лесу падает сиреневый снег.

В декабре

Синицы надели меховые шапочки из заячьих хвостов. Дышат на ледяные оконца в пруду. Один вздох - одно желание.

      Чешуйчатые спины сквозь серый перламутровый лёд.

      - Чьи вы! Чьи вы? - беспокоятся синицы.

      Спит тётка Щука под ледяной толстой коркой. Русалки бродят впотьмах, кутаются в енотовые муфты, зябнут.

      Грустно в сенях моим малиновым лыжам. Тяжко лыжам без лыжни, как ниточке без иголочки.

      Вынесу на двор, воткну в сугроб - смажу, развеселю!

      Озеро за Лисьим холмом - не видать его! Засыпало из небесного сита снежной манкой. Выйду на ледок с опаской - не хрустко ли?

      Не хрустко. Стою на твёрдом ледяном айсберге. Только вместо пингвинов - синички. Катаются на самодельных коньках по ледяному тёмному пятачку. Над ними облака тёплого пара. Один вздох - одно желание.

      Загадаю декабрьское - самое заветное.