Лабиринты души - Гнездилов А. В.. Страница 8

— Пора убить герцога, — молвил он, указывая на двери.

— Может, оставим ему жизнь? Не пустится же он за нами в погоню по воде, — заметил один из матросов.

— Ты в этом уверен? — воскликнул капитан. — Да разве не заколдован весь этот дворец и остров? Разве не заснули мы все, хотя сторожили герцога?

Убежденные его доводами, моряки повернулись, чтобы идти в тронный зал.

— Стойте, стойте! — в ужасе крикнула Илиона, пытаясь остановить их.

Она бросилась к ним, цепляясь за обнаженные клинки и стараясь преградить дорогу. Внезапно обе створки массивной двери дрогнули и медленно растворились. За ними никого не было, но протяжный звук, подобный дальнему зову охотничьих рогов, влетел в залу, и эхо, повторив его, откликнулось во всех залах дворца. Моряки замерли. Второй звук, многоголосый и громкий, за ним третий, четвертый — целый поток хлынул из дверей, заполнив пространство. Люди не могли противостоять этому водопаду музыки и побежали. Дворец оказался титаническим органом, и смерть ждала каждого, кто посмел бы встать на пути гармонической лавины, несущейся по извилистым коридорам к выходу. Мердол схватил оглушенную Илиону на руки и последовал за своими сообщниками. Последний взгляд леди успел запечатлеть в просвете стен тонкие руки герцога, устремленные к клавишам.

Море яростно кипело вокруг судна, когда оно покидало бухту, однако плаванье завершилось благополучно. Через месяц путешественники уже были у родных берегов. Команда, захватив награбленную добычу, переправилась на землю, не заходя в порт. Па каравелле остался один Рэдлей. Мердол взял на себя заботу об Илионе. После пережитого потрясения во дворце герцога она, казалось, утеряла рассудок, и тщетно Мердол, терзаемый совестью, ожидал, что ее затмение со временем пройдет. Наконец по совету врачей он решил прибегнуть к целению, которое могло дать результат, но грозило опасностью смерти. По миниатюре, украденной во дворце, Мердол заказал куклу, которая должна была бы как две капли воды напоминать герцога. Посаженный в кресло двойник предстал перед Илионой. Результат оказался совсем неожиданным. Леди и кукла исчезли на следующих же день, и никто не мог найти их следа.

Прошел год после этих событий. Мердол готовился к свадьбе с известной красавицей, нашедшей способ укротить его дикое сердце. Перед обручением, следуя капризу невесты, он в последний раз вышел в море, чтобы затем сжечь судно в знак прощания со своей разгульной молодостью. Как и в первый раз, внезапный ураган сорвал его планы, пустив корабль ко дну. Привязанный к обломку мачты, Мердол тщетно пытался бороться со злобой морского гения.

Наступила ночь, и сквозь разрывы низко несущихся туч проглянула полная луна. В завываниях ветра капитан услышал далекие звуки органа. Они приближались, становясь все громче и громче, пока не заглушили рев океана. Волны, подчиняясь музыке, становились все выше и грознее. Торжественное траурное шествие, прерываемое рыданиями высоких голосов, звучало в этой мелодии, потрясающей стихию. Руки Мердола ослабли. «Возмездие?»— мелькнула страшная мысль. Но внезапно похоронные звуки сменились ясной песней весны. Это было прощение — и шторм начал стихать. Как мираж, возник перед Мердолом силуэт каравеллы, и через мгновение он лежал на палубе. Над ним склонился капитан Рэдлей. У штурвала опять темнела неподвижная фигура герцога, сидящего в кресле. Рядом с ним стояла Илиона. Мердол приблизился к ней.

— Илиона! Убей меня, но ответь, ты ли окончила мелодию, что управляла бурей?

Леди молчала, улыбаясь той же легкой улыбкой, что была на прекрасном лице спящего герцога.

Цветок кобольда

У каждого на земле свой путь, но одни забывают его и сворачивают в сторону, другие останавливаются, третьи ищут иную дорогу, сменив старую. И порой так трудно сохранить верность начальной цели, особенно на закате дней, когда силы на исходе.

Вот так случилось, что один человек, по имени Тульп, всю жизнь странствовал по миру и искал любви. Не простой, а необыкновенной, такой, которая превращает жизнь в сказку, открывает небесные двери, дарит счастье и преображает все вокруг. Однако шли годы, он никого не встретил, возраст обрекал на неудачу его несбывшиеся надежды, и бедняга только по привычке передвигал ноги и вглядывался в лица прохожих. Само странствие превратилось для него в смысл существования.

Однажды, осенней порою, Тульп заблудился в горах. Спускались сумерки, с хмурого неба накрапывал дождь. Не было поблизости и следов жилища, но внезапно путник наткнулся на деревянный крест, второй, третий, еще, решетку ограды — и он понял, что попал на старое заброшенное кладбище. Заросшая травой дорога, облетевшие кроны печальных деревьев, запущенные холмики могил свидетельствовали о том, что кладбище давно никто не посещал. Поддавшись настроению, Тульп задумался о своей судьбе и, возможно, не столь далеком конце…

Откуда-то донеслись унылые удары колокола. Они приближались, и вскоре в полутьме вырисовалась причудливая процессия. Шестеро человек в траурных лиловых одеяниях шли впереди с горящими факелами в руках. Седьмой в монашеском клобуке нес небольшой колокол и время от времени бил в него. За ними следовала шестерка белых лошадей, впряженных в открытую серебряную карету. В ней на постаменте стоял кованый гроб, укрытый богатой парчой. Кавалькада всадников в рыцарских латах сопровождала гроб. Печальный кортеж приблизился к кладбищу и остановился. Слуги с факелами устремились за ограду, но вскоре вернулись.

— Ничего, ни одной пустой могилы, — доложили они всадникам.

Безнадежно махнув рукой, один из рыцарей приказал двигаться дальше. Процессия вновь выстроилась и двинулась в ночь. Часть сопровождающих, вероятно показывавших дорогу, повернула домой.

Тульп подошел к одному из нищих, только что получившему от всадников щедрую подачку, и спросил его о странной процессии.

— Видите ли, господин странник, эти люди ищут место, где бы похоронить ведьму. По приказу короля никто не вправе выкопать для нее могилу, так как на него ляжет проклятие и он станет наследником колдовских чар. Вот они и ищут уже готовую, вырытую могилу, в которую бы еще никого не положили.

— Долго же им придется искать, — задумчиво произнес Тульп.

— И не говорите, сударь, — согласился нищий. Уже и сам король помер, и замок, где жила ведьма, почти разрушился, а катафалк с ее телом все скитается по земле и нигде не находит прибежища.

— Так что стоит бросить его? — спросил Тульп. — Поди, и от ведьмы за много лет лишь кости остались.

— Вот и ошибаетесь, господин. Ведьма цела, как в день своего упокоения. Уж много раз то власти, то разбойники останавливали процессию, думая, что им морочат голову и перевозят какие-нибудь сокровища. Но когда открывали крышку, то убеждались, что все как есть. Мало того, что тление не коснулось даже ее мизинцев, но открытые глаза сверкают тем же блеском, что у живой. Вот почему провожатые боятся и ослушания, и самой покойницы и готовы скитаться до скончания века.

Странно заныло сердце Тульпа, словно история эта имела отношение к нему самому. Но дорога вела его дальше, и он последовал ей, хотя и был уверен, что никто и ничто не ожидает его в пути.

Прошло немного времени, и Тульп набрел на уютную деревеньку. На окраине ее стояла стеклодувная мастерская, и все проходящие мимо могли полюбоваться изделиями мастеров, а то и приобрести что-нибудь. Тут были и изысканные вазы, и кубки из цветного хрусталя, и украшения для женщин, и сладкозвучные колокольцы, и забавные игрушки для детей. Но Тульпу больше всего понравились стеклянные картины с резными пейзажами, цветами и фигурами людей. На одной из них была изображена прелестная юная девушка, склонившаяся над озером, из которого ей навстречу вставало ее отражение. Под определенным углом казалось, что красавица поднимает глаза и смотрит улыбаясь на зрителя. Легкий поворот — и глаза ее опускаются, взгляд устремляется вниз. Теперь уже отражение улыбается волнующим блеском глаз. Тульп буквально влюбился в портрет и приобрел его, отдав за него все имевшиеся у него деньги. Что с ним делать дальше, он не знал, так как не имел дома, где мог бы повесить его.