Королевство кривых зеркал (с иллюстрациями) - Губарев Виталий Георгиевич. Страница 7

– Король пригласил нас на совещание по какому-то важному государственному делу, а сам, оказывается, ещё не завтракал. Послушайте, главный министр, не смотрите на меня! Вы же знаете, что я не переношу вашего взгляда.

– Никто не переносит моего взгляда, министр Абаж! – усмехнулся Нушрок.

– Вы очень любите хвастаться своими глазами, главный министр, – раздражённо пророкотал человек-жаба. – Не лучше ли нам поговорить о деле? Не кажется ли вам, что кривые зеркала уже перестали действовать на наш народ?

– Да, кажется, министр Абаж. Вчера мальчишка-зеркальщик даже разбил одно кривое зеркало!

– Жители королевства обнаглели, Нушрок! Чтобы держать народ в повиновении, пришло время почаще прибегать к устрашению. – Абаж вынул из кармана большой ключ. – Вот что нужно нашему народу!

Чёрные глаза Нушрока сверкнули.

– Что это? Ключ?

– Да, ключ от цепей для моих сеятелей риса. На моих болотах стало очень неспокойно, Нушрок, и я приказал сделать цепи и замок с ключом по вашему образцу.

Нушрок внимательно рассматривал ключ.

– Да, он действительно совершенно такой же, как ключ от цепей на Башне смерти. Это моё изобретение, Абаж! – с достоинством проговорил главный министр.

– Это ваше лучшее изобретение, Нушрок! Башня смерти известна всему королевству.

– Плохо только то, Абаж, что теперь есть второй ключ, которым можно отпирать цепи на Башне смерти.

– Пусть это вас не беспокоит, Нушрок. Мой ключ всегда находится при мне, а ваш висит над троном короля.

– Всё равно мне не нравится, Абаж, что в королевстве есть второй ключ, – сухо сказал Нушрок.

Оля и Яло насторожённо прислушивались к разговору министров.

– Ты слышала? – шепнула Оля. – Один ключ висит над троном короля.

– Слышала, – едва шевельнула губами Яло.

Из-за колонн снова вышел церемониймейстер и, вытягивая шею, торжественно объявил:

– Его величество Топсед Седьмой!

Где-то зазвучали фанфары, и все склонили головы. Окружённый свитой, к столу приближался Топсед Седьмой.

Король не торопился завтракать. Его короткие ножки медленно шаркали по полу. Он шёл, опустив приплюснутую голову на тёмно-зелёный, усыпанный драгоценностями камзол. Толстые, растянутые почти до самых ушей губы Топседа Седьмого шевелились, как будто он разговаривал сам с собой. И, словно в такт своим мыслям, он то и дело взмахивал короткой ручкой с пухлыми маленькими пальцами. Низенький уродец шёл, неуклюже покачиваясь: слабым ножкам трудно было нести тяжёлое тело.

У своего кресла король остановился и поднял голову. У него были бесцветные, ничего не выражающие рыбьи глаза.

– На ста площадях по сто зеркал, – сказал Топсед Седьмой. – Сколько же это будет всего зеркал?

Все вокруг почтительно замерли, и король начал по очереди опрашивать своих придворных.

– Вы знаете?

– Запамятовал, ваше величество. Мне в детстве трудно давалась арифметика.

– А вы?

– Двести зеркал, ваше величество.

– Дурак! А сколько по-вашему?

– Триста, ваше величество.

– Тоже дурак! А что думаете вы?

– Триста пятьдесят, ваше величество.

– Почему триста пятьдесят?

– Я думаю, что если триста неправильно, ваше величество, то, может быть, будет правильно три с половиной сотни.

– Вы дурак с половиной!

– Хи-хи-хи! – захихикал придворный. – Вы так остроумны, ваше величество!

– А сколько будет по-вашему, церемониймейстер?

– Три, ваше величество.

– Почему три?

– Ваше величество, простите меня. Когда я был маленьким, меня уронила няня, я ударился головой о паркет…

– Но ведь голова цела? – спросил король.

– Кажется, цела, ваше величество. Но с тех пор я могу считать только до трёх.

– Гм… Это забавно. Сколько будет два и два?

– Три, ваше величество.

– А от пяти отнять один?

– Три, ваше величество.

– Гм…. Вы, кажется, самый большой дурак во всём королевстве.

– Совершенно правильно, ваше величество!

Король в глубокой задумчивости пожевал губами, рассеянно сбросил мантию на руки пажу с родинкой на правой щеке и передал шпагу пажу с родинкой на левой щеке. Затем он со вздохом опустился в кресло. Но ел король мало: мысли его были заняты решением сложной задачи.

– На ста площадях по сто зеркал! – раздражённо сказал король, бросая на стол салфетку. – Кто же мне скажет наконец, сколько будет зеркал?

Оля слышала, как Нушрок прошептал, наклоняясь к Абажу:

– Может быть, сказать ему?

– Зачем? – таким же шёпотом ответил Абаж. – Пусть занимается своими глупыми подсчётами и поменьше вмешивается в наши дела.

Король поднялся и потряс над головой руками.

– Кто мне скажет?

– Десять тысяч, – раздался тонкий голосок.

Все удивлённо огляделись по сторонам.

– Кто это сказал? – спросил король.

– Я…

Все глаза устремились на пажа с родинкой на правой щеке.

– Клянусь красотой своего отражения, – сказал король, – я впервые слышу, чтобы мальчишка решал такие трудные задачи.

– Но это совсем не трудная задача.

– Ты так думаешь?

– Я в этом уверена… то есть уверен!

– Глупости! – поморщился король. – Это очень трудная задача, и я не сомневаюсь, что ты решил её неправильно. Ведь надо было сложить все сотни, а у тебя на это не было времени.

– Я не складывал сотни. Я просто умножил сто на сто.

– Вот как! Но ведь умножение ещё труднее сложения.

– Ничуть! В этом случае к сотне нужно прибавить два ноля. Если бы вы мне дали бумагу и карандаш, я мигом показал бы вам, как это делается.

– Эй, слуги! Дайте карандаш и бумагу моему пажу! – хлопнул в ладоши король. – Слушай, мальчишка, если ты лжёшь, я велю тебя высечь стеклянными розгами!

– Я думаю, вам не придётся утруждать себя таким неприятным приказанием. Сейчас я решу эту задачу. Пусть только кто-нибудь подержит вот это пальто.

– Какое пальто? – В глазах короля мелькнуло недоумение.

– Ну, вот это, которое вы сбросили мне на руки со своих… королевских плеч.

– Ах, мантию, – снисходительно усмехнулся король. – Слушай, паж, ты говоришь на каком-то странном наречии. Эй, примите кто-нибудь королевскую мантию у пажа!

Король и паж, отодвинув тарелки, склонились над столом. Разогнулись они не скоро, когда члены королевской свиты уже устало дремали, прислонившись к колоннам, а церемониймейстер всхрапывал так зычно, что можно было подумать, будто в зале ржёт лошадь. Только Нушрок и Абаж бодрствовали. Они сидели в конце стола и о чём-то горячо спорили.

Лицо Топседа Седьмого сияло.

– Прекрасно! Превосходно! – запищал он, возбуждённый открытием. – Поразительно! Это действительно очень просто! Теперь я могу умножать любые числа. Эй, послушайте!..

Со всех концов зала, протирая глаза, к королю спешили придворные.

– Слушайте, вы! – кричал Топсед. – Знаете ли вы, сколько будет, если умножить… если умножить… ну, хотя бы сто семнадцать на двести четырнадцать?

Придворные безмолвствовали.

– Молчите? А я, ваш король, знаю! Будет одиннадцать тысяч семьсот!

– Гражданин король, – зашептал паж с родинкой на правой щеке на ухо королю. – Вы решили эту задачу неправильно.

Король заморгал рыбьими глазами.

– Что-о? Какой гражданин?

– Простите, я хотела… я хотел сказать… ваше величество, что вы решили задачу неправильно.

– Как – неправильно? Я велю тебя высечь! Ты мне сам только что говорил, что к умножаемому нужно прибавлять два ноля!

– Ваше величество, – упавшим голосом проговорил паж, – я три часа объяснял вам, что к умножаемому нужно прибавлять ноли в том случае, когда оно умножается на десять, на сто, на тысячу и так далее.

– Гм…

– Я готов повторить урок вашему величеству.

– Хорошо, – зевнул король, – только, пожалуй, после обеда. Ты действительно великий математик. Я подпишу королевский указ о назначении тебя… Как тебя зовут?