Ключ разумения - Жарков Александр. Страница 27

Метьер оглянулся: к ним подходил маленький человек с детским личиком, с небольшими седыми усиками и бородкой, в зелёном летнем костюмчике, и в зелёной же шапочке набекрень, из-под которой лихо торчал клочок волос всех цветов радуги.

– Мой родной брат, Виа Зверль, – представил его ВК. – Метьер Колобриоль, лучший стрелок Деваки, ха-ха! Вы оба сочинились зелёненькими, хи-хи…

– Никаких стрелков! – попытался нахмурить бровки Зверль, но получилось неестественно: глаза были добрые-добрые…

– Просто у вас тут волк, – как можно равнодушнее сказал Метьер, пожимая неожиданно крепкую ладошку. Интересно, что козочки и волк оставили свои заботы и с любопытством уставились на людей, будто понимали, о чём говорят. А волк подошёл вальяжной походкой к застывшему лучшему стрелку и нахально лизнул его длинную середневековую туфлю, подаренную самим Робином Гудом. (Обувь ВК не стал сочинять, потому что туфли и так были зеленоватые).

– Ну что? – Великий Зверолюб бесцеремонно задрал заднюю волчью лапу. – Ножка прошла?

Волк, не теряя достоинства, кивнул головой и опять направился к козам.

– С нашего Зверля Корней Иваныч Чуковский своего Айболита списал, только про разноцветный чуб забыл, – шепнул ВК Метьеру. Но тот, к сожалению, не знал ни Айболита, ни Чуковского. И вообще не услышал, так как был ещё сильно взволнован. А волк, вихляя бёдрами, подошёл к беленькой козочке, громко чмокнул её в щёку, причём Метьеру показалась, что коза покраснела, и стал мирно щипать травку рядом с ней.

– Ух, какие у меня хищники-то! – с восхищением крикнул Виа Зверль зычным голосом. – У меня тут сбываются пророчества одной замечательной книги, где сказано, что лев будет возлежать рядом с ланью! Брат знает, что это за книга.

– Библия. Ветхий завет. Пророчества Исайи, – отчеканил тот.

– Не читал, – сказал ошарашенный увиденным Метьер. – Но это удивительно: лев и лань… А у нас в Деваке люди обучают львов есть других людей…

– Звери! Звери – люди в вашей Деваке! – снова вскричал Зверолюб, и из глаз его брызнула слеза. – Оп-ля!

…И они очутились в пустыне, среди жёлтых-жёлтых песков. Естественно, оба сменили зелёный цвет костюмов на песочный (и туфли пожелтели). И они увидели грозного льва и трепетную лань, возлежащих рядом. И жирафа, и слона, окружённых улыбающимися крокодилами, и бегемота, целующегося с огромной коброй. И тут к Метьеру подошла львица и завиляла хвостом.

– Выпейте львиного молока. – Зверль протянул Метьеру детское ведёрко с молоком. – Неправда ли, оно пахнет земляникой?

Львица открыла пасть, но вместо рыка раздалось что-то похожее на мычание.

– Покормите её, она обожает землянику.

Колобриоль отведал вкусного львиного молока и дрожащей рукой протянул львице лукошко с крупными пахучими красными ягодами.

– У меня есть все существующие животные, и рыбы, и птицы, – захлёбываясь от восторга, говорил ВЗ. – Я их сам кормлю и лечу и ухаживаю за ними! Оп-ля!

…И они оказались на берегу моря в синих, цвета морской волны костюмах.

– Смотрите… – сказал Виа Зверль.

Из моря показалась огромная голова.

– Кто это? – прошептал Метьер.

– Кит. Чудо-юдо рыба-кит! Синий обыкновенный. Видите, какой он огромный, кормить мне его неудобно. А теперь, але-оп!

Голова пропала, и из моря выполз небольшой киток, и на брюхе прополз к Зверолюбу.

Он дал ему что-то из ладони и тот довольно заурчал.

– Витамины. – Зверль погладил кита по голове. – Это тот самый, что из моря выглядывал, только уменьшился, чтоб я его покормил. А хотите на нём покататься?

И не дожидаясь согласия – але оп! – они очутились в море на широкой китиной спине. Книгочея с ними не было. Когда он исчез, Метьер не заметил.

Кит со скоростью скаковой лошади мчался, рассекая мощной грудью волны.

– Да не снится ли мне это? – кричал, вцепившись в Зверля Метьер. Морской ветер свистел в ушах, пару раз его с головой окатило солёной водою, но ему было бесшабашно-весело.

– Во как прёт, витаминов наелся! – орал в ответ ВЗ. – Но внимание, кит ныряет, а на нас маски для подводного плавания.

Едва успел сочинить маски Виа Зверль, как кит выпустил прямо у лучника перед носом фонтан воды и погрузился в пучину. Во рту Метьера оказался какой-то шланг, через который он свободно дышал, а перед глазами – стекло, через которое он смотрел. Каких только рыб тут не было! И никто никого не ел! Все питались чудесными витаминами, которые разбрасывал Великий Зверолюб. Конечно, он был и Рыболюб!

Наевшись витаминов, рыбки устроили настоящий бал, и Метьер, взявшись руками за плавники двух огромных, стоящих в воде на хвостах обитателей глубин, впервые в жизни водил хоровод с рыбами вокруг блестящего красными-зелёными-синими огнями высоченного коралла и только шептал: «Это сон, сон!» Слева от него была рыба плоская, как камбала, с выпученными от счастья глазами, а та, что справа, была больше Метьера вдвое, глазки были маленькие, нос кругленький, а пасть, которою она пела, широкая и усеянная острыми зубками. Ох, ребята, хорошо, что знаменитый стрелок не разбирался в рыбах, ведь это была акула! Акула, не евшая ничего, кроме водорослей и витаминов. А дирижёром хоровода была трёхметровая рыба-меч, размахивающая головой с мечом, как дирижёрской палочкой.

…А потом они сидели на веранде уютного домика, тоже наполненного всяким зверьём, и пили чай с чудесным вареньем из майских одуванчиков. Они опять были в зелёных костюмах, и у Колобриоля голова приятно подкруживалась от подводного вальса.

А когда он окончательно пришёл в себя, то увидел, что у него на одной руке сидит комар размером со шмеля, а на другой оса ростом с воробья. Они его не жалят, а внимательно слушают Зверорыболюба.

– Я ещё и Великий Насекомолюб! – говорил тот. – У меня есть все-все насекомые. Некоторые в увеличенном размере, не для того, чтоб получше рассмотреть все ножки-крылышки – глаза-то у меня, как у орла, – но так лечить их легче, вот в чём дело! У меня и простейшие есть, понимаете, всякие инфузории… Но, минуточку…Эй! – вдруг закричал он куда-то вверх, – Эт-то что такое?! Я тебе, тебе говорю, Дятел! Ах ты, глухим прикинулся!..

Зверо – рыбо – насекомолюб схватил висевшие на гвозде прозрачные, типа стрекозиных, крылья, соответствующего себе размера, нацепил на плечи и взлетел в небо. Метьер старался ничему не удивляться, но у него плохо получалось. Крылатый Виа Зверл сидел на толстом суку светло-красноватой стройной сосны, а на стволе сидел дятел, немногим меньше его, и в клюве у него торчал соответствующей длины червячок. Червячок извивался и что-то дятлу объяснял. А Виа Зверль вовсю дятла распекал, и в то же время сокрушался: «Ах, да ох… – доносилось до Метьера, – да как ты можешь! Тебе что, нормальной пищи не хватает?!» Наконец дятел сунул червячка в дырку в сосне и стал долбить рядышком. Червячок высунул головку из норы и стал кивать. И следом за ним высунули головы ещё три червячка, поменьше, и тоже стали кивать. «Ах, вот оно что!», – сказал Зверолюб, и расхохотался так, что несколько птиц застыли в воздухе, посмотрели на него и стали кивать и головами и крыльями, и, кажется, тоже засмеялись. «Ну извини, дятел, ну прости», – раскланивался ВЗ и вдруг оказался рядом с Метьером, даже и не воспользовавшись крыльями для обратного полёта.

– Ох, позор на мою седую бородёнку! – весело сказал он, снимая крылья и вешая их на гвоздь. – Я думал, дятел хочет червячка заморить, а он ему квартиру расширяет: из однокомнатной двухкомнатную делает, всё ж семья большая: жена и двое детей! – и Зверль захохотал так же по-детски чисто, как его брат Книгочей.

Метьер попивал травяной чаёк, теперь с земляничным вареньем, и с наслаждением вдыхал смоляной сосновый воздух.

– Ах, хорошо у вас здесь! И никто никого не ест! – и он грустно вздохнул, вспомнив, что его предала невеста и убил лучший друг.

– Да, мы все вегетарианцы! – гордо сказал старичок ВЗ.

– Вы сказали: у вас есть все животные, ну, которые есть… а которых нет, вы не сочиняете?