Цветник бабушки Корицы - Соловьева Елена. Страница 5
Маргарита бросилась в прихожую с криком «Бабушка-а-а-а!!!», но, услышав в ответ собачье тявканье, остановилась. С опаской заглянула в глазок: в мутном свете коридорной лампочки переминался с ноги на ногу давешний джентльмен из-под фонаря. Он то и дело наклонялся к собачке и что-то тихо ей втолковывал. Но песик только гордо вскидывал мордочку и несогласно отвечал: «Р-ррр-гав».
«Открывать или не открывать?»{8} — лихорадочно соображала девочка. Хотя пальцы уже сами собой тянулись к замку.
— Кто там? — едва успела она спросить, делая первый поворот ключа.
— А Евгения Дмитриевна дома? — ответили с той стороны.
Маргарита распахнула дверь. Первым порог квартиры гордо переступил пекинес.
— Георгий, — представляя его хозяйке, сказал человек из-под фонаря, согнувшись в театральном поклоне. — А я, — он стянул с головы берет, — старинный друг вашей бабушки.
— А я… А меня, — начала было Маргарита, но вместо того, чтобы назвать свое имя, неожиданно для себя самой разрыдалась в голос.
Через полчаса все уже мирно пили чай на кухне. Маргарита, уткнувшись носом в большую кружку, время от времени всхлипывала. Пекинес Георгий урчал, устраиваясь на атласной подушечке, в большом кресле. А Че — именно так попросил называть себя странный гость — вертел в руках приемник Корицы.
— Так-так, — совсем как бабушка произнес он, поправив круглые очки, — как же это включается, Георгий? Я что-то кнопки не вижу.
— Гав, — коротко ответил пекинес.
— Справа? — разглядывая приемник, переспросил Че. — Ну что ж, попробуем справа…
Он что-то нажал, и панельная доска засветилась слабым зеленым светом.
— И как она этим пользовалась, а, Георгий?
— Р-гав!
— И я не знаю, — согласился Че. — Только нашла она нас с помощью этого прибора, — обратился он уже к Маргарите. — Твоя бабушка большая мастерица на такие штучки. Никогда не понимал, как ей это удается. У меня, — он снял очки и протер их носовым платком, — точнее, на даче у моего друга, где я жил, неожиданно заработала старая «Ригонда»{9}. А ведь ее лет десять в розетку не включали, у нее и штепселя нет. А засветилась, и будто диктор передачу начал, знаешь, сквозь шумы такие и помехи.
Че покрутил ручку настройки, недоуменно пожал плечами.
— Гав, — вмешался в разговор Георгий, который уже вольготно устроился на атласной подушке и картинно свесил вниз короткие лапки. — Гав-гав.
— Да что ты говоришь? — спохватился Че. — Думаешь, она родной внучке и не рассказывала? Хотя, что же это я, ворожайка старая…
Он отложил приемник в сторону и повернулся к Маргарите, которая смотрела на своих гостей во все глаза и уже ничему не удивлялась, потому что слишком устала удивляться за этот бесконечный день.
— Ты давно живешь с бабушкой? — спросил Че.
— Полгода где-то, — ответила Маргарита и громко отхлебнула из чашки, видимо от смущения. Ведь она прекрасно помнила уроки Корицы, которая говорила, что воспитанные девочки должны пить чай — даже самый горячий чай — беззвучно. И ни в коем случае не стоит шумно дуть на поверхность чашки. «Не стоит», — повторила про себя Маргарита и, сложив губы трубочкой, принялась что есть силы дуть в свою чашку, хотя никакой необходимости в этой операции не было. Чай успел остыть.
— И она тебе ничего такого не рассказывала? — продолжал расспрашивать Че.
— Рррррр-гав, — встрял Георгий.
— Хорошо-хорошо, — отмахнулся Че, — только не нервничай. В общем, она тебе никогда не говорила, что у нее есть такие замечательные во всех отношениях друзья, как мы?
— Нет. — Маргарита от напряжения даже наморщила лобик.
— Странно, — расстроился Че. — Не успела, наверное. Хотя у нее всегда был сложный характер, по крайней мере, для того чтобы…
— Рр-р-р-ргав, — практически взвизгнул на своем месте Георгий.
— Н-да, что-то я не о том, — смутился Че. — В общем, мы давно не виделись с Евгенией. Но, похоже, она попала в какую-то весьма неприятную историю, если пригласила нас сюда. Вчера, в восемь тридцать вечера мы должны были встретиться около театра. Я и Георгий прождали ее до двенадцати, а потом…
— Гав, — предупреждающе тявкнул пекинес.
— …потом пошли искать гостиницу, — продолжил Че. — Сегодня мы тоже ее нигде не встретили. Да и ты в полной растерянности. Может, объяснишь, не торопясь, что здесь все-таки происходит?
Снова предательские слезы подкатились к глазам Маргариты. И, тихонько вытирая их кулачком, она начала рассказывать то немногое, что знала.
— Но вы ведь тоже были в том магазине? — спросила она, завершив описывать свои приключения.
— Мы только зашли, — согласился Че, — и сразу попали в историю. Какой-то мужичок наступил на лапу Георгию. Но сам при этом так испугался, что отскочил и опрокинул стеклянную вазу с цветами. И та разбилась…
— Гав, — добавил пекинес.
— А ты молодец, умело воспользовалась ситуацией, — похвалил Че. — В каком-то смысле провела для нас предварительную разведку. Георгий просит передать, что восхищен твоей смелостью.
— Спасибо! — покраснела от смущения Маргарита. Она-то совсем не считала, что у нее есть повод для гордости.
— Ну а теперь давайте спать, — предложил Че. — Я пока займу комнату Корицы. Моему четвероногому другу вроде бы приглянулась атласная подушка. А ты, Маргарита, больше не вздумай плакать. Твоя бабушка жива, я тебя уверяю. Просто попала в серьезную переделку. Если бы с ней случилось самое плохое — я бы знал. У нас с ней в этом отношении бесперебойная связь. Какая, расскажу после.
Засыпая, Маргарита подумала о том, что Че и Георгий много недоговаривают. Например, интересно было бы узнать, почему они появились в городе таким необычным способом? Откуда знают Корицу? Да и в «А-фелии Blum» эта парочка оказалась совсем не случайно. И откуда у нее, большой, честно сказать, трусихи, возникло вдруг неодолимое желание проследить за Блондинкой? Да ведь и имена какие-то странные! Че, например, сказал, что Маргарита может называть его Камрадом или Чертополохом.
ГЛАВА 8
А в театре в этот поздний час было на удивление тихо. Тихо не по-хорошему. Тихо зловеще. Свет горел только в кабинете Старушки Франкенштейн, которая с закрытыми глазами, не подавая признаков жизни, лежала в повернутом к окну кресле. Рядом на вертящемся стуле расположилась Блондинка. Не снимая черных очков, она сосредоточенно листала пухлый, густо исписанный от руки блокнот. Время от времени ей попадались схемы, странные символы, пентаграммы{10}, рисунки.
— Вот оно! — ткнула мадам длинным ногтем, покрытым зеленым лаком, в один из них. — Нашла!
Она запихнула блокнот в блестящую черной кожей сумку. Пугающим своей легкостью движением перекинула через руку Старушку Франкенштейн и вышла из кабинета. «Чок-чок-чок», — застучали ее каблуки в темноте коридора, ведущего к С-3. Было совершенно неясно, как Блондинка ориентируется в полной темноте, да еще в черных очках. Войдя в комнату, где сегодня днем Маргарита пережила далеко не самые лучшие моменты своей жизни, мадам не стала поворачивать рубильник — вполне хватало света от облачка-пыльцы, тихо дрейфующего под потолком. Да и губастый монстр в аквариуме стал лучиться гораздо сильнее, он даже увеличился в размере.
С ловкостью опытного прозектора Блондинка уложила Лилию Филадельфовну на длинный железный стол, где раньше стояли болванки с париками. Сухонькое тельце заняло не больше трети стола, так что Блондинке хватило места, чтобы начертить, сверившись с блокнотом, перевернутую пентаграмму. Орудовала она чем-то вроде маркера, если кому-то доводилось видеть маркер, заряженный фосфором. Пятиконечная звезда, центр которой в аккурат занимал аквариум с цветком-уродцем, засияла на поверхности стола.