Сказки - Пелин Елин. Страница 8
Вот уже и ночь наступила, а приятели — один на хорах, другой в гробу — молчат и не шевелятся.
Вдруг дверь отворилась, и в церковь вошло несколько страшных-престрашных разбойников. Они высыпали на пол целую кучу награбленных денег и другого добра и стали делить добычу. Делили, делили, пока не осталась одна сабля, и тут дело дошло до ссоры: каждый хотел взять саблю себе.
— Пусть эта сабля достанется тому, кто одним взмахом отрубит голову мертвецу, — сказал атаман. — А если не отрубит, так со своей головой расстанется.
Саблю взял самый сильный из разбойников и уже занёс её над головой Райко, который чуть было и впрямь не умер со страха.
Видит Брайко с хор, что дело вот-вот кончится плохо, да как крикнет во весь голос:
— Вставайте, мёртвые, передушим живых!
Райко, не долго думая, приподнялся и вскочил на ноги.
Разбойники перепугались и убежали, а все сокровища оставили. Тогда Брайко спустился с хор, и они с Райко стали делить добычу.
Делили, делили, а когда всё разделили, Брайко снова завёл старую песню:
— Пятачок отдай!
— А вот и не отдам…
А разбойники тем временем всё бежали, бежали, пока до леса не добежали. Оттуда они послали самого храброго посмотреть, что в церкви делается и много ли мертвецов поднялось.
Самый храбрый разбойник потихоньку подкрался к церкви, поднялся на цыпочки и заглянул в окно. В это время приятели спорили из-за пятачка.
Райко увидел в окне голову разбойника, мигом сорвал с него шапку, швырнул на пол и крикнул Брайко:
— Вот тебе пятачок!
У разбойника душа ушла в пятки, и он пустился во весь дух от греха подальше.
— Ну, что же ты видел? — спросили его товарищи, когда он прибежал к ним.
— Мертвецов там несметная сила, — сказал самый храбрый разбойник. — Столько денег мы им оставили, а на каждого всего по пятачку пришлось, да и то одному не хватило, так они у меня шапку забрали!
Эхо
Один богач очень любил хвастаться своими обширными угодьями: нивами, лугами, лесами и пастбищами.
Больше же всего он кичился одной ложбиной в своем лесу: есть, мол, там особенное эхо — человеческим голосом откликается.
Частенько приглашал он своих приятелей посетить эту местность, устраивал там обильное угощение, и все дивились звонкому эху.
А это вовсе не эхо откликалось, а спрятавшийся в лесу слуга, которого хозяин обучил отвечать, словно настоящее эхо.
И вот однажды случилось так, что этот усердный слуга долгое время был в отлучке.
К богачу приехали гости и попросили показать им знаменитую ложбину. Нечего делать, хозяин послал в лес нового слугу, простоватого малого, и научил его, как отвечать на каждый зов, чтобы гости приняли его за эхо.
Потом богач повёл в лес своих приятелей. Они пили, ели, беседовали о том, о сем, а под конец хозяин решил показать им чудесное эхо. Вот он поднялся, выпятил грудь и крикнул во весь голос:
— Иван, где ты?..
— Ту-ут, хозяин, ту-ут, с каких пор поджидаю! — тотчас же откликнулся простоватый слуга.
Камень
В одном городе был каменный мост.
Колесом выворотило из него небольшой камень.
«Надоело мне лежать вместе с другими, — обрадовался камень, — тесно мне здесь, куда лучше особняком держаться!»
Тут подбежал мальчишка и поднял камень.
«Вот, — подумал камень, — захотел — и отправился в дорогу. Стоит мне пожелать чего-нибудь…»
Мальчишка швырнул камень в соседний дом.
«Захотел и полетел, — подумал камень. — Всё в моей воле!»
Полетел, стало быть, камень — да прямо в чьё-то окно угодил. Разбил стекло, и стекло крикнуло:
— Ах ты, озорник!
А камень думает:
«Не люблю я, когда другие в мои дела нос суют. Хочу, чтобы всё было по-моему. Вот я какой!»
Тут камень упал на диван и подумал:
«Что ж, здесь можно и отдохнуть на мягоньком».
Но… камень взяли и бросили обратно, на мост. А он летит и кричит остальным камням:
— Здорово, братцы! Был я в одном прекрасном доме, но не по мне богатая жизнь. Лучше уж с простым народом остаться.
Замухрышка и царская дочь
В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил да был некогда царь.
И была у этого царя дочь, да такая пригожая, что краше во всём свете не найти.
Одно плохо: каждую ночь уходила она тайком из отцовских палат и где-то пропадала до самого утра, а на заре тайком возвращалась. И никто не мог её укараулить.
Каждый день отец покупал ей новые туфли, и каждое утро их находили стоптанными.
Усомнился царь и стал у неё допытываться, почему, мол, туфли стоптаны и куда это она по ночам ходит.
А дочь знай себе молчок, ни слова не говорит.
Закручинился царь. Поставил у дверей самого верного из своих слуг, велел ему караулить царевну и дознаться, куда она ходит по ночам.
— Если не укараулишь её, — сказал царь, — мой меч — твоя голова с плеч!
На другое утро глядят — туфли царевны опять стоптаны. Опять она куда-то ходила ночью, и царский слуга ничего не видел.
Велел царь казнить слугу и поставил другого.
Но и тот не укараулил царевну. Поставил третьего — и этот остался с носом… И четвёртого, и пятого тоже пришлось казнить.
Наконец явился к царю самый простой из его слуг, что царские конюшни чистил. Все прозывали того слугу Замухрышкой.
— Царь-государь, — сказал Замухрышка, — я берусь твою дочь укараулить — разузнать, куда она ходит.
— Только смотри, если не укараулишь — мой меч, твоя голова с плеч, — сказал царь, — ну, а если дознаешься — полцарства тебе отдам.
— Твоя воля, царь-государь, — ответил Замухрышка и вечером встал на часах у дверей в царские палаты.
Увидала его царевна и засмеялась.
— Какие молодцы меня не устерегли, так куда уж тебе! Завтра и твоя голова с плахи скатится.
— Поживем-увидим, — сказал Замухрышка и присвистнул.
Вечером, когда все во дворце заснули, Замухрышка увидел, как из окна по шёлковой лестнице тихонько спускается царская дочь. Он улучил минуту, незаметно отрезал лоскуток от её платья и, крадучись, пошел следом за ней.
Шли они, шли, дошли до широкой реки.
Царевна остановилась, подождала немного, потом что-то крикнула. Тут из реки показалась большая золотая рыба и к самому берегу подплыла. Царевна уселась на рыбу, и та скорёхонько перевезла её на другой берег.
Понял Замухрышка, что не переплыть ему реку, испугался и сказал:
— Видать, и моей голове на плечах не оставаться, так уж лучше сбегу я от царя и назад не возвращусь.
И он побежал вдоль берега куда глаза глядят.
Бежит Замухрышка и вдруг слышит громкие голоса. Подкрался он и видит: двое чертей спорят — палку, пару сапог да шапку разделить не могут.
Замухрышка быстро перекрестился, и черти тут же как сквозь землю провалились, а он взял и палку, и шапку, и сапоги.
Надел Замухрышка шапку — и тотчас же сделался невидимкой.
Обул сапоги — и они сами понесли его, а шагов не слыхать.
Махнул палкой над рекой — и вода расступилась надвое.
— Как раз то, что мне нужно! — обрадовался Замухрышка и быстро перешёл на ту сторону.
Побежал он по следам царской дочери, нагнал её и пошёл с ней рядом. А она его не видит и не слышит.
Шли они, шли, дошли до железного леса.
Замухрышка замахнулся палкой и так ударил по одному железному дереву, что по всему лесу гул прокатился.
Царевна задрожала от страха и промолвила:
— Ах, боже, сколько раз проходила я этим лесом, а ни разу не слышала, чтобы он так гудел! Что же это такое?..
Пошли они дальше. Замухрышка ещё раз ударил палкой по дереву, и ещё страшнее загудел лес.
Опять задрожала от страха царевна и опять промолвила:
— Ах, боже, сколько раз проходила я этим лесом, а ни разу не слышала, чтобы он так гудел! Что же это такое?..