Сон в Нефритовом павильоне - Автор неизвестен. Страница 98

— Музыке я не учился, сыграл вам, как мог, просто чтобы поддержать знакомство, вы уж не обессудьте.

А незнакомец, чему-то необычайно обрадовавшись, побежал к постоялому двору, где стоял невероятный гам и какие-то люди метались возле небольшой повозки. Незнакомец крикнул им:

— Мы нашли того, о ком говорится в императорском указе!

Незнакомые люди схватили Фею, швырнули ее в повозку — и она понеслась, как ветер, неизвестно куда. Бедная Фея не успела даже слова вымолвить и, уж конечно, не понимала, зачем ее увозят. Наклонившись к Су-цин, которая и здесь оказалась рядом со своей госпожой, она воскликнула:

— За что судьба так немилостива ко мне, за что меня преследуют одни только невзгоды?

— Будьте внимательны, — прошептала служанка, — постарайтесь запомнить все, что увидите!

Фея сидела в повозке, безучастная ко всему, готовая безропотно принять даже смерть. Они ехали целый день. Наконец повозка остановилась возле большого дома. В нем полным-полно молодых людей, недоумевающих, почему их собрали. Фея подошла к ним, присела и погрузилась в скорбные раздумья. Появился слуга и поставил перед Феей поднос с едой, сказав:

— Не тревожьтесь, утолите голод. Вы находитесь в Шаньдуне, а мы — люди министра Лу Цзюня. Государь ныне пребывает на берегу моря и ждет, когда господа Лу Цзюнь и Дун Хун приведут к нему талантливых молодых музыкантов. Завтра вас будут проверять, вы уж играйте на совесть! Кто сумеет угодить императору, тому большое счастье привалит!

Теперь Фея все поняла: «Итак, это затея двух врагов Яна. Если я откроюсь им, они могут использовать это против любимого. Если хорошо сыграю свою роль и смогу доказать, что музыкант я никудышный, они меня отпустят с миром!» На другой день к дому подкатило несколько экипажей, всех музыкантов усадили в них и повезли куда-то. Вскоре они очутились возле величественного строения, обнесенного высокой стеной. Это был загородный дворец императора. Дун Хун докладывает Лу Цзюню:

— Выполняя повеление государя, я собрал со всей страны молодых музыкантов, умеющих играть на разных инструментах. Они здесь, пусть император послушает их игру и отберет самых умелых.

— Ни в коем случае! — возразил Лу Цзюнь. — Или ты забыл, что человек — самое коварное на земле существо? Сегодня этих молокососов, которых ты даже в лицо не помнишь, представишь государю, а завтра они забудут, что ты их благодетель, и отплатят тебе злом. Тут нужно действовать осторожно!

— Умные речи — как ясный свет, — поклонился Дун Хун, — я бы никогда об этом не подумал!

Лу Цзюнь продолжил:

— Отбирать таланты — это, конечно, право императора, но мы сделаем так: сегодня ночью собери этих молодцов где-нибудь и послушай, что они могут. Найди самого способного, внуши ему, что он должен слушаться только тебя одного, и отправляй тогда его к государю!

Он распорядился, чтобы Дун Хуну предоставили залу для занятий с вновь прибывшими музыкантами. Фея вместе со всеми вошла в просторное помещение: под потолком, как звезды, горели жемчужные светильники, раскачивались хрустальные подвески. Ни дать ни взять — павильон небожителей. Осмотревшись, она увидела в углу тучного вельможу с зеленоватым лицом. Это был сам Лу Цзюнь, одетый в шелковый халат, охваченный поясом с нефритовыми украшениями. Вельможа сидел, обратившись на восток. Еще один сановник, молодой, с приятным лицом, сидел в другом углу лицом на запад. Это был Дун Хун, одетый в алый халат с поясом в виде змеи. Рядом с ним лежали всякие инструменты. Когда музыканты расселись, Лу Цзюнь заговорил с ними:

— Мы не знаем, кто вы такие, для нас важно, что вы — подданные императора. Наш государь готовится к встрече с небожителями на горе Тайшань, ему нужны умелые музыканты. Думаю, вы понимаете всю важность предстоящего события. Поэтому каждый из вас должен показать все, на что способен, дабы мы могли выбрать среди вас лучшего и представить его Сыну Неба, а уж он не обделит вас милостью!

Фея поднялась и проговорила:

— Я изучал всю жизнь творения Конфуция, а в музыке ничего не смыслю, вряд ли окажусь вам полезным.

— Не скромничай, — улыбнулся Лу Цзюнь. — Речь ведь идет о служении государю! Стать придворным музыкантом великая честь, ради нее стоит постараться!

Сказав так, он предложил молодым музыкантам несколько мелодий, велел играть их поочередно и вложить в исполнение все свое умение.

Как раз в это время император со своей свитой прогуливался по берегу моря, любуясь луной. Вдруг ветер донес до его ушей звуки музыки. Он остановился.

— Что это?

— Наверно, академики Лу Цзюнь и Дун Хун проверяют будущих придворных музыкантов, — отвечали из свиты.

— Мы желаем их послушать, — воодушевился Сын Неба, — но сделаем так, чтобы молодые господа нас не признали!

Юноши уже играли один за другим, когда распахнулись двери, и в залу вошел вельможа в сопровождении нескольких человек. Фея с любопытством поглядела на гостя: благородная осанка, красивое лицо, крупный нос, высокий лоб — облик Дракона и Феникса! Это был не простой смертный, от него исходило какое-то удивительное сияние. Вельможа с улыбкой обратился к Лу Цзюню:

— У вас гости, но мы услышали звуки музыки и явились на них, — надеемся, мы не станем вам помехой?

Молодые музыканты смутились, многие заподозрили в этом вельможе императора, но ни по одежде, ни по поведению в нем нельзя было признать Сына Неба.

Вельможа между тем продолжал:

— Хозяин этого дома — господин Дун Хун. Не сыграет ли он для нас первым?

Дун Хун тотчас поднялся, взял флейту и исполнил несколько мелодий. Фея слушала внимательно: игра была отвратительной, инструмент звучал гнусаво, казалось, будто в гнезде верещат птенцы ласточек или булькает вода в котле, где варят мясо. Фея посмеялась в душе над незадачливым музыкантом. Неизвестный же вельможа улыбнулся и сказал:

— Ваша флейта фальшивит, исполнение вам не удалось. Принесите свирель Ли Сань-лана, я покажу, как следует играть этот напев.

Ему подали свирель: играл вельможа неплохо, но подлинного мастерства ему не хватало, в простенькой мелодии он старался добиться только силы звучания — чудилось, будто священный Дракон силится подняться с поверхности моря к облакам, но никак не может достигнуть неба… Фея присмотрелась к незнакомцу и поняла — перед нею сам император, пожелавший остаться неузнанным. Она подумала: «Пусть я не самая догадливая женщина в мире, но по манере игры, по звуку, который человек извлекает из инструмента, я все же могу определить его характер и, может быть, даже его судьбу. У нашего государя широкая натура и многообразные таланты. Он проницателен, и мне, по-видимому, не скрыть от него своей тайны, как никому не остановить плывущие в небе облака. К тому же я не вправе обманывать императора, ведь я верная его подданная. А что, если воспользоваться удобным случаем, высказать государю свои мысли и этим помочь Яну?!» И, приняв решение, она стала дожидаться своей очереди играть. Тем временем император уже отложил свирель и слушал музыкантов, доставленных во дворец слугами Лу Цзюня и Дун Хуна. Настала очередь Феи. Она смело вышла вперед, взяла бамбуковую дудку и начала играть.

— Какое удивительное исполнение! — обратился к Дун Хуну император. — А какова мелодия? Представляется, словно Фениксы, самец и самка, поют на рассвете песню любви, и чистые их голоса летят выше облаков, и тот, кто слышит эту песню, пробуждается от сна, и другие птицы кажутся ему безголосыми! Это не «Светлая песня Фениксов»?

Фея убедилась, что Сын Неба тонко понимает музыку и настоящий ее ценитель. Она отложила дудку, взяла цитру, тронула яшмовыми пальцами струны… Когда замер последний звук, император радостно улыбнулся.

— Изумительно! Как будто по тихим водам реки плывут лепестки цветов — забываешь о всем мелком и суетном! Мы назвали бы эту мелодию «Лепестки на тихой воде». Впервые мы слышим такое искусство, такой чистый звук!

Фея заиграла другой напев, печальный и бередящий душу. Император всплеснул руками.