Красный молот - Санд Жорж. Страница 1

Жорж Санд

Красный молот

Вы уже узнали от меня тайну ветра и роз, дети мои. Теперь я расскажу вам историю одного камня. Не берусь утверждать, что камни говорят так же, как и цветы. Все в природе имеет свой голос, но даром слова обладают лишь живые существа. Жизнь цветов тесно связана с жизнью Вселенной. Камни же не живут, они составляют лишь остов большого тела — нашей планеты. И все же у каждого из них своя судьба.

Камень, о котором я хочу вам поведать, был очень красив. Не думайте, впрочем, что вы могли бы положить его себе в карман: каждая из его сторон имела аршина полтора длины. Оторванный от сердоликовой скалы, он и сам был сердоликом. Он не походил на простые ярко-красные булыжники, которые валяются у нас по дорогам; нет, он был розоватого цвета с янтарными прожилками и был прозрачен, словно хрусталь. Великолепный стекловидный слой сердолика образовался от воздействия подземного огня на земную кору. Наш камень откололся от своей скалы и, спокойный, безмолвный, сверкал на солнце в траве уже не знаю, сколько веков.

Но вот однажды его заметила фея по имени Красавица Вод. Эта фея очень любила спокойные, прозрачные ручейки и у их берегов выращивала свои любимые растения.

В тот день Красавица Вод была не в духе, потому что ручей после сильного таяния снега вышел из берегов и своими бурными мутными водами повредил ковер из цветов и зелени, которым фея еще накануне так любовалась. Она присела на большой камень и, глядя на произведенное разрушение, стала рассуждать:

— Фея Ледников, мой злейший враг, скоро прогонит меня отсюда, как уже прогнала с холмов и гор, представляющих собой теперь лишь груду развалин. Эти обломки скал, увлеченные вниз движущимися льдинами, эти бесплодные морены, где не растут цветы, не поют птицы и где царит только холод и смерть, грозят захватить также мои цветущие и благоухающие рощи. Я ничего не могу поделать. Здесь смерть готова восторжествовать над жизнью. Слепая и глухая судьба — против меня. Если бы я, по крайней мере, знала намерение неприятеля, то попробовала бы бороться; но эти тайны известны только яростным потокам, а их многоголосый говор непонятен мне. К тому же, дойдя до подвластных мне озер и прудов, они сразу умолкают и бесшумно скользят по извилистым скатам. Как заставить их рассказать о тех вершинах, откуда они спускаются и куда я сама не смею проникнуть?

Фея встала, подумала еще немного, оглянулась кругом и наконец обратила свое внимание на камень, к которому до тех пор относилась с презрением, как к неподвижному ненужному предмету. Ей вдруг пришла в голову мысль положить камень поперек ручья, что не составило для нее никакого труда. Она только дунула, и он сам перегородил течение, причем от собственной тяжести глубоко врезался в песок и прочно там засел. Тогда фея стала смотреть и слушать.

Ручей, очевидно, раздраженный препятствием, сначала яростно устремился на него, как бы желая устранить его со своего пути. Потом он обошел кругом и стал напирать на его бока до тех пор, пока ему не удалось прорыть себе с каждой стороны по канавке, и по этим-то канавкам он ринулся с глухим стоном вперед.

«Ты пока еще ничего путного не сказал, — подумала фея. — Но погоди, я тебя так стисну, что ты у меня заговоришь».

С этими словами она щелкнула по сердолику, и тот раскололся на четыре части. Вот ведь какая сила в одном пальце феи! Вода, встретив на пути четыре стены вместо одной, разбилась мелкими струйками и затараторила как безумная, но так быстро, что разобрать этого бреда не было возможности.

Тогда фея еще раз расколола камень и из четырех кусков сделала восемь. Они больше прежнего разъединили течение, успокоив поток и заставив его заговорить внятнее.

Теперь фея уже могла уловить его слова, а так как ручьи по природе своей не скромны и болтливы, то она выведала, что царица Ледников решила ворваться в ее владения и прогнать ее еще дальше.

Красавица Вод собрала все свои любимые растения в подол своего платья, сотканного из солнечных лучей, и удалилась, позабыв среди потока несчастные осколки большого камня, которые остались лежать там до тех пор, пока упорные волны не унесут их или не раздробят окончательно.

Всякий камень с удивительной покорностью сносит свою участь. Для нашего камня наступило время, когда он сколько-нибудь достойно был представлен только одним из восьми кусков, который был величиною с детскую голову и сделался почти таким же круглым, так как волны, искрошившие остальные куски, долго катили его с собою. Потому ли что он был счастливее других, или же вода к нему отнеслась милостивее, но в один прекрасный день наш камень, красивый и блестящий, был пригнан потоком к порогу камышовой хижины, где жили очень странные люди.

Это были дикари, одетые в звериные шкуры и обросшие длинными волосами и бородами, может быть, потому, что у них не было ножниц для стрижки, а может быть, потому, что, по их мнению, это им больше шло, — и, пожалуй, они были правы. Если эти люди и не изобрели еще ножниц, в чем я, впрочем, не вполне уверена, то все же они были искусными мастерами, а обитатель хижины даже славился как оружейник.

Он не умел выделывать железа, но под его руками грубые камни превращались в полезные орудия или в грозное оружие. Другими словами, эти люди жили в каменном веке, который вместе с первым вторжением кельтов теряется во мраке времен. Один из сыновей оружейника нашел у ног своих красивый камень, принесенный ручьем. Полагая, что это один из многочисленных ненужных осколков, валяющихся вокруг отцовской мастерской, мальчик стал играть им и катать его перед собой. Но отец, пораженный цветом и прозрачностью камня, отобрал его и позвал других детей и своих учеников, чтобы полюбоваться им. В окрестностях не было ни единой скалы, от которой мог бы отколоться подобный камень. Оружейник велел своим домочадцам тщательно осматривать все камни, приносимые ручьем. Однако, сколько они ни выжидали и ни искали, другого такого камня не нашлось, и камень остался в мастерской как единственный и редкостный в своем роде.

Через некоторое время с горы пришел синий человек, чтобы получить доспехи, заказанные им оружейнику. Этот синий человек от природы был белым, но красил себе лицо и тело соком одного растения, служившим вождям и воинам краской, которую индейцы до сих пор называют «боевою». Таким образом, он с головы до ног отливал чудным лазоревым цветом, и семейство оружейника смотрело на него с восторгом и почтением.

Незадолго до этого он заказал себе каменный топор, самый тяжелый и острый из всех, какие были когда-либо сделаны в течение каменного века. Теперь он получил это оружие в обмен на пару медвежьих шкур, как было условлено.

Расплатившись, синий человек уже собрался уйти, но тут оружейник показал ему свой сердоликовый камень, из которого предлагал сделать топор или обух. Синий человек пришел в восторг от красоты камня и пожелал, чтобы из него был выточен обух, который бы одновременно мог служить и ножом для разделывания туш убитых животных. И вот из диковинного камня было сделано великолепное оружие, отполированное с замечательным терпением, тем более что в те времена для такой работы не было никаких приспособлений. Чтобы угодить синему человеку, один из сыновей оружейника, очень ловкий и одаренный мальчик, острым осколком начертил на лезвии фигуру оленя. Другой подмастерье, искусный в изготовлении оправы, вставил оружие в деревянную рукоятку, расщепленную посередине и скрепленную по краям веревками из мелко сплетенных растительных волокон.