Это очень хорошо, что пока нам плохо… (сборник) - Коростылев Вадим Николаевич. Страница 52

– О, Давенат! Я хочу… – Элли зажала рукой рот, а другой рукой тронула завёрнутое в газету. – Будьте только спокойны!

– Будьте спокойны! – посоветовала Рой.

…И снова глаза Консуэло.

– Я не знал, что судьи пристрастны! – заметил Ван-Конет.

– Судьи, как судьи, – сказал Тортон.

…Давенат начал брать прицел и увидел за острием мушки чёрные дуги, напоминающие срез луковицы. Мишень стала приближаться, пока не очутилась как бы на самом конце дула, которое упёрлось в неё.

– Давенат! – воскликнула Рой.

…Давенат спустил курок. В центре мишени блеснуло отверстие. Давенат выпустил остальные пули одну за другой и, ничего не сознавая, пошёл к мишени, дыша, как после долгой схватки.

– Ура! – закричала Рой, опередившая Давената. – Видите, что вы наделали?

– Что там? – крикнул Футроз.

– Он попал в тысячу! – воскликнула подбежавшая к мишени Элли.

– Все в центре! – сказала Консуэло, подойдя к мишени и с любопытством разглядывая её.

– Да-а! – восхищённо заметил Футроз, рассматривая мишень. – Два отверстия даже слились краями. Стало быть, вы рекордсмен?

– Ничего подобного, – ответил Давенат, которого общее волнение привело в замешательство. – Я стрелял всего лишь несколько раз в жизни не лучше, чем Рой…

– Благодарю вас! – сказала Рой, насмешливо приседая.

– Нет, нет, я не хотел… простите… но сегодня на меня что-то нашло. Поверьте, я удивлён не менее вас.

– Вы очень хотели? – серьёзно спросил Футроз.

– Да, очень, – сознался Давенат. – Однако, все хотели этого.

– Получайте ваш приз!

Рой подошла к столу, взяла свёрток и вручила его Давенату.

Тирей развернул свёрток.

…На столе оказался маленький серебряный олень на подставке из дымчатого хрусталя. Олень стоял, должно быть, в глубоком лесу. Подняв голову, вытянув шею, он прислушивался или звал – нельзя было уразуметь, но его рога почти касались спины…

– Теперь вы владеете оленем! – сказала Элли, видя удовольствие, с каким Давенат принял хорошенькую безделушку.

– Я не ожидал, что это так хорошо! – с наивным восторгом произнёс Тирей.

…Где-то за стеной глухо били часы.

Тирей раскачивался в качалке в зелёной комнате с письменным столом, шкафом и креслом. На столе запрокинул рога серебряный олень. Рядом с оленем стояла бутылка лёгкого вина и бокал. Тирей потянулся было, чтобы налить вина, но раздумал.

Он пересел из качалки в глубокое, удобное кресло.

Он видел, что качалка по инерции продолжает качаться.

…За окном возникла тонкая рука Рой с зажжённой спичкой. Рука поднесла спичку к шнуру и…

В окне вспыхнуло ночное звёздное небо.

Словно в тумане, продолжала качаться качалка.

…В углу кадра возник пробитый солнечным светом золотой шмель.

Ему сопутствовало виолончельное гудение. Шмель рос. Поперечные тёмные полосы на тельце шмеля распространились на весь экран, словно лестница, ведущая вверх. Именно – вверх, так как шмель всё рвался и рвался вверх, и «лестница» подрагивала в этом направлении.

За поперечными полосами возникла «Дорога Никуда».

Перед картиной – две головы: Давената и Консуэло.

…Консуэло что-то говорит, её губы шевелятся, но голоса не слышно.

…По дороге уходит человек. Он оборачивается. Его улыбка зовёт Давената с собой.

Шмель вырвался – вверх! – из кадра. На мгновение полосы слились.

Экран замелькал и стал совершенно белым.

Из белого прорезалось движение: с лёгким скрипом раскачивалась качалка.

За окном стояло свежее солнечное утро.

Качалка раскачивалась.

…Давенат поднял глаза. В качалке развалился оборванец, которого они с Галераном встретили на улице и который распевал песенку о «Крошке Салли».

Тирей зажмурился, словно прогоняя остатки сна, но оборванец улыбался, допивал вино прямо из горлышка бутылки и не исчезал.

– Я ждал, – сказал оборванец, – ждал, когда ты проснёшься, Тири. Видно, весёлый у тебя вчера был денёк, коли ты даже до постели не добрался! А?!

Оборванец захохотал и поставил опорожненную бутылку на стол.

– Кто… вы? – привстал Давенат.

– Замечательный момент! – сказал оборванец. – Я – Франк Давенат, твой отец.

– Вы должны знать, что я вас почти не помню, – вскочил Давенат. – Вы… пели в уличном ресторане, как нищий, а… теперь пришли?

– Ах, вот что? – усмехнулся Франк. – Так ты меня видел и не узнал? Мне кажется, что ты вырос бесчувственным!.. А, я понимаю! Я должен был явиться в автомобиле и привезти тебе богатую игрушку?

– Зачем вы бросили нас? – Тирей со смешанным чувством неприязни и сострадания посмотрел на отца. – Зачем вы вернулись?

– Я не вернулся, Тири. Того человека, который одиннадцать лет назад ушёл из дома, чтобы разбогатеть в чужих краях, больше нет. Я – твой отец, но я не тот человек! – Франк почти искренно вздохнул. – Тири!.. Тири!.. Ведь это я выдумал тебе такое имя. Корнелия хотела назвать тебя Трери. Впрочем, всё равно. Ах ты тихоня! – Его глаза стали масляными, и он принялся тормошить Тирея.

– Смышлёный тихоня Тири!.. Футроз! Да, ты поймал жирную кость! Теперь ты можешь заполучить богатую жену. Со временем, конечно. А???! Ха-ха!!! Ну, на старшую тебе смотреть ещё рано, она созрела, а младшая… Ну, что ж, я, как отец, не против. Хотя ты должен быть умён, чтобы стебануть этот кусочек!

– Не смейте! – выдохнул Тирей. – Слышите? Не смейте даже думать о Футрозе!

– Боишься, что испачкаю твой идеал? Ах, Тири, Тири, у тебя есть идеалы! Нет ничего хуже для человека, как иметь идеалы!.. Тири! – вдруг захныкал Франк. – Тири, мальчик мой! Ты в фаворе, у тебя есть деньги. Я так давно не обедал как человек! Вечные подачки, Тири, вечные подачки чужих людей!

– Вот. – Тирей вынул золотую монету, дал её Франку. – Пообедайте, пожалуйста. Это всё, что у меня есть.

– Ах, Тири! – вздохнул Франк, пряча монету. – Ты добр! Это ещё хуже, чем иметь идеалы. И… ты, конечно, хочешь, чтобы я исчез немедленно?

– Да… Я вас очень прошу…

– Да ты к тому же честен, мой мальчик! – с ужасом воскликнул Франк. – Честен, добр, имеет идеалы… Ты пропадёшь в этом мире, если отец немедленно не вмешается в твои дела.

– Нет, нет… Я вас очень прошу!

– Тири! – строго посмотрел на него Франк. – У тебя есть отец, которому ты не безразличен.

– Где же вы были раньше? – захлебнулся слезами Тирей.

– С прошлым покончено, – развалился в кресле Франк. – Есть настоящее: отец и сын нашли друг друга. Счастье! Я решил навсегда остаться в родном По?кете и заняться твоим воспитанием.

Франк прищурился и оценивающе оглядел Тирея.

– Судя по карточке, что торчит у тебя из кармана, ты приглашён на ленч к Футрозам. Я не ошибся?

– Н-н-нет…

– Дай-ка!

Тирей протянул отцу карточку.

Франк усмехнулся:

– Тебя могли бы просто пригласить, когда ты вчера был у них, но тебя пригласили по всем светским правилам. Тебе деликатно дали понять, что в свете это делается именно так.

Франк резко поднялся с кресла.

– Пошли, Тири, нам пора. Неловко томить ожиданием таких деликатных людей!

– Куда вы собрались?! – забился в угол Тирей, чувствуя неладное.

– Было бы бесчестно с твоей стороны не представить Футрозу старого отца.

– Не надо! Прошу вас!.. Всё сразу станет совсем по-другому!

– Конечно, по-другому. Тебя подобрали, как уличного котёнка, который понравился. Но улица может предъявить Футрозу и свои права.