Сказания древнего народа - Кукуллу Амалдан. Страница 16

А конь говорит юноше:

– Мелик-Джумшид, возьми мой волос, как только я тебе буду нужен, сожги его, и я тут же явлюсь.

Взял он волосок, отпустил скакуна и львенка в лес, а сам пошел в город. Вошел в город, смотрит – сад, а вокруг него каменная стена с башнями и войти в сад невозможно никак. Стал юноша обходить сад и видит – в стене дыра. Пролез он через дыру и стал есть вкусные плоды. А когда наелся, прилег в тени большой яблони, да и уснул.

О ком рассказать вам, о ком поведать? Расскажем о садовнике Рахаиме, о Гургур-падишахе, хозяине этого сада, и его дочерях.

Итак, детей у садовника Рахаима не было, и потому он целыми днями находился в саду, ухаживал за деревьями и цветниками, от того сад и выглядел очень красивым. В саду этом цветок с цветком перекликается, соловей – с соловьем. Каждое дерево своего цвета, и у каждого цветка свой аромат. И все это сделано руками садовника Рахаима. Случилось так, что шел по саду Рахаим и видит: в тени одной яблони лежит какой-то нищий, – голова плешивая, одежда рваная, а сам такой красивый, не ешь, не спи – с утра до вечера любуйся!

Жалко стало садовнику бедного юношу, разбудил он его и к себе домой пригласил. А когда накормил, расспрашивать стал: кто, откуда, куда идет и как прошел в сад?

Мелик-Джумшид ответил:

– Я нищий странник, а пришел сюда из другой далекой страны. Нет у меня ни отца, ни матери. А в сад я пролез через дыру. Хотелось очень есть и потому залез. А когда поел немного фруктов, решил прилечь отдохнуть, да и уснул.

Выслушал садовник юношу и говорит:

– У меня нет детей, оставайся у меня, я буду тебе отцом. Станем вместе в саду работать.

Мелик-Джумшид согласился. Каждое утро он теперь вместе с садовником ухаживал за садом. И так шли дни за днями. Но однажды в сад пришел нукер падишаха и сказал:

– Сегодня в сад пожалуют падишахские дочери. Падишах приказал приготовить для них букеты.

Рахаим проводил нукера и, взяв с собой Мелик-Джумшида, пошел рвать цветы.

– Для кого будем букеты делать? – спрашивает Мелик-Джумшид названого отца.

– У падишаха три дочери. Они уже взрослые и время выдавать их замуж. Вот они-то и должны приехать сюда отдыхать, – ответил садовник.

– Дорогой отец, разреши мне тоже связать один букет, – стал просить садовника Мелик-Джумшид.

– Для самого себя разрешаю, а падишахским дочерям не смей, – сказал садовник. – Свяжешь не так, нас куска лепешки лишить могут.

Обрадовался Мелик-Джумшид и стал вязать букет. Где только ни есть красивый, благоухающий цветок – срывает его и собирает в роскошный букет. Собрал он букет, не букет, а загляденье! Затем вырвал со своей головы золотой волос и обвязал им и без того красивый букет. И пока садовник смотрел в другую сторону, он быстро положил на поднос свой букет.

Вскоре приехали дочери падишаха. Садовник мигом спрятал Мелик-Джумшида в кусты, а сам пошел встречать гостей.

– Вот вам самые лучшие цветы, – сказал садовник и положил на скамейку поднос с букетами. Дочери падишаха вознаградили садовника за внимание несколькими черными пятаками и стали выбирать себе лучший букет.

Взяла старшая дочь один букет, понюхала и бросила в кусты: не по душе ей запах пришелся. Взяла букет средняя дочь, понюхала и тоже бросила в кусты. А младшая не торопилась с выбором. Она долго перебирала все букеты и, наконец, выбрала тот самый букет, который связал Мелик-Джумшид. Понюхала она букет и почувствовала, что никогда еще ей не приходилось испытывать такое удовольствие. Она стала любоваться своим букетом и вдруг увидела, что букет обвязан золотым волосом. Дочь падишаха поняла, что в саду есть какая-то тайна. Девушка была очень смышленая и решила разгадать эту тайну. Стала она ходить по саду и заглядывать на каждое дерево и за каждый куст. Подойдет к дереву, протянет руку, будто срывает плод, а сама смотрит – нет ли на дереве кого. Долго ходила она по саду и, наконец, подошла к тому самому кусту, за которым садовник спрятал Мелик-Джумшида, раздвинула кусты и видит: притаился за кустами плешивый юноша, но сам такой красивый, не ешь, не спи – с утра до вечера любуйся!

Мелик-Джумшид вышел из-за куста и видит: перед ним девушка небывалой красоты: черные, как два уголька, глаза удивленно и с любопытством смотрят на него, маленький, под стать индийскому фундуку, носик шмыгает. А янтарный ротик ее и нежные, словно сливки, губы так и просятся, чтобы их облизывали... Что и говорить! Если эта красавица скажет солнцу: не всходи ты, я взойду, – то солнце не взойдет; если она скажет луне: не всходи ты, я взойду, – луна не взойдет!

Увидел Мелик-Джумшид красавицу и оцепенел от удивления. Смотрит на нее, а сказать ничего не может, будто язык шакалы унесли.

– Меня зовут Гюльназ-ханум, – вдруг заговорила падишахская дочь. – А тебя как?

Мелик-Джумшид растерялся, но, совладав с собой, ответил:

– Меня – Мелик-Джумшид!

– Какое хорошее имя, – сказала Гюльназ-ханум и обнила Мелик-Джумшида. – Ты мой возлюбленный, ни за кого, кроме тебя, я замуж не выйду.

Мелик-Джумшид поцеловал красавицу, и они разошлись.

Всю ночь не мог заснуть Мелик-Джумшид. Перед глазами то и дело вставал образ прекрасной Гюльназ-ханум. Он хотел обо всем происшедшем рассказать садовнику, но никак не решался.

Неспокойна была в эту ночь и Гюльназ-ханум. Ей хотелось навсегда связать судьбу свою с очаровавшим ее Мелик-Джумшидом. Но как сказать отцу о том, что она, Гюльназ-ханум, хочет выйти замуж? Ведь еще не замужем старшие сестры, как быть ей, младшей?! Не положено по обычаям... Долго думала она над этими вопросами и, наконец, придумала. На следующий день послала она садовнику весть, чтобы он доставил ей три дыни: одну перезрелую, другую – зрелую, третью -только что поспевшую.

Принес садовник три дыни: одна перезрелая, другая – зрелая, а третья – только что поспевшая. Взяла Гюльназ-ханум эти дыни и раздала сестрам. Старшей дала перезрелую дыню, средней – зрелую, а себе взяла только что поспевшую.

– Нужно отцу сделать угощение, – сказала Гюльназ-ханум.

Вонзили сестры в дыни по алмазному ножу и отправили свои угощения отцу.

Принял отец угощения дочерей и сел есть. Разрезал он большую, перезрелую дыню, попробовал на зуб, а она безвкусна и есть ее нельзя. Порезал он тогда среднюю, зрелую дыню, попробовал на зуб, так себе, можно есть, но вкуса нет! Разрезал падишах и третью, только что поспевшую дыню, попробовал на зуб – вкусная, очень вкусная! Ест он ее и оторваться не может.

Съел Гургур-падишах дыни и подумал: «Почему же у всех разный вкус?» Позвал он тогда советников, рассказал им о гостинцах дочерей и спрашивает:

– Что это значит?

А советники отвечают:

– Большую дыню прислала старшая дочь. Этим она хотела сказать, что давно пора ей выйти замуж и что она уже как эта дыня переспела и потеряла вкус... Средняя дочь своим угощением хотела сказать, что скоро и ее срок уйдет выходить замуж и что сейчас она похожа на посланную ею дыню: есть можно, а вкуса уже нет... А младшая дочь своим угощением говорит о том, что ее возраст как раз подходит для замужества: она – как посланная ею дыня – в соку, в расцвете, будешь есть и не оторвешься.

Выслушал падишах советников и тут же приказал золотых дел мастерам выковать три золотых яблока.

Вскоре три яблока лежали на падишахском столе. А через два-три дня Гургур-падишах объявил всему народу, что отдает дочерей своих замуж, и что желающий стать ему зятем, должен пройти под балконом, где живут его дочери. В кого бросят дочери золотые яблоки, те и станут их мужьями.

Много собралось женихов. Бросила старшая дочь свое яблоко и попала в сына везира. Бросила средняя дочь – попала в сына вельможи. А Гюльназ-ханум ни в кого не бросила.

Прошло три дня и три ночи, все женихи прошли под ее балконом – а она так и не бросила свое золотое яблоко. Доложили падишаху об этом. Догадался Гургур-падишах, что у младшей дочери есть жених, и издал приказ, где говорилось, что все, кто еще не проходил под балконом его дочери, должны немедленно прийти.