Про девочку, которая ничего не хотела уметь - Сокол Иван Андреевич. Страница 7

Все это были вещи, которых можно было не бояться… Снежок понял, что попал во дворец. Как же пробраться в подвал и найти Васю? Жаль, не успел расспросить об этом Вещего Ворона…

Вдруг словно ураган налетел на дворец. Затопали по полу тяжелые шаги, с треском захлопали двери, зазвенели в окнах пыльные стекла…

Снежок со всех ног бросился в угол, спрятался за барабаном. И как раз вовремя.

Дверь с шумом распахнулась, в нее с огромной свитой разъяренных грязевиков вбежал пёстрый генерал Грязнила.

А городишко-то не очень…

Так подумала Таня, побывав с толпой ликующих грязевиков на нескольких улицах. Все дома имели плачевный вид. Железные крыши, краска с которых давно облезла, проржавели; стены были исцарапаны и изрисованы до самых окон; газоны заросли бурьяном, заборы покосились в разные стороны…

Лужи покрылись зеленой тиной.

Королева Грязнуля, гордо подняв голову, смотрела на все это пустыми глазами и победоносно улыбалась.

— Тебе нравится моё царство? — спрашивала она Таню на каждой улице.

Таня кивала головой и громко смеялась, когда какой-нибудь из неуклюжих грязевиков, поскользнувшись, шлёпался в лужу…

Толпа, между тем, все росла и росла.

Красные, черные и бурые грязевики, командовал которыми пёстрый, как попугай, генерал, на целую голову были выше тех, которые выбегали из домов. Те, другие, из белой глины, были ростом поменьше и все перепачканные. Они все время испуганно озирались, втягивая голову в плечи.

Причину этого Таня узнала очень скоро.

Когда среди общего веселья один из таких горожан оказался очень близко от носилок с Грязнулей, ближайший грязевик, свирепо оскалившись, стеганул его кнутом.

— Ох! — воскликнула Таня. — Ему же больно!

— Кому… больно?.. — равнодушно спросила Грязнуля, — Что такое больно?..

— Она Замарашку пожалела! — сказала Грязена, все время не спускавшая с Тани глаз.

— Ха-ха-ха!.. — захохотала Грязнуля. — Какая чепуха!.. Они рабы… Все Замарашки — наши рабы… Делают всё за тех, кто не умеет ничего делать и даже не хочет ничего делать… Они твои рабы, Таня.

Таня промолчала. Ей сделалось очень противно.

— Кар-раул!.. Кар-ра-ул! — раздался вдруг пронзительный крик, и над носилками, в которых сидели Грязнуля и Таня, заметалась взъерошенная Сорока. — Он пр-р-робрался!.. Он во двор-р-рце!!.

— Кыш! — рявкнула Грязнуля, и в глазах её вспыхнули злобные огоньки. — Чего ты там стрекочешь?!

— Кот!.. Там кот!.. Он спрятался в твоем дворце… Мы загнали его туда, а бесхвостая караулит…

— Какой кот? Откуда он попал сюда?!

— Вот с этой девчонкой…

— Это правда, Таня?

— Да. Это, наверное, мой Снежок… Скажи сорокам, чтобы они не гонялись за ним…

— Не гонялись?! — опять закричала Сорока. — О, моя королева! Он же чистюля!..

— Да, да! — вмешались в разговор и Грязнулины дочери. — Белый, как снег… Его нужно очернить.

Грязнуля резко вскочила на ноги, так что грязевики, державшие на плечах носилки, крякнули и присели: — Чистенькому ему нечего делать в моём дворце! Генерал!..

Она отдала приказание подскочившему к ней Грязниле, и тот с большим отрядом мигом исчез.

Следом двинулась вся процессия.

Вскоре вышли на площадь, и Таня увидела дом, под самой крышей которого виднелись кривые черные буквы — «дворец»… Ведь без этого никто не догадался бы, что это дворец.

Королева выпрыгнула из носилок, а грязнульки помогли выбраться Тане.

Во дворце не слышно было шума. Грязнуля решила, что кота уже поймали и куда-то заперли. Исчезли и сороки. Генерал тоже не появлялся…

— Все расходитесь по местам! — крикнула королева грязевикам. — Будьте особенно внимательны. У нас гостья, и я хочу, чтобы она навсегда осталась с нами…

Толпа разошлась. Остались только грязевики из красной глины, которые, пощелкивая кнутами, принялись ходить вокруг дворца.

— Я очень устала… — вздохнула Таня.

— О, детка, я понимаю, — погладила её по голове Грязнуля, чтобы еще больше испачкать волосы: — Сейчас пойдешь в свою комнату и хорошо отдохнешь… У нас ты можешь спать хоть целый день. Чем дольше, тем лучше. Девочки, проводите Таню!

Разноцветные девчонки взяли Таню под руки и повели во дворец.

— Вот твоя комната! — остановилась Грязава около одной из многочисленных дверей. — Мы знаем, что ты очень устала. Выспись хорошенько. А потом будешь делать только то, что захочется.

— И никто не станет меня ругать?

— О, нет!

Грязнуша открыла дверь и пригласила Таню войти.

Таня вошла, а грязнульки тотчас захлопнули дверь.

Таня осталась одна.

Комната, куда ее поместили, была небольшая и полутемная. В окна, закрытые тяжелыми пыльными шторами, едва пробивался свет. На столике возле деревянной кровати горела маленькая свечка. Желтый огонёк чуть вздрагивал, по скомканному одеялу и разбросанным подушкам змеились чёрные тени.

Может быть, в другое время Тане и стало бы страшно, но она уже столько насмотрелась и так устала, что сразу же упала на кровать и уснула.

Она не слышала, как дверь в комнату снова открылась и в неё на цыпочках вошла Грязена. Она открыла в спинке кровати потайной шкафчик, осторожно посадила туда черного сверчка, прикрыла и, погасив свечку, бесшумно вышла.

В двери щелкнул ключ. В комнате сгущался мрак.

Происшествие в кладовой

Когда Васю Синичкина, мальчика, который хотел умыться, бросили в кладовую, он прежде всего заставил себя заплакать.

Да, да! Именно заставил. Обычно он не любил этого делать, считая, что, не отучившись плакать, нельзя стать настоящим мальчишкой.

Но теперь — другое дело. Плакать было нужно: в бою с отрядом грязнилок Васе в глаза попало столько глины, что невозможно было поднять веки.

И Вася плакал. Слёзы текли по его щекам, оставляя полосы…

Когда стало можно смотреть, а глаза уже не щипало, Вася шмыгнул носом и глубоко вздохнул. Привыкнув к темноте, он стал старательно, одну за другой, ощупывать стены, но кроме дыры в углу, куда можно было просунуть только руку и откуда несло холодом, нигде не было не только щели, но даже трещины… Единственное подходящее для бегства отверстие — сквозное окошко в дверях — было загорожено толстой железной решеткой… Плохо дело!

Тогда Вася сел ни низкую скамеечку у самой стены и стал думать, что же с ним будет. Грязнуля, конечно, не простит его…

Вдруг мальчик насторожился…

Из темного угла, где он только что обнаружил дырку, раздался шорох. Там кто-то возился, царапая пол когтями.

Вася вскочил. Никого не было видно. Он пошарил вокруг себя. Под руку попалась пустая консервная банка. Вася изо всей силы запустил ею в угол. Банка ударилась о стену, загрохотала, а на середину каморки с противным писком выскочила жирная крыса, которая, скаля острые зубы, пропищала:

— Гадкий мальчишка! Зачем ты залез в мою кладовую?

— Сама ты гадкая… Я не залез, меня посадили.

— О, да ты не только грубиян, но и преступник!.. Ну я с тобой расправлюсь. Сиди и дрожи, пока я не пообедаю.

Крыса метнулась в другой угол, где свален был в кучу разный хлам. Долго возилась там, разбрасывая в разные стороны пустые банки, коробки и склянки.

— Где? — вдруг послышался её визг. — Где колбаса? Чудесная кровяная колбаса с салом! А-а-а… Это ты съел мою колбасу!

— Ничего я не ел, — вздохнул Вася. — Здесь нет даже сухой корки хлеба.

— Лгун!.. Я хранила здесь целый кружок свежей кровяной колбасы. Где она?!

Крыса бросилась к Васе. Он запрыгнул на скамеечку.

— Спасаешься!.. Отсюда не уйдешь: дверь тяжелая, замок прочный. Даже крика твоего никто не услышит!..

— А чего мне кричать?

— Потому, что я сейчас начну тебя есть!

— Эй, эй… Брысь! Я тебе не кровяная колбаса! Гляди, подавишься!

— Слезай на пол!

— Дудки!

Вася храбрился, но крыса не шутила. Глаза ее сверкали, а зубы щелкали. Бежать Васе было некуда, а защищаться нечем.