Загадка акваланга - Безымянный Владимир. Страница 7

— С прибыли?

— Вот именно. Но в нашем случае это все равно, что с оборота,

— Поясни. Я чего-то недопонимаю.

— «Сатурновцы» практически никаких материалов в госторговле не закупают, а значит, по этой статье и не списывают денег. Да и покупать нечего — прилавки пустые.

— А если не пустые?

— Все равно. Постановлением местных властей кооперативам запрещено приобретать товары и материалы оптом и в розницу. Под этим документом подписывается каждый бухгалтер кооператива. В финотделе.

— Как? Все товары не разрешено закупать?

— Почти все. Вот и приходится сырье, оборудование и прочее, что необходимо, покупать на деньги, которые выбираются через зарплату, с уплатой подоходного налога. Вот тут-то и возникают «мертвые души», на которых раскладывается определенная сумма. Но это гибельный путь. Рано или поздно, но кто-нибудь из «подснежников» обязательно проболтается.

— Прямо скажем, не тепличная у них жизнь. Не хотел бы я в их шкуре оказаться. Как же они умудряются наживать довольно солидные капиталы? Ведь всем известно…

— Прошу усвоить, товарищ майор, в рядовом производственном кооперативе честным трудом каменных палат не наживешь. Они поставлены в такие условия, что выкарабкаться могут только те, кто имеет навыки «теневой экономики», а также доки по части лавирования между разного рода запретами и ведомственными инструкциями. А проще всего — личные контакты с теми, кто контролирует работу кооператива.

— Значит, пресловутое и сто раз преданное анафеме «хочешь жить — умей вертеться» обрело права гражданства?

— Похоже, что так. Аферисты и авантюристы ловят подчас крупную рыбку в мутной кооперативной водице. Особенно так называемые торговые и посреднические «фирмы»… Неплохо, скажем, открыть брачное агентство, и с каждого одиночки, жаждущего любви, вытягивать рублей по двадцать пять за знакомство. Такая курочка при любых налогах несет золотые яйца. Недаром же кто-то из первопроходцев кооперации хвастал с телеэкрана, что таким способом за неделю нажил сто тысяч. И искренне недоумевал, почему его полезное начинание не поддержали, а лавочку прикрыли… А вот еще пример. Московские дельцы закупали колбасу с черного входа по два восемьдесят, накидывая заведующему магазином по гривеннику за килограмм, а потом через кооперацию тоннами реализовывали вдвое дороже на «площади трех вокзалов»… Нигде, кстати, не крутится столько разного жулья, ворья, торгашей и просто грабителей, как там. А сейчас ее наводнили иногородние группировки.

— Ты что-то отвлекся. Если уж речь о колбасе, то у нас ее не купить ни с заднего, и вообще ни с какого хода. А та, что в продаже — дороже, чем у любого кооператора.

— Ты прав. Дальше. Известно, что для нормальных кооперативов очень выгоден первый год работы. «Сатурн» отметил эту дату девятого июня, в понедельник.

— Погоди, Талгат, но ведь именно девятого утонул Ачкасов.

— Да, своеобразные праздники в «Сатурне»… По закону, в первый год деятельности кооператив платит только четверть налога, что-то около девяти процентов.

— Ты полагаешь, я не в состоянии тридцать пять разделить на четыре?

— Слушай, хватит! Я могу вообще не объяснять. Сам просил…

— Отставить, капитан! Запомни: даже кровная вражда не должна помешать нашим доблестным службам рука об руку прореживать густые ряды преступного мира, — с пафосом провозгласил майор.

Капитан засмеялся.

— Пока они и сами с этим справляются. За два дня из руководства «Сатурна» выбыло двое. Еще немного — и «Сатурн» будет почти не виден. Не хотелось бы преждевременно наблюдать его конец, — скаламбурил Куфлиев. — Скажу откровенно — бойкий тебе попался кооперативчик.

— Пока его криминальность не доказана, считать «Сатурн» таковым не имею права… Давай-ка лучше о налогах.

— Интересно?

— Хочу поближе познакомиться.

— Тогда пошли дальше… Во второй год… Слушай, Игорь Николаевич, может присядем? Что торчать у окна?

— Да тут вроде попрохладней… Так что там во второй год?

— Уплачивается половина налога, а начиная с третьего — полностью тридцать пять процентов. Эта льгота предоставляется, чтобы кооператив стал на ноги, чтобы не задушить его сразу же после рождения. Но некоторые дельцы приловчились ежегодно открывать по кооперативу, а в своих старых для отвода глаз осуществляют такие банковские операции, чтобы в бюджет капало рублей по двадцать в квартал. Правда, сейчас приходится платить еще и по шестьсот рублей в год за каждого квалифицированного работника. В таких фиктивных «фирмах» их обычно двое — председатель и бухгалтер. Должность ревизора, как правило, упраздняется решением общего собрания за ненадобностью. Впрочем, и эти решения — чистая фикция. «Хозяева» сочиняют протокол, какой требуется, а все остальные послушно голосуют. Кому не нравится — может катиться. Там не особо церемонятся.

— Тогда еще один вопрос. Зачем все эти сложности? Не проще ли закрыться и не морочить голову ни себе, ни людям?

— Проще, но уж больно накладно. По действующему закону, если кооператив закрывается ранее, чем истекут три года его деятельности, то все льготы отменяются. Выкладывай тридцать пять процентов. Какие поблажки, если решили урвать и разбежаться?

— А если кооператив закрыт по решению исполкома?

— Безразлично. Вот они и стараются не конфликтовать с властями и вообще — держаться в тени. Кому улыбается пополнить бюджет четвертой частью чистой прибыли? А это десятки, иной раз и сотни тысяч. Давай все же вернемся к столу и взглянем на банковскую выписку «Сатурна».

Из трех оставленных Фришманом папок Куфлиев выбрал сиреневую с надписью «Банк», раскрыл ее, внимательно всматриваясь в узкую полоску бумаги с неровными строчками цифр, которая была приклеена прямо сверху.

— Вот, полюбуйся. У них на счету свыше ста тысяч. По состоянию на… второе июля. Куда от таких денег убежишь? Конечно, после второго июля могли произойти и кое-какие изменения, но я не стану утруждать товарища Фришмана и сам запрошу более свежие данные. Пора познакомиться с «Сатурном» всерьез. Хочешь составить компанию?

— Почему бы и нет?

— Тогда давай заскочим в банк. Подвезешь?

— Ты что, вознамерился зачислить меня к себе водителем?

— Угу. И слушателем. Устраивает?

— Уговорил. Едем.

В банк поспели вовремя. Еще пяток минут, и двери за широкой спиной постового сержанта закрылись бы для клиентов, к которым в данном случае мог быть причислен Куфлиев. Охранник пропустил Талгата, впрочем, предупредив, что сегодня ничего у них не выйдет.

Он оказался прав: банковские дамы категорически отказались пойти навстречу капитану и дать нужную выписку. Что поделаешь — рабочий день окончен.

Капитан огорченно сказал ожидавшему его в машине Корнееву:

— Год уже, наверное, не был в банке и не жалею. Вечная эта духота, толчея, спешка. Нудятся какие-то унылые личности, вероятно, не получившие денег.

— Ну, уж тут-то можно использовать свое служебное положение. Чего же ты?

— А что поделаешь? Нужная операциониста куда-то ушла, внизу идет прием денег, и всех посторонних просят покинуть помещение.

Действительно, из голубого микроавтобуса, подъехавшего вплотную к массивным дверям банка, под надзором вооруженной охраны, выгружали небольшие увесистые мешки.

— Тебе бы такой. С бронированными стеклами, — кивнул в ту сторону Талгат, усаживаясь на сидение.

— Обойдемся и «Жигулями». Теперь куда двинемся получать от ворот поворот? — ухмыльнулся Корнеев.

— Предлагаю наведаться в «Сатурн»… А за выпиской завтра с утра. Свежее будет… Пока я буду возиться в банке, прими, пожалуйста, Фришмана в моем кабинете. Погостеприимней… Надеюсь, у вас будет о чем поговорить.

— Спрашиваешь! Я просто счастлив буду взять интервью у председателя боевого кооператива, в котором гибнет по сотруднику в день. Если, конечно, мы еще сегодня с ним не повстречаемся.

— Думаю, не повстречаемся.

«Сатурн» располагался на кривой, мощеной булыжником, узкой и пыльной улице. Грузовой транспорт шел здесь сплошным потоком с утра до позднего вечера, и в результате улочка превратилась в своего рода полосу препятствий. Чтобы не наглотаться пыли, боковые стекла «Жигулей» пришлось поднять. Возле прорезающей мостовую многоступенчатой выбоины, упирающейся отрогом в смердящую отбросами мусорную кучу, синел щербатый забор. На калитке с трудом можно было разобрать облупившийся номер дома.