Рассказы и сказки - Бианки Виталий Валентинович. Страница 23
Он думал: «Когда теперь увижу Подковкиных, уж не будет у них такого стада. Половину перебьёт Охотник».
Думы о друзьях не давали ему покоя.
Стая залетела высоко вверх и снова спустилась. Улетела далеко за лес, сделала большой круг и к вечеру вернулась в родные поля.
Наскоро проглотив несколько червячков, Жаворонок полетел к речке, в картофельное поле.
В картофельном поле горели костры и целыми семьями работали колхозники. В руках у них были белые, свежеоструганные лопаточки, похожие на маленькие вёсла. Колхозники выкапывали ими из грядок картофель и складывали в мешки. Вымазанные углём ребятишки пекли картошины в золе костров и тут же ели их.
Подковкиных в картофельном поле не было.
С того берега речки к этому плыл в лодке Охотник. Рядом с ним сидел Сигнал. Охотник пристал, вытащил лодку на берег и сел отдыхать.
Жаворонок подлетел к нему и услышал, как Охотник рассуждал сам с собой.
— Измучили!.. — говорил он. — Что я им, нанялся сто раз с берега на берег ездить? Нет, шалишь! Гоняйся за ними, кому охота. А мы лучше другое стадо поищем, попроще которое. Правильно я говорю, Сигналушка?
Рыжий пёс завилял хвостом.
Солнце уже садилось. Охотник устало побрёл к деревне.
Жаворонок видел, что у него нет ни дичинки, и понял, что Подковкины как-то сумели перехитрить Охотника. «Где же они?» — подумал Жаворонок.
И словно в ответ ему с того берега послышался голос самого Подковкина:
— Червяк! Червяк! Червяк!
И с разных сторон ему отозвались тоненькие голоса:
— Чичире! Чичире! Чичире! Чичире!
Это откликались разлетевшиеся во все стороны молодые куропатки.
Через минуту Жаворонок был среди них, и Подковкин рассказывал ему, как Оранжевое Горлышко обманула Охотника.
— Говорил я тебе, что умней Оранжевого Горлышка нигде курочки не сыщешь! Ведь что придумала! Выходит Охотник из дому, а она уж знает.
— Как же она может знать это? — спросил Жаворонок. — Ведь из кустов не видно.
— А очень просто: когда Охотник выходит на охоту, его рыжий пёс лает?
— Сигнал-то? Верно, лает!
— Да как ещё громко! Вот Оранжевое Горлышко услыхала и, ни слова не говоря, марш-марш за реку! Мы, конечно, все за ней.
— Через реку? Вот это ловко!
— Ищет, ищет нас рыжий пёс на этой стороне: следы наши чует, а нас нет! Ну, Охотник, тот хитрей, — скоро догадался, где мы спрятались.
Достал лодку, переехал на тот берег. А мы опять на этот берег.
— Понимаю, понимаю! — обрадовался Жаворонок. — Он туда, а вы сюда; он сюда, а вы туда! Он ездил, ездил, да и говорит: «Измучили совсем! Лучше за другими куропатками пойду, которые не такие хитрые».
— Ну да, — сказал Подковкин. — Ему на лодке долго переезжать, а мы — порх! — и на том берегу!
Солнце уже зашло, а друзья ещё долго не могли расстаться: всё радовались, как ловко Оранжевое Горлышко сумела провести Охотника.
Как Жаворонок простился с друзьями и о чём он пел, покидая Родину
Давно вспахали колхозники пустые поля и опять посеяли рожь и пшеницу.
Давно вымок в туманах и росах лён, расстеленный в логах; из золотистого стал бурым. Колхозницы собрали его, поставили острыми кучками. И стало казаться, что в логах расположилось лагерем, равными рядами разбило свои остроконечные шалашики бесчисленное войско невидимых человечков.
Высоко в небе, то собираясь углом, то растягиваясь вожжой, летели стаи диких гусей.
Поля опустели. Взрыхлённые мокрые пашни чернели там, где летом шумела высокая рожь.
Но там, где не было ржи, уже взошли и весело блестели шёлковые зеленя.
Всё многочисленное семейство Подковкиных кормилось теперь сладкой травкой зеленей. Ночевали Подковкины в кустах.
Ветродуи-листодёры срывали последние листья с кустов и деревьев.
Настала пора Жаворонку улетать в далёкие тёплые страны. И он отыскал Иодковкиных в зеленях, чтобы проститься с ними.
Целое стадо, целое Большое Стадо полевых петушков и курочек с весёлым криком окружило его. В стаде было сто или, может быть, тысяча куропаток. Не сразу отыскал Жаворонок среди них Оранжевое Горлышко и Подковкина: все молодые куропаточки стали уже ростом с родителей, все были нарядно одеты. У всех на груди были подковки вкусного шоколадного цвета. У всех щёки и горлышки стали оранжевые, бровки красные, грудки голубые, хвостики рыжие. И только приглядевшись, Жаворонок рассмотрел, что у молодых куропаточек ножки зеленоватые, а у взрослых — желтоватые.
— Что я тебе говорил! — закричал Подковкин, подбегая к Жаворонку. — Вот собирается Большое Стадо, и кто же в нём старшая курочка? Конечно, Оранжевое Горлышко!
Но Оранжевое Горлышко сейчас же перебила его. Она спросила:
— Вы улетаете от нас в далёкие края? Ах, как там, верно, красиво, как тепло, хорошо!
Жаворонок грустно покачал головой:
— Не очень-то хорошо. Тепло там, это верно. Но никто из нас, певчих перелётных, не вздумает там петь, никто там не завьёт гнёздышка, не выведет птенчиков. И страшно там!
— Почему же страшно? — удивилась Оранжевое Горлышко.
— Там, в тех чужих краях, даже нас, жаворонков считают дичью. Там охотятся за нами с собаками и ружьями. Там ловят нас сетями. Там жарят нас на сковородках, — много-много надо жаворонков на одну сковородку. Нас жарят на сковородках и едят.
— Ах, какой ужас! — в одно слово вскрикнули Оранжевое Горлышко и Подковкин. — Так оставайтесь тут зимовать.
— И рад бы, да ведь тут снег, холод. Все червячки и гусеницы попрячутся. Я вам удивляюсь: что вы едите тут зимой?
— А очень просто, — ответил Подковкин. — Видишь, сколько зеленей посеяли для нас колхозники? На сто зим хватит нам еды.
— Да ведь зеленя скоро покроет снег!
— А мы его лапками, лапками! За кустиками, в заветерках такие местечки есть — всю зиму там снегу чуть-чуть. Лапками поскребёшь-поскребёшь — смотришь: зелёная травка.
— А говорят, — спросил Жаворонок, — зимой бывает страшная гололедица и весь снег покрывается ледком?
— А тогда, — сказала Оранжевое Горлышко, — нам поможет Охотник. Охотничий закон запрещает стрелять и ловить нас зимой. Охотник знает, что мы можем погибнуть в гололедицу. Он будет ставить на снегу шалашики из ёлочек, а в шалашики сыпать для нас зерно — ячмень да овёс.
— Хорошо тут! — сказал Жаворонок. — Ах, как хорошо у нас на родине. Скорей бы весна — и я опять вернусь сюда. Ну, до свиданья!
— До свиданья! — сказала Оранжевое Горлышко.
— До свиданья! — сказал Подковкин.
— До свиданья! — закричали все старые и молодые петушки и курочки, на сто, на тысячу голосов сразу.
И Жаворонок полетел к своей стае.
Было ещё утро, но тяжёлая серая туча скрывала небо, и всё казалось серым и скучным на земле.
Неожиданно из-за тучи выглянуло солнце. Сразу стало светло и весело, как весной.
И Жаворонок начал подниматься выше и выше и вдруг сам не знал как — запел!
Он пел про то, как хорошо в его родных полях. Пел про то, как люди сеяли хлеб, а в хлебах жили, выводили детей и прятались от врагов разные птицы и звери. Пел про то, как прилетела в поля злая Ястребиха, убила сразу петушка и курочку, как остались после них сиротами крошки-поршки; как пришла другая курочка и не дала погибнуть чужим малым деткам. Пел про то, как будет зимой водить Большое Стадо мудрая полевая курочка — Оранжевое Горлышко, а Охотник будет ставить на снегу шалашики и сыпать в них зерно, чтобы было что поклевать куропаткам в лютый мороз. Пел про то, как он снова прилетит в родные поля и звонкой песней расскажет всем, что началась весна.
А внизу, на земле, останавливались удивлённые люди.
Им было так странно и так приятно, что вот осень, а Жаворонок опять запел.
Люди запрокидывали голову и, прикрыв глаза от солнца, напрасно старались разглядеть в небе маленького певца: там, в высоте, вились и сверкали крошечные белые звёздочки-снежинки. И, не долетев до земли, таяли.