Спасение Ронана - Бибби Джеймс. Страница 36

– Что ж, это тебя кое-чему научит, – бубнил Котик конине. – Ты думал, ты такой смышленый, потому что ты большой, быстрый и мускулистый. А вот тебе клят. Мясной лавки ты, такой смышленый, все-таки не избежал. И как тебе теперь, мудозвон?

Когда они уже заканчивали с едой, Тарл вдруг понял, что рассказывает Гебрали про события двух последних месяцев и про поиск его друга Ронана, а девушка завороженно слушает.

– И когда я обнаружил над Ай'Элем плотную пелену магии, – закончил он, – я подумал, что нашел Шикару. Но эта пелена, похоже, от тебя и Мертвых ребят. Так что мне надо продолжать поиски.

– Классную искру Антракс провернул с Котиком, – отозвалась Гебраль, – когда даром речи его наделил. Хотелось бы тоже попробовать.

– Это заклинание… искра… так ты это можешь?

– Теперь могу. Понимаешь, мне достаточно просто увидеть кого-то или что-то, с чем искрили, и я снимаю отпечаток того, как это было сделано. Теперь я сама могу это провернуть.

– Ты шутишь! Хочешь сказать, ты просто посмотрела на Котика и поняла, как заклинание Наделения даром речи животных делать?

– Ну да. Вот, смотри.

Она бросила взгляд на столик, за которым докер уже одолел половину свой тарелки с устрицами, и что-то прошептала. Работяга раскрыл очередную устрицу и поднес ее ко рту.

– Не ешь меня! – вдруг пропищал испуганный голосок.

Докер помедлил и огляделся.

– Пожалуйста! Я еще слишком молод, чтобы умереть. Я не хочу вот так уходить – ведь у меня целая жизнь впереди! – продолжил голосок. Озадаченный докер заглянул под стол, затем схватил тарелку и подозрительно на нее уставился.

– Да, оставь его в покое! – присоединился другой голос. – Подбери себе что-нибудь по размеру!

– Вроде гигантского моллюска! – подхватил третий. – Или китовой акулы!

Докер почесал в затылке, а затем, запрокинув голову, кинул устрицу себе в рот. Писклявое «ах!» уплыло в никуда, а все остальные устрицы на тарелке подняли форменный хай. Обескураженный, докер оттолкнул тарелку.

Тарл с трудом удержался от смеха.

– Ну и ну, – выдохнул он. – Вот так морепродукты! – Гебраль улыбнулась.

– Хочешь, чтобы они замолчали? – спросила она. Тарл изобразил серьезное лицо.

– Или тогда уж этому работяге двустворчатую раковину сделай, а то ему совсем туго приходится, – отозвался он.

Гебраль захихикала, и звук этот заставил Тарла вспыхнуть от удовольствия. «Осторожней, приятель, осторожней, – подумал он. – Она славно колдует, она спасла тебе жизнь, она играет в карты, и у нее такой смех. Она даже твоим дурацким шуткам смеется. Возможно, Котик был прав. Если не будешь осторожен, можешь и впрямь на крючок попасть. Так что лучше с холодной головой играй».

Через шесть часов, когда они встали из-за карточного стола и вытряхнулись из таверны в вечернюю прохладу, голова у Тарла была холодной, как извергающийся вулкан. Если вкратце, то такого талантливого картежника, как Гебраль, он еще не встречал. Вышла очень напряженная игра с хорошими партнерами, и он сам вырвался немного вперед, но Гебраль просто ни одного неверного шага не сделала. Она тасовала и сдавала с ловкостью крупье, прикидывала ставки быстрей букмекера, и играла с таким азартом, какого Тарл не видел с тех пор, как работал игровой фишкой в «смертельном покере» Маврика Полуорка в «Гашник-паласе», еще в Орквиле. А еще она потрясающе умела пить! Она выпила столько же, сколько и он, и в то же время сохранила ясность мыслей. Живительно!

Котик тоже был не на шутку ею очарован. Гебраль предложила, чтобы осел навестил конюшню на задворках таверны. Сытый Котик провел незабываемо-счастливый час, рассказывая внимательной конской аудитории, какие именно блюда готовятся на кухне в считанных шагах оттуда, и спрашивая, не пропадал ли в последнее время кто-то из их ближайших друзей.

Так что сладкая парочка блаженно следовала за Гебралью, пока она заводила их все глубже и глубже в городские закоулки. Поначалу они встречали немало гуляк, радостно направлявшихся насладиться вечерком в одном из бесчисленных баров или ресторанов. Но вскоре прохожие стали попадаться все реже и реже, а те, что все-таки попадались, были куда мрачнее и грозно на них поглядывали, кладя ладони на рукояти мечей. Временами кто-то рычал им глухую угрозу. Были там и полуорки, и южане, и прочие в равной мере опасные типы, но никто из них к ним не приблизился, а Гебраль всех их словно бы и не замечала.

Район, к которому они теперь шли, был совсем древний и страшно запущенный. Бледный, истерзанный непогодой камень заброшенных домов осыпался, а сквозь дыры в известке прорастали мхи и сорняки. Гниющие бревна лишенных черепицы крыш напоминали ребра трупов на поле брани после того, как падальщики закончили работу, а темные окна таращились будто пустые глазницы. Каналы здесь казались неподвижными и загнившими, а в зеленой пенной воде плавало немыслимое изобилие всевозможного мусора. Деревянные обломки, пустые бутылки и ржавеющие куски металла торчали из «воды», а раздутые трупы пи-псов плавали точно гренки в густом гороховом супе. Жуткий смрад гниющей плоти и экскрементов наполнял воздух, смешиваясь с густым маслянистым дымом от уличных фонарей и порождая почти невыносимые миазмы.

Тарл сунул нос поглубже в рукав куртки, и все же пока они осторожно пробирались по остаткам деревянного пешеходного мостика, который с необыкновенным упорством лип к плесневелой набережной, вонь от оказавшегося прямо под ногами канала стала такой всепоглощающей, что его чуть не стошнило. Рядом с ним Котик семенил, так отчаянно сморщив морду, что она стала похожа на чернослив.

– Клят! – пробормотал осел. – Никогда бы не подумал, что на свете что-то может вонять еще хуже твоих носков.

Тарл гневно обратил к нему слезящиеся глаза.

– Если уж мы о гнусной вони говорим, – отозвался он, – то находиться с тобой в одной комнате наутро после того, как ты три тарелки мулампоса уплел, удовольствие определенно ниже среднего.

Гебраль свернула влево и повела их по заросшей сорняками, колдобистой набережной вдоль руин, которые, судя по всему, когда-то были огромным пакгаузом. Пучок древних, выкрашенных ярью-медянкой газовых труб, каждая толщиной с человеческую ляжку, бежал над набережной на ржавеющих металлических опорах, и газ внутри каждой из труб зловеще шипел. То и дело очередная труба змеей переползала через канал и присоединялась к толстеющему пучку.

В дальнем конце пакгауза в небо из трубопровода тянулась тонкая вертикальная трубка уличного фонаря. Уже почти стемнело, и дымно-красное свечение Ночного огня адской лужей растекалось в вечернем сумраке. Канал резко свернул вправо и оказался перекрыт ржавеющими воротами шлюза при впадении в другой канал, достаточно широкий для океанских судов, он тянулся от далекого моря, чтобы нырнуть в самое сердце пакгауза. Дорожное полотно набережной заканчивалось деревянной лестницей, ведущей к пешеходному мостику через этот канал. Газопровод круто уходил вверх, следуя вдоль лестницы, а дальше снова выходил на горизонталь, пересекая канал бок о бок с мостиком на высоте, оставлявшей просвет для мачты корабля.

Гебраль повела их вверх по лестнице. Когда они добрались до верха, Тарл хотел было спросить ее, куда они идут, но тут внезапно открывшееся ему зрелище так его поразило, что он замер от ужаса. С этой высоты было видно, что по ту сторону руин пакгауза располагается громадная газовая фабрика, которая хранила и перерабатывала добытый из морского ложа Пламенный эфир. Массивные сферические резервуары были как попало соединены друг с другом сотнями газопроводов, а в нескольких местах из сопл вертикальных металлических труб через нерегулярные промежутки времени в небо отрыгивались языки пламени. Даже на таком расстоянии Тарл чувствовал жар, а ритмическая пульсация незримых насосов заставляла весь мостик вибрировать. Черная пелена дыма тяжело нависала над всем окружающим; инфернальное красное свечение озаряло фабрику и ее окрестности. Она выглядела как скверно сконструированная модель, изготовленная из толстых соломинок и шарикоподшипников гигантскими детьми, которые выкрасили ее ярко-красным и подсветили.