Амулет (Потревоженное проклятие) - Волков Сергей Юрьевич. Страница 17

Паганель замолчал, обвел нас взглядом, словно спрашивая: «Ну как?».

Я помахал в воздухе рукой:

— Это все теории… Какая связь между этим Судаковым и нашим делом? Почему обязательно он, а не какой-нибудь урка-рецедивист, которому Николенька спьяну в поезде выболтал про амулет? Не вижу связи…

Паганель усмехнулся:

— Связь сейчас будет: помимо Леднева я посетил сегодня Шепотника, Павла Андреевича. Он мне рассказал, что тогда, в 91-ом, на Каме, Судаков оправдал свою фамилию, снабжая всю группу рыбой — у него была прямо таки фантастическая страсть к рыбалке. Ребята его так и прозвали — «Мистер Рыба». Причем ловил он не удочкой, не сетью — ночью выезжал на лодке, опускал в воду фонарик, и когда из глубины поднималась привлеченная светом рыба, бил ее острогой! Он еще говорил, что этому способу его научили на Печоре.

Но и это еще не все — сегодня я побывал у Елены Косициной, Боря, вы знаете — Лена-Косичка, мы вместе были на раскопках в Новгороде. Так вот, Лена в свое время очень нравилась Судакову, к слову, абсолютно безответно. Но Судаков буквально терроризировал ее, писал записки, слал цветы, следил за каждым шагом, ревновал… Он говорил ей: «Ты будешь моей, даже если небо упадет на землю!». А у Лены был жених, Толик Бодровец, Боря, вы его не знали, не успели познакомиться. Так Судаков много раз обещал Лене, что убьет Бодровца, если она будет продолжать с ним встречаться…

Я усмехнулся:

— Не удивлюсь, Максим Кузьмич, если вы сейчас скажите, что Бодровец и был тем вторым из группы этого… Шепотника, который вез находки вместе с Судаковым, и которого убили.

— Именно! Именно он! И мало того — Лена рассказала, что после того нападения в поезде избитый Толик умирал очень тяжело, двое суток, бредил, его рвало кровью… А врачи лишь руками разводили — внутренние органы целы, голова не повреждена. И еще один штришок — Паша Шепотник вспомнил, как Судаков хвалился, что наизусть знает сорок способов приготовления якутских шаманских снадобий — для лечения, для увеселения, для бесстрашия, и для отравления… Вот, собственно, и все звенья цепочки!

Я подытожил:

— Острога, яд, убиийство, кража чужих находок… Очень похоже! Ну и что нам теперь делать? Где искать этого «мистера Рыбу»? Может, все же сдадим его ментам? Он на две «вышки» себе заработал!

Борис угрюмо посмотрел на меня:

— Ага, он на две «вышки», а мы в «Поиске» на десять лет каждый! Нет, менты тут не нужны, сами разберемся! Да и не найдут они его — обьявят для остраски всесоюзный розыск, и привет!

— Но мы-то тоже не найдем! А если и найдем, что мы с ним будем делать?

Борис молча указал большим пальцем в землю.

Я усмехнулся:

— Это ты, что ли, такой смелый — убивать человека без суда?

Борис выпятил челюсть, и жестко ответил:

— Ну не ты же!

Паганель поднял руки:

— Ребятки, не ругайтесь! Убивать мы, конечно, никого не будем. Но амулет поискать стоит, есть у меня на этот счет одна мысль!

Мы с Борисом уставились на него, не понимая. Я подумал: «Какая еще мысль? Опять он за этот амулет переживает! Надо человека, убийцу искать! Отыщется убийца — отыщется и амулет!»

Паганель между тем продолжал:

— Давным давно, на самой заре основания «Поиска» мы оборудовали в московских катакомбах тайную базу! И самое деятельное участие в ее создании принимал именно Судаков! И есть у меня подозрение, что он может использовать ее и по сей день! Вот я и предлагаю завтра утречком попробовать наведаться туда! Ну, чем черт не шутит — вдруг повезет!

— А других предложений нет? — угрюмо спросил Борис.

— Есть и другое! Лена Косицина вспомнила, что у Судакова был тайник, что-то типа «схрона» на Юго-Западе Москвы. Он ей как-то раз показывал там свои находки. Где находится сам тайник, она не знает, Судаков просто привел ее на берег речушки где-то в районе Минской улицы, исчез в кустах, а потом вернулся — с разными старинными украшениями. Он обещал подарить их Лене, если она согласится выйти за него замуж! Вот я и предлагаю поискать этот тайник!

Борис присвистнул:

— Это сколько лет прошло! Да там уж домов понастроили, небось!

— А не скажите, Боренька! Я посмотрел на карте — Лена довольно точно указала место — там и сейчас, как тогда, глухой овраг, заросли, где, так сказать, не ступала нога человека.

Я не выдержал:

— Максим Кузьмич! Да как мы найдем этот самый «схрон»? Он же наверняка замаскирован, спрятан так, что сам черт не отыщет!

Паганель улыбнулся:

— Я думаю, с помощью моего прутика вполне реально обнаружить в земле пустоты объемом даже менее полкубометра!

Он залез в ящик стола, покопался там с минуту, и достал огромную карту Москвы, покрытую какими-то значками, надписями и стрелками. Мы склонились над этим чудом топографии, где были отмечены даже отдельно стоящие деревья и канализационные люки.

Действительно, с юга к Парку Победы примыкало обширное не застроенное пространство, судя по всему, не занятое и промышленными предприятиями. Через него текло две реки, сливавшиеся примерно посередине.

— Ну и где тут этот тайник? — скептически поинтересовался Борис, разглядывая большое зеленое пятно на карте.

— Насколько я понял Лену, это где-то вот здесь, в полукилометре от моста, на левом берегу Сетуни, шагах в пятнадцати от берега!

Борис махнул рукой:

— Да ну! Все это пустая трата времени — ни хрена мы там не найдем!

— Но попытка — не пытка, согласитесь, друзья мои? — Паганель похлопал Бориса по плечу: — Ну, так как решим — сперва мы обследуем подземную базу, а потом поищем тайник, или наоборот?

— Сначала лучше сделать то, что труднее! — решительно сказал я.

— Значит, решено! — подытожил Паганель: — Завтра утром идем на базу!

Тут в дверь постучала Зоя и предложила нам прерваться на чашечку кофе с бубликами.

Кофе пили на кухне, из маленьких глиняных чашечек. Я вообщем-то далеко не фанат этого напитка, чай как-то привычнее, но такой кофе я не пробывал никогда в жизни! Зоя варила его в медной турке, с перцем и какими-то специями, а пара капель душистого сибирского бальзама придавали напитку совершенно дивный вкус.

За кофе зашел разговор о амулете, и о всякой чертовщине, с этим связанной. Борис не без рисовки сообщил, что все мистические чудеса должны иметь вполне научные и понятные обьяснения. Жестикулируя рукой с надкусанным бубликом, он вдохновенно изрек:

— Если я чего-то не понимаю, значит я это не принимаю! — и добавил, глотнув из чашечки: — Кажется, это сказал Сократ!

— Что-то не помню я у Сократа таких высказываний! — с сомнением покачала головой Зоя. Паганель, помолчав, вдруг встал и вышел, а когда минуту спустя вернулся, в руках его был старинный глиняный кувшин с широким горлом, из которого торчали два металлических дрына — один, изьеденный зеленью, явно медный, другой, ржавый, железный. Паганель поставил кувшин на стол и спросил, обращаясь к Борису:

— Как вы думаете, Боренька, что это?

Борис с очень умным видом повертел сосуд в руках и заявил, что это, судя по способу изготовления, древнешумерская керамика, наверняка найдена в Армении при раскопках урартских поселений.

— Совершенно верно, Боренька! А как вы думаете, для чего предназначался этот… м-м-м…сосуд? — Паганель хитро прищурился, поверх очков глядя на нас.

Мы по очереди осмотрели кувшин, и Зоя предположила, что штыри предназначены для накалывания на них каких-нибудь плодов, сок которых будет стекать внутрь. Я скромно промолчал, потому-что версий у меня не было.

Паганель забрал у нас кувшин, поставил на стол перед собой и сказал, указывая пальцем на горловину:

— Вот этот стержень медный. А этот когда-то был покрыт слоем цинка. В кувшин наливали кислоту и получался…

— Гальванический элемент! — я выпалил это черезчур поспешно и даже поперхнулся от неожиданности. Все засмеялись, Паганель улыбнулся:

— Верно, Сережа! Именно гальванический элемент! И представте, каким мистических предметом он был для непосвященных! Электричество, вырабатываемое этим кувшином, вполне могло заставить гореть лампочку или вертеть примитивный электродвигатель! Вот это было колдовство! А теперь электричество проходят в школе, в восьмом классе, если не ошибаюсь…