Амулет (Потревоженное проклятие) - Волков Сергей Юрьевич. Страница 52

Через час я не выдержал:

— Послушайте! Как ваше имя-отчество?

Смирнов снова зыркнул на меня своими холодными глазками-бусинками, была у него такая привычка — не смотреть, а именно зыркать, и буркнул:

— Евгений Николаевич!

— Так вот, Евгений Николаевич! Постарайтесь вести себя попроще! Что вы, как кисейная барышня — то вам не так, это не эдак! Потерпите, не в СВ едем!

Смирнов повернул ко мне узкое лицо, и вдруг на секунду в нем проглянула такая ненависть и презрение, что я осекся.

— Занимайтесь своим делом! — пробормотал экспедитор, повел плечами, словно рак-отшельник в раковину, вжался в свой куцый плащик и застыл, немигающим взором уставившись на дорогу.

Я отвернулся от него, и чтобы отвлечся, спросил у Пеклеванного, давно ли он работает дальнобойщиком. Наверное, это была моя ошибка — говорливый водитель настрадался от молчания, и его словно прорвало!

Он рассказал мне про свое детство в маленьком украинском городке, про армию — автобат в Свердловске, про то, как после дембеля командир роты помог ему устроиться в Свердловский автокомбинат. С тех пор и по сегодняшний день крутил Саня Пеклеванный баранку, изъездил весь СССР, бывал в Польше, Венгрии, Чехословакии…

— Теперь в Москве живу! Два года уже! Комроты мой за это время подполковником стал, в отставку вышел, ну и в «Залп» работать устроился. А потом и меня перетянул! Меня ценят — фирма квартиру сняла, о прописке хлопочут…

— А жена у тебя есть? — спросил я, позевывая — однообразная дорога утомляла.

— А как же! Жена — Соня, двое детишек — Анечка и Димка! Все чин чинарем!

Постепенно разговор перешел на обсуждение жизни в разных местах, где лучше, где хуже, потом скатился на чисто мужские темы — выпивка, рыбалка, женщины…

Пеклеванный оказался кладезем всяких историй, и смешных, и грустных, и так, не заметно, мы проехали большую часть пути до Пензы.

За окнами стемнело, встречные «дальнобои» слепили нас фарами своих заграничных машин, Пеклеванный ругался, всякий раз норовя врубить фару-искатель в лобовуху невежливому водителю.

Дорога запетляла, то скатываясь под уклон, то забирая в гору, вокруг зачернели безлистые осенние леса, встречных машин стало гораздо больше, да и сзади нас переодически обгоняли какие-нибудь залитые грязью по самую крышу иномарки. Впереди встало зарево огней большого города, Смирнов, дремавший до этого, уткнувшись носом в шарф, проснулся, заявил, что ему необходимо выйти, и мы остановились на обочине возле покосившихся ворот въезда в какой-то пионерлагерь, в котором дети уже давно не отдыхали, судя по заросшей травой колеи, уходящей в лес.

Смирнов сноровисто сиганул из кабины и убежал в кусты. Пеклеванный усмехнулся:

— Припекло бухгалтера!

— Экпедитора! — поправил я.

— Да один хрен — козла! — брякнул Саня, и мы расхохотались.

Ни я, ни Пеклеванный и не заметили, когда к нам в хвост успела пристроиться эта «шестерка», страшно грязная, с длинной антенной на крыше. Она остановилась метрах в пяти сзади нашего «Камаза», хлопнули дверцы, и двое парней, про которых говорят «поперк себя шире», кутаясь в меховые «пилоты», подошли к нам, сверкая в темноте лампасами спортивных штанов.

Я заметил их в боковое зеркальце уже на подходе к кабине, и ощутил неприятный укол где-то в сердце — словно мне просигналили: «Внимание!».

Дверца машины с моей стороны открылась, и в кабину всунулся парень, лицо которого явно не несло печати интеллекта — узкий лоб, сломанный нос, квадратная челюсть, короткий ежик стриженных волос, маленькие ленивые глазки. Он неторопливо, по хозяйски оглядел кабину, и не шевельнув ни одним мускулом лица, проговорил, не спрашивая, а скорее утверждая:

— Здорово, мужики… Из Москвы… Чего везете?..

— Мужики на зоне пашут! — мгновенно отреагировал Пеклеванный: — Пустая наколка, братан! Машина ДОСААФ!

Парень хмуро посмотрел на меня, словно спрашивая — правда?

Я, не очень понимая, что происходит — наезд дорожных рэкетиров представлялся мне совсем по другому, кивнул:

— Пустые мы!

— Ну глядите, мужики! Если че — лучше сразу забащляйте… — парень выдвинулся из кабины, дверца захлопнулась.

— Ну, в три-бога-душу-мать! — рявкнул Пеклеванный: — Вляпались, как в дерьмо коровье! Машина у нас приметная, теперь они сечь будут по трассе… Приспичило этому придурку здесь нужду справлять! Вот уж точно — насчет «экс» не знаю, а «педитор» он тот еще!

Я не очень-то понял, что случилось, и Пеклеванный, закурив, объяснил:

— Рэкет это! Пензенские, пензяки. Они трассу пасут, где кто встанет, вот как мы — проверяют. Кто сразу платит, кто на хер посылает — им главное засечь! А потом они по рации своим на выезде из города передают, что такой-то такой-то не заплатил. Ну и те начинают его стеречь, выпасают, догоняют на трассе, и потрошат, если остановиться…

— А если не остановиться?

Пеклеванный усмехнулся:

— Делают «коробочку» — и привет! Отдыхай в кювете вверх колесами! Да ты не дрейфь, Серега! Может, и проскочим! Может, поверили они, что мы из ДОСААФа — армейских не трогают! Мы-то с тобой в форме! Глядишь, обойдется!

И тут же, не переключаясь, тем же тоном добавил:

— Ну где этот хрен моржовый?! Веревку он что ли съел?

Смирнов возник возле машины, словно слепился из сумерков. Самое интересное, что в кустики он бегал со своим портфелем!

— Поздравляю! — сказал я ему, желая досадить и хоть как-то разрядиться: — Из-за вас на нас положили глаз рэкетиры!

Смирнов равнодушно пожал плечами:

— Вы охранник, вы должны уметь улаживать подобные конфликты. Надеюсь, у вас есть оружие?

Я опешил от такой невозмутимости — мне казалось, что Смирнов должен перепугаться на смерть, а он и бровью не повел!

Мы вьехали в Пензу, миновали контрольный пункт ГАИ, и медленно покатили в колонне других машин по улице. Слева и справо пестрели ларьки, заправки, на обочинах стояли «фуры», ходили водители, сновали какие-то бабули со снедью, накрашенные потасканные дамочки, мрачные плечистые личности в кепках, цыгане…

— Все тут от трассы кормятся! — кивнул за окно Пеклеванный: — Дурное место! Ничего, щас Пензу проскочим — и погоним до Сызрани, если никто не увяжется! Если все нормально пойдет, к двенадцати на Волге будем!

Смирнов снова задремал, демонстрируя полное равнодушие ко всему на свете. Я глядел в окно, представляя, как выглядела эта дорога лет сто назад — наверное, дома были другие, а люди — такие же. Трактирщики, коробейники, бродяги, гулевые бабы, разбойники…

Наконец Пенза осталась позади. Вокруг темнели леса, кое-где вдали теплились кучки огоньков, похожие на угольки догоревших костров пригородные деревни и поселки. Машин на трассе стало меньше.

— Ну, вроде пронесло! — облегченно выдохнул Саня, поглядывавший в боковое зеркало.

«Камаз», можно гудя, преодолевал крутой подьем, фары выхватили из темноты желтый щит с «ободряющей» надписью: «Внимание! Опасный участок дороги! В 1996 году погибло 17 человек!».

— Тут такие плакаты до самой Самары теперь будут! — кивнул головой на щит Пеклеванный.

Они появились внезапно, словно вынырнули из-под земли. Три легковушки, «девятка», «семерка», и мощный заграничный джип с кучей фар на передке, возникли на дороге, быстро догнали нас и, врубив дальний свет, стали обгонять.

— Е-мое! — взвизгнул Пеклеванный, повернул ко мне побледневшее лицо с вытаращенными глазами: — Чего делать будем, Серега!? Они прижимают!

Я махнул рукой — останавливайся! Локтем толкнул Смирнова:

— Просыпайтесь! У нас неприятности, пересядьте в середину!

Экспедитор что-то пробурчал, однако быстренько передвинулся. Я занял его место у окна, достал наган, проверил, все ли с ним в порядке, и переложил оружие в карман куртки.

Саня притормаживал. Наши преследователи выскочили вперед, остановились у обочины, захлопали дверями, выбегая на дорогу.

Вдруг наш «Камаз» взревел всеми своими лошадиными силами и круто свернул с трассы на какой-то грязный проселок. Меня швырнуло и больно ударило затылком о потолок кабины!