Черный верблюд - Биггерс Эрл Дерр. Страница 3

Гарри Винг пожал плечами.

— Увы, я вижу, что надежды мои не сбылись.

На лице Тарневеро мелькнула улыбка.

— Садитесь, — сказал он. — Я некоторое время жил в Китае и знаю, как велик там интерес ко всякого рода прорицателям. Когда вы рассказали мне о цели своего прихода, я на мгновение действительно поверил в то, что вы сказали правду.

Китаец нахмурился.

— Я перестаю понимать смысл ваших слов.

Тарневеро, не переставая улыбаться, опустился в кресло.

— Да, мистер Винг… кажется, так вы назвали себя? — на мгновение вам удалось ввести меня в заблуждение. Но моим способностям, о которых вы упомянули, я обязан прежде всего тем, что, не хвастая, могу считать себя хорошим психологом.

— Мы, китайцы, тоже психологи.

— Так вот, я подумал о людях в полицейском управлении, охраняющих закон. Я подумал о сыщиках, детективах и полицейских… Не правда ли, странно?

С лица китайца исчезло тупое выражение. В его черных глазах засветилось удивление.

— Вы в самом деле хороший психолог, мистер Тарневеро. Но от меня не укрылся ход ваших мыслей. Я заметил, как вы посмотрели на то место на моем жилете, где еще недавно был значок детектива Вы первоклассный детектив, и я спешу выразить вам свое восхищение.

Тарневеро расхохотался.

— Значит, я попал в точку. Вы — детектив, мистер…

— Меня зовут Чарли Чан, — ответил китаец. — Я инспектор из полицейского управления Гонолулу, в недавнем прошлом сержант. Тоже не хвастаясь, скажу, что мои скромные заслуги были щедро вознаграждены. Однако я принужден заметить, что идея выдать себя за коммерсанта принадлежит не мне. Я говорил своему шефу, мистеру Джексону, что он недооценивает вас, предполагая, что вы попадетесь на эту удочку. И, разумеется, вы разгадали меня. Но пусть это не породит вражды. Я пришел затем, чтобы обратить ваше внимание на одно из административных распоряжений, запрещающее без особого на то разрешения заниматься всякого рода магической практикой. А теперь разрешите откланяться!

Тарневеро поднялся.

— Я не стану практиковать в вашем городе, — поспешил он заверить своего гостя. — И искренне рад знакомству с вами, инспектор.

Когда Тарневеро не манерничал и не строил из себя великого прорицателя и ясновидца, он располагал к себе.

— Вам следовало бы предложить свои услуги полиции, — сказал Чан. — Ведь в Лос-Анджелесе детективы задыхаются от работы! А сколько там совершено убийств, не раскрытых до сих пор! Если бы вы знали, какая цепь загадочных обстоятельств сопутствовала делу Тейлора! А дело Денни Майо, этого изумительного актера, найденного мертвым в своем доме? С тех пор прошло три года, и полиция Лос-Анджелеса все еще не нашла убийцу.

— И не найдет, — заметил Тарневеро. — Нет, инспектор, меня подобные дела не интересуют. Я предпочитаю иметь дело с гораздо более безобидными явлениями.

— Во всяком случае, я был бы рад, если бы, очутившись перед одной из подобных загадок, мог бы рассчитывать на вашу помощь. А теперь я позволю себе проститься с вами.

Инспектор, поклонившись, удалился. Тарневеро взглянул на часы. Со свойственной ему невозмутимостью он выдвинул на середину комнаты круглый столик и поставил на него хрустальный шар, который достал из ящика письменного стола. Потом Тарневеро задернул гардины, и комната погрузилась в полумрак. Осмотревшись, он сел у окна и, достав из кармана толстый конверт, углубился в чтение письма.

Ровно в одиннадцать раздался стук в дверь — это пришла Шейла Фен. На ней было белое платье, и она казалась теперь моложе, чем в порту. Тарневеро посадил свою гостью за столик и снова стал деловит, холоден, сосредоточен.

— Тарневеро, вы должны сказать, что мне следует предпринять, — начала Шейла.

— Подождите, — резко сказал он и уставился на хрустальный шар. — Я вижу вас… Вы стоите на палубе парохода… Лунный свет. На вас блестящее вечернее платье, оно отливает золотом, как ваши волосы. Рядом с вами стоит мужчина. Он смотрит вдаль и протягивает вам бинокль. Вы подносите бинокль к глазам и глядите на тающие огни гавани, которую вы покинули несколько часов назад…

— Это правда, — прошептала Шейла. — Откуда вы знаете?

— Мужчина поворачивается к вам… Я неясно вижу его, но, кажется, это он был утром на набережной… Кажется, это Аллан Джейнс. Он просит вас о чем-то… Он просит вашей руки, но вы качаете головой… Вы колеблетесь… Вы хотите согласиться и в то же время боитесь. Вы любите этого человека?

— Да, — ответила Шейла. — Я люблю его. Мы познакомились в Папеэте. Всего одну неделю мы провели вместе, но эта неделя была сказочной. В первую же ночь на корабле — вот, как вы только что рассказали, — он заговорил со мной о своей любви. Я не дала ему ответа. Мне так хочется сказать ему: да, я хочу немного счастья. И в то же время…

Он пристально взглянул на нее.

— Вы боитесь. В вашем прошлом есть что-то, что угрожает вашему счастью.

— Нет! — воскликнула Шейла.

— Нечто, что случилось с вами в прошлом…

— Нет, нет!

— Шейла, вы не можете обмануть меня. Когда это случилось? Я не могу точно указать срок, но я должен это знать.

Легкий ветер раздувал гардины на окне. Шейла, словно затравленный зверек, озиралась по сторонам.

— Когда это случилось? — повторил Тарневеро.

Она глубоко вздохнула.

— Три года назад… в июне…

Тарневеро напрягся. Июнь, три года назад… Он уставился на хрустальный шар, губы его дрогнули.

— Денни Майо, — прошептал он. — Теперь я вижу…

Гардина под порывом ветра отлетела в сторону, и лучи солнца упали на лицо Шейлы. Глаза ее испуганно смотрели на Тарневеро.

— Мне не следовало обращаться к вам, — простонала она.

— Что случилось с Денни Майо? — продолжал он безжалостно. — Вы скажете сами или хотите, чтобы это сделал я?

Дрожащей рукой она указала на окно.

— Там балкон…

Тарневеро направился к двери на балкон, словно перед ним был ребенок, страхи которого он должен рассеять.

— Да, там имеется балкон, но на нем никого нет.

Глава 2

ПРИМОРСКАЯ ВИЛЛА

Сумерки на Гавайях быстро переходят в ночь.

Вилла, где поселилась Шейла Фен, была ярко освещена. В столовой, стены которой увешаны деревянными масками, накрыт стол. Большое окно в сад задернуто тяжелыми шторами. Стеклянная дверь, ведущая на террасу, распахнута.

Шейла, сидя в гостиной у окна, мучительно размышляла. Что она наделала? Этот вопрос она задавала себе весь день. Напрасно полагала она, что ей удалось похоронить прошлое в тайниках своей души. Какая таинственная сила заставила ее говорить?

— О, Джессуп, — воскликнула Шейла, подняв глаза на бесшумно вошедшего слугу.

Джессуп, пожилой англичанин, обретший в Голливуде спокойное и безбедное существование, держал в руках завернутые в папиросную бумагу цветы.

— Джессуп, кое-кто из гостей хочет пойти искупаться. В числе изъявивших это желание и мистер Бредшоу. Предоставьте в его распоряжение голубую комнату, чтобы он мог там переодеться. Жаль, купальные кабинки на берегу еще не приведены в порядок… Мисс Юлия и мисс Диана переоденутся в своих комнатах.

Джессуп поклонился и направился к двери, чуть не столкнувшись с Юлией. Шейла взглянула на свою юную подругу и испытала легкое чувство зависти. Как быстротечно время!

— Оставь, Шейла! — воскликнула Юлия. — Джессуп уже в курсе. Не волнуйся, твой прием удастся на славу. Что это, Джессуп? Цветы?

— Цветы для мисс Фен, — сказал Джессуп и удалился.

Шейла внимательно оглядела гостиную.

— Я все время ломаю голову над тем, как бы поэффектнее обставить свое появление в этой дурацкой комнате. Если бы здесь был балкон или пара жалких ступенек…

Юлия расхохоталась.

— Что бы ты сказала, если бы я предложила тебе появиться из сада с гирляндой в руках под звуки гавайского напева?

Шейла приняла это предложение всерьез.

— Что ты, дорогая! Это не произведет должного впечатления.

Юлия пожала плечами.