Жирафа - Воробей Таня. Страница 12

Она тихонько всхлипнула.

- А потом вышвырнули, как ненужный хлам. Я всю жизнь искусству отдала, ничего не пожалела, а они говорят: "Всё это очень мило, но не вписывается в современный контекст". Слово-то какое уродское - кон-текст.

Вика смотрела на неё во все глаза, отмечая изменения, которые произошли в прекрасном, родном лице за долгие двенадцать лет. Вокруг глаз наметились морщины, губы как будто стали тоньше, сжатые горестной складкой, волосы утратили свой блеск. "Наверное, страшно стареть, если ты красивый, подумала Вика. - И чем красивее, тем страшнее". В мире воспоминаний нет старости и увядания, - Вика запомнила маму молодой, цветущей и, главное, любящей. А перед ней сидела очень знакомая, но посторонняя женщина, которая ничегошеньки не знает о Вике, и даже не задала ей ни одного вопроса.

- Поэтому ты и вернулась? - она сама удивилась тому, как гладко и вежливо прозвучал её голос.

Женщина снова всхлипнула.

- Я не хочу от тебя таких слов. Нет. Не хочу. Только не от тебя.

Казалось, она играет заученную роль. Говорит с выразительными паузами, закатывает глаза к потолку, - актриса, да и только.

Она знать не знала, о том, что Вика разговаривала с ней чуть ли не каждый день. Ей до этого и дела не было.

- А почему ты не звонила, не писала? - с обидой спросила Вика. - У тебя бумаги под рукой не оказалось, или телефон отключили за неуплату?

Мама встала и прошлась по комнате, разглядывая корешки книг, стоящих на полках.

- Ты была маленькой, ты бы не поняла, - проронила она. - Что толку вспоминать? И потом твой отец этого не хотел. Так и говорил: "Не нужно писем. Или будь рядом, или не пачкай бумагу".

Как будто почувствовал внезапную усталость, она села на диван, напротив Вики.

- А ты-то как? - спросила она. - Как ты жила без меня?

Вика задумалась. И правда, как она жила? Как может жить девочка, у которой нет мамы?

- По-разному, - сухо ответила она.

- Ты совсем большая... - Мама пристально посмотрела на неё. - И причёска у тебя... - она подбирала такое слово, чтобы не обидеть, странная. Это мода такая?

- Нет, - Вика провела рукой по жёсткой макушке. - Это я побрилась.

- Сама?

- Конечно, сама. Мне казалось, что тебе бы это понравилось.

Мама робко улыбнулась. Она думала, что раз Вика шутит, значит, ещё не всё потеряно. Но Вика и не думала шутить.

- А мальчики? - Вика бросила на неё недоумённый взгляд, и мама торопливо пояснила: - Ну, тебе кто-нибудь нравится?

Вика усмехнулась. Не самая хорошая идея сейчас говорить об этом. Наверное, мама думает, что её дочь - идиотка, у которой в голове только тряпки, мальчики и танцы.

- Да есть один, - нарочито легкомысленно и пренебрежительно сказала она, жеманно поджимая губы.

- А он? - оживилась мама. - Наверное, влюблён в тебя без памяти. Иначе и быть не может. В меня всю жизнь кто-то был влюблён - и в школе, и в институте, и потом... Вызывать любовь - это дар. И он перешёл тебе по наследству.

- Да. Он влюблён в меня без памяти, и мне это просто необходимо. У меня от его любви прямо-таки наркотическая зависимость. Ты знаешь, - она притворно вздохнула, - у меня ведь никогда не было мамы. Точнее, была, но я её совсем не помню. А когда у ребёнка нет матери, он может вырасти ущербным.

Мама закрыла лицо руками и заплакала, вздрагивая всем телом.

- А знаешь, что я думала? - Вика скрестила руки на груди, как будто хотела защититься от возможных ударов. - Я думала, что ты умерла. И папа мне так сказал. Я думала, что у меня была прекрасная-распрекрасная мама, которая умерла совсем молодой. И знаешь, что самое смешное?

Мама не отняла ладоней от лица, но притихла, прислушиваясь к словам дочери.

- Самое смешное, что я разговаривала с тобой ночи напролёт. Но это ещё не всё. Ещё смешнее то, что я слышала, как ты мне отвечала.

- И что говорила?

Вика нахмурилась, припоминая.

- Разное. Советы давала всякие. Или просила о чём-то. Я-то дура, слушалась, а ты - жива-живёхонька! Вот умора! Кому рассказать - никто не поверит!

- По-моему, ты не рада, что я жива. Вам всем было бы удобнее, если бы меня не стало! - мамин голос задрожал и сорвался.

- Глупости, - отрезала Вика. - Я счастлива, что ты не умерла. Правда, она чуть было не расплакалась, но ущипнула себя за руку и сдержалась, очень счастлива. Только я не понимаю, как с тобой разговаривать. Не понимаю, как мы должны себя вести. Я вообще теперь ничего не понимаю...

Мама подошла к ней, села на подлокотник кресла и обняла за плечи. Вика сжалась от этого прикосновения. Ещё вчера мама была призраком - любимым призраком. А сегодня - это реальная, но совершенно чужая женщина.

- Я хочу, чтобы ты поехала со мной, - сказала она. - Твой отец не позволяет мне остаться здесь. Он вычеркнул меня из своей жизни. Но ведь ты другая. Я знаю, что другая. Ты - моя копия, и когда вырастешь, обязательно меня поймёшь.

- Может быть, - Вика осторожно высвободилась из сковывающих объятий. Может быть, когда вырасту, - пойму. Но сейчас - никак не получается.

- У нас впереди ещё много времени, - мама как будто не слышала Вику. Мы успеем узнать друг друга и привыкнуть к тому, что мы снова вместе. У нас снова будет семья. Разве ты этого не хочешь?

- Нет, - твёрдо сказала Вика. - Не хочу. У меня уже есть семья. Папа и я. Я и папа.

- Он что, настраивал тебя? - подозрительно спросила мама. - Нет, ты скажи: он настраивал тебя против меня?

Вика грустно улыбнулась.

- Он не сказал о тебе ни одного дурного слова. Ни одного. Наоборот: "Ах, какая она была и красивая, и добрая, и умная!" Только теперь я понимаю, чего ему это стоило.

В прихожей послышался шум, - кто-то возился с ключом.

- Папа? - с надеждой крикнула Вика. Ей было тяжело продолжать этот разговор. - Папа, это ты?

- Не-а, это я, - отозвалась Олеся. - Я сегодня пораньше.

Она вошла в полутёмную комнату, щуря близорукие глаза. А мама с достоинством поднялась к ней навстречу и произнесла звучным, хорошо поставленным голосом:

- А это и есть счастливая избранница твоего отца? Да, Вика?

Жирафа остановилась напротив неё, опустив длинные руки по швам, как солдат на плацу. Мама сложила руки на груди и высокомерно смотрела на Жирафу, хотя это и было непросто, потому что смотреть приходилось снизу вверх.

- Да, - подавленно ответила Вика. - Это она. Олеся.

- Ну-ну, - мама обошла Олесю вокруг, как будто та была бездушным музейным экспонатом. - Что ж, на безрыбье и рак рыба.

Вика смотрела на них во все глаза и не могла поверить в реальность происходящего. Этой встречи не должно было быть. Жёны одного человека бывшая и будущая - никогда не должны встречаться, потому что ничего хорошего не выходит из таких встреч.

А кто они для Вики? Мать и мачеха, - совсем как цветок. Обожаемая мама, которая бросила её на долгие годы, и ненавидимая мачеха, которая в своё время осталась ухаживать за безнадёжно больным человеком и его несовершеннолетней, капризной дочерью.

- Я вас узнала, - сказала Олеся. - Я видела вашу фотографию.

- Да? - мама сделала вид, что она польщена. - Ну, и как тебе моя фотография? Ничего, что я на "ты"? Что ты почувствовала, когда увидела мою фотографию? Не помнишь?

Олеся подошла к выключателю и зажгла свет. Яркая лампа ослепила всех, заставила сощуриться, прикрывая рукой глаза.

- Кто тебя просил включать свет? - гневно заговорила мама. - Мы уже давно так сидели, а ты всё испортила...

- Мне не нравится находиться в тёмной комнате с чужим человеком, холодно проговорила Олеся. - Сидеть в темноте можно только с кем-то близким.

Мама ошарашено молчала, не зная, что съязвить на этот раз.

- А папа где? - спросила Олеся, обращаясь к Вике.

- На работу вызвали, - Вика прятала глаза, ей было чего-то стыдно перед Жирафой. - Обещал скоро вернуться.

- Ну ладно, вы тут сидите, а я пойду на кухню, - буднично сказала Олеся. - Приготовлю что-нибудь на ужин.