Архаические развлечения - Бигл Питер Сойер. Страница 84

Фаррелл обнял ее.

– Когда меня в Покателло упекут в кутузку за бродяжничество и бессвязный лепет, приедешь меня выручать?

– Если ты обещаешь сообщить мне, когда отыщешь Зию. Ты отыщешь ее, старичок. Больше никто не сможет, а ты отыщешь.

Утро, в которое Фаррелл отправился в путь, выдалось промытым до стеклянного блеска, не обернутым в туман, но острым, колющим, так что Фаррелл даже чихнул, сделав первый глубокий вдох. Бен помог ему погрузить последние пожитки в Мадам Шуман-Хейнк, из которой на эту ночь так и не удалось вытурить Брисеиду. Бен молчал, так что первым открыть рот пришлось Фарреллу:

– Как-то одиноко я себя чувствую. Никогда еще, уезжая, не испытывал одиночества. Я буду скучать по тебе.

– Я тем более, – откликнулся Бен. – Я сознаю, что ты отправляешься на поиски вместо меня, и чувствую себя как-то глупо. Но я не могу поехать с тобой.

– Конечно, не можешь. У тебя работа, жизнь, которую надо поддерживать в божеском виде, собственно, как и у Джулии. Это я все еще болтаюсь туда-сюда.

– Не в том дело, – Бен потрепал Брисеиду и обратился прямо к ней: – Скажи своей хозяйке, что я всю жизнь буду любить ее, и что я страшно сердит на нее за то, что она меня бросила, когда я в ней нуждался. Я понимаю, это звучит эгоистично и оскорбительно. Но ты ей скажи. Скажи, что я обижен.

Брисеида лизнула его в руку, и Бен добавил, почти неслышно:

– И скажи, что я разговариваю сам с собой на ее языке.

Фаррелл в последний раз подвез Джулию до работы. Дорогой оба молчали. Они держались за руки даже когда Фарреллу приходилось переключать скорость. Он остановился у здания, в котором она работала, и Джулия сама вылезла из автобуса подошла, обогнув капот, к водительскому сиденью и поцеловала Фаррелла, наполовину вытащив его из окошка.

– Будь осторожен, – сказала она. – Ты единственное, что у меня осталось.

– Единственное что?

Обойтись без этого вопроса было невозможно, но когда она ответила, оба уже смеялись.

– Если бы мы только знали, что. Мы бы тогда уже эвон где были.

Она еще раз поцеловала его и ушла, не прощаясь. Последнее наполнило Фаррелла странной надеждой и покоем – он не помнил, чтобы Джулия хоть раз попрощалась с ним, зато они каждый раз встречались вновь.

– Пилот вызывает штурмана, – обратился он к Брисеиде. – Куда, к дьяволу, ехать?

Брисеида бухнулась лапами на приборную доску и заскулила, мотнув мордой в сторону Залива. Фаррелл подождал, пока Джулия скроется из виду, и включил зажигание.

При выезде из кампуса в глаза ему бросился похожий на циркового распорядителя рыжеволосый мужчина в костюме-тройке – пристроясь рядом с тележкой продавца горячих крендельков, он громко выкрикивал расписание, в соответствии с которым вот-вот предстояло прибыть Антихристу.

– Вот, полюбуйся, – порекомендовал Фаррелл Брисеиде. – Их тут пруд пруди, они проповедуют грабителям под дождем, обращают в истинную веру пожарные гидранты, в общем, психи, пробу негде ставить. Но они вынуждены это делать, вынуждены пересказывать другим услышанное ими от Бога, так что получается – и они все тоже вышли на поиск. А тут как раз я проезжаю мимо, такой уравновешенный, цивлизованный, и знал бы кто, что я спрашиваю у собаки, куда повернуть, чтобы найти нашу богиню. Полный восторг!

Мимо школы, похожей на выстроенную маврами авиабазу, ехать прошлось медленно, испепеляя взглядом спокойных, не поднимая глаз, соступавших ему под колеса подростков – видимо, приобретших неуязвимость в комплекте с висевшими у них на животах магнитофончиками. Четыре девочки в длинных юбках двигались ему навстречу, в ряд, словно завеса цветного дождя. Одной из них была Эйффи. Она шла в середине, хихикая и дурачась, то опираясь на подругу чтобы поправить сандалию, то со смехом припадая к другой, поталкивая их бедрами и обнимая руками за плечи. Фаррелл услышал, как она вскрикивает:

– Да он же козел! Думает, стоит ему притереться к тебе в очереди за завтраком, так ты уже вся растаешь!

Каштаново-желтая грива ее волос, то и дело проезжалась по лицам спутниц.

Фаррелл несколько раз крикнул: «Леди Эйффи!», – но она не обернулась, покуда он не назвал ее настоящего имени. Только тогда девочка посмотрела в его сторону, нахмурясь, помешкала, что-то сказала подругам и перешла через улицу туда, где он затормозил у бордюра, перегородив автобусом въезд в школу. Брисеида нетерпеливо скулила, но Фаррелл вылез наружу и стоял, глядя, как девочка подходит к нему.

– Привет, – сказала она. – Старый Рыцарь Чего-то Такого. Призраков и Драконов.

Она показалась ему немного бледнее той девочки, что обращалась в птицу, но в остальном он не заметил никаких изменений.

– Я слышал, ты заболела после Турнира Святого Кита, – сказал Фаррел.

– Теперь все в порядке?

Выражение Эйффи ненадолго стало озадаченным, потом она кивнула.

– Заболела, да. Сейчас все хорошо. Я сильно болела.

Фаррелл видел по ее глазам, что он для нее – человек со знакомым лицом, не больше, какие-либо воспоминания о его связи с событиями, предшествовашими Турниру, в глазах Эйффи отсутствовали.

– Настоящая горячка была, – продолжала она. – Я теперь многого не помню.

– А Никласа Боннера ты помнишь?

Лицо осталось совершенно пустым, настолько, что о притворстве не могло быть и речи. Она никогда прежде не слышала этого имени.

– Вообще-то, – сказала она, – в Лиге куча людей, которых я никак не могу припомнить. Да она меня теперь и интересует не так, чтобы очень, не то, что раньше.

– О твоем отце этого не скажешь.

Она рассмеялась, обнимая рюкзачок с книгами и прислонясь к Мадам Шуман-Хейнк.

– Взрослым некуда время девать. Им же не задают на дом задач по комьютеру, и пьес они не ставят. Мы вон репетируем «Мышьяк и старое кружево», я собирабюсь играть одну из старушек.

Она продолжала болтать, а ее подружки переминались на углу, и Брисеида зевала и вздыхала в автобусе. В конце концов, Фаррелл ее перебил.

– Я не хотел тебя задерживать, – сказал он. – Просто мне нужно было спросить кое о чем.

Эйффи ожидала вопроса, лишь тень опаски проступила в ее улыбке.

– Что она сказала тебе? – спросил Фаррелл. – В той комнате, когда собирала твой разрушенный разум, пока все остальное разваливалось, что она тебе сказала?

Он старался, чтобы голос его оставался ровным, без малейшей угрозы, но Эйффи отступила на шаг.

– Ну же, уж это-то ты должна была запомнить. Даже если ты не помнишь, как ты там оказалась, или что там происходило, ты должна была запомнить ее, а она наверняка тебе что-то рассказывала. Она не говорила, куда собирается, что с ней станет? Черт тебя побери, скажешь ты мне, о чем она с тобой говорила, или не скажешь?

На какой-то миг он совершенно уверился, что некая часть ее, некая рыжевато-золотая искра в глазах отличнейшим образом понимает каждое его слово и смеется над ним, откидываясь назад, будто Никлас Боннер в рощице мамонтовых деревьев. Но затем те же глаза наполнились слезами негодования, и она через улицу побежала к подругам. Человек, одетый в подобие формы, достаточное, чтобы заподозрить его в принадлежности к школьной охране, уже направлялся к Фарреллу, так что тот запрыгнул назад в автобус, и вместе с Брисеидой убрался от школы подальше. Бросив на Эйффи последний взгляд, он увидел, что все три девочки утешают и обнимают ее, а одна даже пытается погладить по голове.

Кольцевидная змейка тускло засветилась на руле, когда Мадам Шуман-Хейнк приблизилась к скоростному шоссе. Брисеида, высунувшись в окошко, с интересом следила за режущими Залив парусными лодками.

– Пилот вызывает штурмана, – сказал Фаррелл. – На юг Мексика, на север Канада. Прием.

Брисеида хвостом и носом показала, куда повернуть.