Свадебный наряд вне очереди - Воронцова Марина. Страница 43

– Я, между прочим, пенсионер, – обиделся Николай Иванович. – Мне крепко сидеть здоровье не позволяет.

Домовой глубоко вздохнул, извлек из блистера две капсулы, положил в рот и запил коньяком.

– Так, – он положил ладони на стол, – я этот бардак больше терпеть, не намерен. Вернемся к нашей свадьбе. Ника, где ты нашла Элю?

– Она сидела в машине недалеко от наших ворот, пыталась скрыться, но ребята ее задержали. Сразу меня вызвали. Случай сами понимаете…

– Как ты сюда попала? – обратился к девушке Домовой.

– Он привез, – Эля показала на Косулина.

– Зачем? – Василий Петрович обернулся к профессору.

Тут отмерла Люся, которая всю сцену стояла за спинкой кресла своего любовника.

– Женя, я не понимаю… – пролепетала она.

– Перестань звать меня Женя, – прошипел Косулин, – я же просил не афишировать наши отношения! Еще не хватает, чтобы мои знакомые узнали о моем романе с горничной!

Люся закрылась руками и вскрикнула, будто получила пощечину. А у меня появилось желание двинуть Косулину по его холеной физиономии чем-нибудь тяжелым. Но я пошла цивилизованным путем:

– Роман с горничной – это еще ничего, дорогой Евгений Петрович. Вот когда ваши знакомые узнают, что. вы вор…

– Кстати, мы к этому еще вернемся, – Домовой погрозил профессору пальцем. – А сейчас, будьте любезны, объяснить, зачем и откуда вы привезли сюда Элю?

– Она… она… – Косулин замялся.

– Этот гандон с ними заодно, – разрешила его сомнения Гаврююва.

– Я бы попросил! – возмутился Косулин. – Эта хамка, право, заслуживает, чтобы ее ликвидировали!

– Чья бы корова мычала! – дернулась Эля. – Хотел за мой счет дважды одной и той же коллекцией поживиться? Василий Петрович, ты хоть знаешь, что у тебя горничная, его любовница, картины ворует?! Те самые, что вам Никита продал, папы моего коллекция.

– Нет, это для меня новость, – нахмурился Домовой.

– А это еще не все. Он сегодня приехал к вашему долбанному управляющему и потребовал у того сто штук зеленых за молчание. Мол, он догадался, что в подвале сижу я. Ага, догадался! Я через охранника записку передавала. Ко мне тюремщика приставили немого, чтоб чего не сболтнул, ха-ха! В общем, я этому калеке еле-еле втолковала, чтобы отдал бумажку любому человеку, который в дом случайно зайдет. Ну этот дурак и отдал! Профессор чай не лох! Быстро сообразил, как гешефт сварить! Приперся шантажировать Эльнура Фомича, чтоб ему всю жизнь на лекарства работать. Короче, ваш управляющий, гнус поганый, вот этого профессора повел в подвал. Говорит, сейчас, мол, убедишься, что там никого нет. Повел его ко мне. Тоже, наверное, хотел запереть, сволочь. Только я уже со стулом возле входа караулила. Начисто о голову этого идиота, управляющего вашего, разломала. Этому манерному козлу, – Гаврилова показала на Косулина, – обещала коллекцию картин подарить. Она же моя! Шерер незаконно наследство получил!

– Но отчего ты сама не пришла?! – недоуменно приподнял брови Домовой.

– Ага! – кивнула Эля. – Разбежались! Откуда я знаю, что у вас на уме?! Может, вы, ради счастья своей доченьки меня из АКМ бы шарахнули!

– Эля! Как ты могла так обо мне думать! – трагично воскликнул Василий Петрович. – Ты же мне как дочка! Я тебя удочерить хотел, если найду!

– Быть сестрой вашей курвы?! – Эля уперла свободную руку в бок. – Да я лучше обратно в подвал полезу.

– Ну в подвал, так в подвал, – разозлился Домовой. – Я к тебе с распахнутыми чакрами, а ты мне в них наплевала! Говори, где Шерер и Эльнур Фомич!

Тут у Домового зазвонил телефон.

– Что еще? – крикнул он в трубку. – А, Лика… Слушай, тут в общем все само собой решилось. Не надо тебе в загс ехать. Скажи всем, что свадьба по техническим причинам отменяется. И церемони… це-рем… короче, педику этому чего-нибудь успокоительного дайте.

Выпив еще полстакана коньяка, Домовой поднялся.

– Поехали! Эля, говори, где эти уроды окопались.

– Я думаю, что они на полпути в аэропорт или к финской границе.

Гаврилова не успела договорить, телефон Василия Петровича зазвонил снова.

– Алло! – рявкнул тот в трубку. – А это ты, Эльнур Фомич… Я про тебя и забыл. Хорошо, я на твои условия согласен. Куда приехать? Ага. Понял. Выезжаю.

Сунув мобильник в карман, Василий Петрович закрыл глаза ладонью и хмыкнул.

– Господи! Где были мои глаза, когда я такого идиота управляющим брал? Ника, Александра Александровна, Бекетов – со мной. Прокурора тоже в машину проводите, может понадобиться. И профессора давайте на всякий случай. Для комплекта. Чтоб вся банда в сборе. Остальным кушать свадебный торт и пить до утра.

Элю Гаврилову пришлось увезти, вколов ей какое-то снотворное. А мы, забравшись в свадебный лимузин, покатили в направлении Репино.

ВНЕБРАЧНЫЙ АФЕРИСТ

Дача управляющего "Оргсинтезом" была выстроена в классической "новорусской" манере зари капитализма. Коттедж из красного кирпича и голубые елки по периметру. На мир смотришь будто из-за кремлевской стены. Неизменная делать ландшафтного дизайна при такой "архитектуре" – альпийская горка.

Ника с охраной пошли вперед. Прямо, как в боевиках! Перелезли через забор, знаками показывая друг другу, что делать. Минут через пять ворота распахнулись, и мы въехали внутрь.

Маленький, толстенький, почти лысый и удивительно похожий на актера Калягина, Эльнур Фомич Негоняйко-Наливайко сидел пристегнутый наручниками к сосновому стулу, обреченно глядя в одну точку. Никита Шерер валялся на полу с огромным синяком на челюсти.

– Ну, друг ситный, рассказывай, – Домовой плюхнулся на диван. – Что тебя подвигло врать про самоубийство Гаврилова?

Я села на стул и с наслаждением скинула туфли.

– Меня убьют? – трясущимся голосом спросил Эльнур Фомич.

– Ну разумеется! – ответил Домовой, скрещивая руки на груди. – Но если честно расскажешь, как было дело, обещаю твоей вдове пожизненную пайку. Ни в чем не будет нуждаться.

Бывший управляющий побледнел и принялся монотонно рассказывать. Причем издалека. По всей видимости, он хотел, чтобы мы поняли его мотивы.

Эльнур Фомич Негоняйко с детства страдал от своей фамилии.

– Вы себе не представляете! Все эти " Негодяйко ", " Неваляйко", " Недоумко "…

– Надо думать последнее тебя особенно задевало, – сочувственно кивнул головой Василий Петрович.

Наплевав на патриархальные татарские традиции, управляющий хотел сменить смешную фамилию при вступлении в брак. Но судьба – лихая шутница. Эльнур Фомич влюбился в девушку по фамилии На-ливайко. Супруги, подумав (или не подумав), решили превратить свои смешные "погоняла" в экзотику и взяли себе двойную фамилию – Негоняйко-Наливайко. В результате их несчастные дети-близнецы, натерпевшись издевательств в детском саду, первого сентября валялись в истерике: "Не пойдем в школу ни за что!"

Когда Эльнур Фомич или его супруга заполняли документы или их кому-нибудь предъявляли, принимающая сторона давилась от смеха. На работе, независимо друг от друга, коллективы тут же окрестили Эльнура Фомича Негодяйко, наливай-ка, а его жену, соответственно Негодяйка, наливай-ка.

– Интересное совпадение, – заметил прокурор. – У нас в управлении есть мужик но фамилии Дермес, на первый слог ударение. Такой гнус! Я его фамилии еще не знал, а как-то заорал: "Ну, ты и дермец!"

– Потом расскажешь, Никанор Исидорыч, – Домовой слегка пихнул прокурора локтем. – Меня сейчас интересует, кто из этих уродов Леню убил.

Эльнур Фомич, заикаясь и торопясь, понес полную околесицу. Сложности жизни породили у него жгучее желание куда-нибудь уехать. Туда, где его фамилия перестанет вызывать приступы гомерического хохота и каскады колких шуточек. Оказалось, что "Негоняйко-Наливайко-сан", в переводе с одного из островных наречий японского, означало "полыхающие утренние зори". Кроме того, Япония – рай для техномана. Эльнур Фомич ненавидел дикую природу, одним из первых установил у себя в доме электронную систему управления, даже в ларек за хлебом ездил на машине, а мышцы тренировал при помощи электрических импульсов. Без особого, правда, эффекта.