Сила шести - Лор Питтакус. Страница 18

Потом с мглистого неба что-то падает. Темная воронка засасывает в себя окружающие облака, оставляя вокруг густую черную пустоту. Я затыкаю уши. Объект врезается в землю и так ее сотрясает, что я едва не падаю. Наступает полная тишина. Поднявшаяся пыль оседает, и становится виден корабль — безупречный шар, молочно-белый, как жемчужина. Откатывается круглый люк, и выходит чудовищное существо. То самое существо, которое пыталось меня обезглавить в скалистом замке.

Вдоль забора возникает суматоха, все толкаются, пытаясь бежать от этого чудовища. Оно еще огромнее, чем запомнилось мне, с сильными рублеными чертами и короткой стрижкой. Его руки покрыты татуировкой, на лодыжках выжжены шрамы, а самый большой, гротескного вида багровый шрам у него на шее. Солдат достает из корабля золотую трость. Ее набалдашник вырезан в виде молота, и сбоку на нем нарисован черный глаз. Когда существо берет трость в руку, глаз оживает и крутится сначала влево, потом вправо, пока не находит меня.

Могадорец скользит взглядом по толпе, чувствуя, что я где-то рядом. Его глаза сужаются. Он делает огромный шаг ко мне и поднимает трость. Глаз на ней пульсирует.

Тут кто-то кричит на могадорца, ожесточенно тряся ограду. Могадорец поворачивается к протестующему и резко тычет тростью в его сторону. Глаз на набалдашнике загорается красным, и человек тут же оказывается разорван на мелкие куски и продавлен через ограду из колючей проволоки. Начинается столпотворение, все толкаются, пытаясь бежать.

Могадорец снова занят мною и нацеливает трость мне в голову. У меня такое чувство, что я падаю. В животе появляется ощущение невесомости, и меня чуть не рвет. То, что я вижу на его шее, вызывает настолько гнетущую тревогу, что я рывком просыпаюсь, словно от удара голубой молнии.

В окна пробивается ранний рассвет, заполняя маленькую комнату скупым утренним светом. Возвращаются очертания обстановки. Я весь в поту и задыхаюсь. Но я здесь, боль и смятение в моей душе говорят мне, что я все еще жив и больше не нахожусь в том страшном месте, где человека можно так разорвать на куски, что он продавливается сквозь мелкие ячейки колючей проволоки.

Мы нашли заброшенный дом на границе заповедника в нескольких километрах от озера Джордж. Генри понравился бы такой дом: одиноко стоящий, маленький и тихий, ничем не примечательный и потому безопасный. Он одноэтажный, снаружи светло-зеленый, а внутри выдержан в бежевых тонах, с коричневым паласом на полу. Нам сильно повезло, что в доме не отключили воду. Судя по густой пыли в воздухе, он уже давно не обитаем.

Я поворачиваюсь на бок и смотрю на телефон у изголовья. Забыть о том, что я только что увидел, могла бы помочь только Сара, которую я не видел уже две недели. Я помню, как мы обнимали друг друга в моей комнате в тот день, когда она вернулась из Колорадо. Если бы мне нужно было сохранить в памяти только один момент в наших отношениях, я бы выбрал этот. Я закрываю глаза и пытаюсь представить, что она сейчас делает, во что одета, с кем разговаривает. В новостях говорили, что всех учеников распределили по шести школьным округам вокруг Парадайза, пока не будет построена новая школа. Интересно, куда попала Сара, занимается ли она еще фотографией?

Я беру мобильный, зарегистрированный на имя Юлий Цезарь и им же оплаченный. Меня часто удивляло в Генри его чувство юмора. Я включаю его — впервые за многие дни. Чтобы услышать ее голос, мне нужно всего лишь набрать ее номер. Это так просто. Я поочередно набираю знакомые цифры, пока не дохожу до последней. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Потом выключаю мобильный. Я знаю, что десятую цифру набирать нельзя. Меня останавливает страх за безопасность Сары, за ее жизнь — и за жизнь всех нас.

В гостиной Сэм смотрит Си-эн-эн на одном из лэптопов Генри, примостив его на коленях. По счастью, карточка Генри с беспроводным доступом в Интернет все еще действительна — уж не знаю, под каким псевдонимом он ее оформил. Сэм ожесточенно строчит что-то в блокноте. После заварухи в Теннесси прошло три дня, а мы прибыли во Флориду только прошлой ночью. Перед тем как запрыгнуть в поезд, который доставил нас сюда, мы катались в прицепах трех разных грузовиков — один из них увез нас на триста километров в другую сторону. Не используя Наследий — нашей быстроты и невидимости Шестой, — мы бы сюда не добрались. Сейчас мы собираемся на какое-то время затаиться, чтобы утих шум. Мы соберемся с мыслями, начнем тренироваться и любой ценой будем избегать таких ситуаций, как та, что случилась с вертолетами. Первая задача — найти новую машину. Вторая задача — определиться с тем, что делать дальше. Этого никто из нас толком не знает. И снова я чувствую, как нам катастрофически не хватает Генри.

— Где Шестая? — спрашиваю я, приковыляв в гостиную.

— Наверное, плавает, — отвечает Сэм. Роскошное дополнение к дому — бассейн на заднем дворе. Шестая сразу же наполнила его водой, устроив ливень.

— Думаю, тебе бы хотелось взглянуть на Шестую в купальнике, — подначиваю я Сэма.

Он краснеет.

— Заткнись, чувак. Мне хотелось проверить новости. Чтобы быть полезным, знаешь ли.

— Что-то есть?

— Кроме того, что теперь меня считают сообщником и увеличили награду за меня до полумиллиона долларов? — спрашивает Сэм.

— Да брось, тебе ведь это нравится.

— Да, это довольно круто, — говорит он с усмешкой. — А вообще, ничего нового. Не знаю, как Генри со всем этим справлялся. Ведь каждый день сообщается о тысяче новостей.

— Генри никогда не спал.

— А ты не хочешь пойти посмотреть на Шестую в купальнике? — спрашивает Сэм, снова поворачиваясь к экрану. Я удивлен, что в его голосе не хватает сарказма. Он знает, как я отношусь к Саре. А я знаю, как он относится к Шестой.

— Что ты имеешь в виду?

— Я вижу, как ты на нее смотришь, — говорит Сэм. Он открывает сообщение об авиакатастрофе в Кении. Один выживший.

— А как я на нее смотрю, Сэм?

— Неважно. Выжившая в катастрофе — старуха. Точно не одна из ваших.

— Лорианец влюбляется один раз и на всю жизнь, приятель. А я люблю Сару. Ты это знаешь.

Сэм смотрит поверх экрана лэптопа.

— Я знаю. Просто… Не знаю. Ее бы заинтересовал такой парень, как ты, а не какой-то зубрила-математик, помешанный на пришельцах и космосе. Просто не понимаю, как Шестая могла бы запасть на кого-нибудь вроде меня.

— Нужно быть настойчивым, Сэм. Не забывай об этом.

Я выхожу через раздвижную стеклянную дверь, которая ведет к бассейну. Рядом с бассейном — заросший двор, окруженный кирпичной стеной, которая защитит от любопытных взглядов тех, кто мог бы проходить мимо. Ближайший сосед живет в полукилометре отсюда. До ближайшего городка — десять минут езды на машине.

Шестая несется по воде, едва касаясь ее поверхности, как какое-нибудь водяное насекомое, а рядом вдвое быстрее нее плывет похожее на утконоса животное с длинной белой шерстью и бородой — я понятия не имею, кого копирует Берни Косар. Шестая чувствует мое присутствие и останавливается у бортика, положив на него руки. Берни Косар выпрыгивает, снова обращается в бигля и отряхивается, забрызгивая меня. Это освежает, и я невольно думаю, как приятно снова оказаться на юге.

— Не загони мне собаку, — говорю я. Я ловлю себя на том, что уставился на ее идеальной формы плечи, на изящную шею. Может быть, Сэм и прав. Может быть, я смотрю на Шестую так же, как смотрит он. Теперь мне еще больше хочется убежать обратно в дом, включить телефон и услышать голос Сары.

— Это скорее он меня загонит. Малыш плавает так, будто совсем поправился. Кстати, как твоя голова?

— Еще болит, — говорю я, проводя по ней рукой. — Но терпимо. Я готов приступить к тренировкам уже сегодня, если ты это имеешь в виду.

— Отлично, — говорит она. — А то я уже начинаю нервничать. Я давно ни с кем не тренировалась.

— А ты уверена, что хочешь тренироваться со мной? Ты ведь знаешь, что я могу сделать тебе больно?