Серебряное кресло (с иллюстрациями) - Льюис Клайв Стейплз. Страница 1

Серебряное кресло

Глава 1.

ЗА ШКОЛОЙ

В тот скучный осенний день Джил плакала на заднем дворе школы. Плакала она потому, что ее дразнили. Наша история не о школе, так что о ней я скажу немного, тем более, что это не слишком приятная тема. Школа была для мальчиков и девочек, и ее обычно называли школой смешанного обучения; но если где что и смешалось, так это в головах ее начальства. Люди эти считали, что детям надо позволять все, что им нравится; а, как на беду, десятку ребят постарше нравилось дразнить и мучить всех остальных. Все мелкие и крупные пакости, которые в обычной школе можно обнаружить и пресечь за месяц, здесь процветали постоянно. Если что-нибудь и выплывало наружу, никого не наказывали. Директор говорил: «Гм, интересный случай», посылал за виновным и долго с ним беседовал. Тот, кто знал, как ему подыграть, становился даже его любимцем.

Поэтому Джил Поул и плакала скучным осенним днем на мокрой тропинке между школой и зарослями кустарника. Она еще не наплакалась, когда из-за угла вышел, насвистывая, мальчик. Руки он держал в карманах и едва не наскочил на нее.

— Смотри, куда идешь, — сказала Джил.

— Ладно, не заводись, — начал он и тут заметил ее лицо. — Что это ты?

У Джил дергались губы; так бывает, когда вы хотите что-то сказать, но чувствуете, что заплачете, едва откроете рот.

— Ага, значит опять они, — хмуро произнес мальчик, еще глубже засовывая руки в карманы.

Джил кивнула. Говорить нужды не было. Оба понимали, о ком речь.

— Послушай, — сказал мальчик, — если мы все станем… — Он хотел сказать ей что-то доброе, но начал как учитель на уроке, и Джил вскипела (да и как не вскипеть, когда тебе не дали выплакаться).

— Иди-ка отсюда, — сказала она. — Не твое дело. Тебя не спрашивали. Что же, так и подлизываться к ним, и плясать перед ними!

— Ты что! — воскликнул мальчик. Звали его Юстэс Вред, но вообще-то парень он был неплохой. — Джил! Разве это честно? Разве я сам так делаю? Разве я не вступился за кролика? Разве я выдал Спивинса, хоть меня и били? Разве я…

— Не знаю и знать не хочу, — всхлипнула Джил.

Юстэс понял, что она еще не отплакалась, и мудро протянул ей мятную конфетку. Себе он тоже положил одну за щеку. Джил понемногу отходила.

— Извини, Вред, — сказала она. — Я не права. Ты очень хороший… в этой четверти.

— Тогда и забудь, какой я был, — сказал Юстэс. — Да, такого гада…

— Вот именно, — сказала Джил.

— Значит, я изменился, по-твоему?

— Не только по-моему, они тоже заметили. Элинор Блекистон слышала, что говорила Адела Пеннифевер в нашей раздевалке. Она говорила: «Что-то Вред отбился от рук. Надо бы им заняться».

Юстэс вздрогнул. Все знали в этой школе, что такое, когда тобой займутся они.

Дети примолкли. С кустов капали капли.

— А правда, что это с тобой? — спросила Джил.

— На каникулах много чего случилось, — загадочно произнес Юстэс.

— А что?

Юстэс помолчал, потом сказал:

— Слушай, Джил, я думаю, раз тебе худо в нашей школе, ты человек верный.

— И на том спасибо, — отозвалась Джил.

— Но это правда страшный секрет. Джил, а ты сможешь поверить в разные штуки? Ну, в такие, над которыми все бы смеялись?

— Я не пробовала, — сказала Джил. — Наверное, могу.

— Ты поверишь, что я был не в нашем мире… там, снаружи?

— То есть где это?

— Не в словах суть. Ну, там, где звери разговаривают… и всякие чудеса и драконы — в общем, все, что в сказках. — Вреду было очень трудно объяснить, он даже покраснел.

— А как ты туда попал? — спросила Джил. Почему-то она тоже смутилась.

— Способ тут один — чудо, — тихо сказал Юстэс. — Я был там с двоюродной сестрой и братом. Нас туда водой смыло. А они там и раньше бывали.

Теперь, когда они говорили шепотом, Джил стало как-то легче верить Юстэсу. Однако страшное подозрение охватило ее, и она сказала грозно, как тигрица:

— Если я узнаю, что ты врешь, я никогда не буду с тобой разговаривать!

— Я не вру, — сказал Юстэс. — Честное слово. Накажи меня… кто хочешь, если я вру. (Мы в свое время говорили: «Накажи меня Бог», но Бог был здесь не в почете).

— Ладно, — сказала Джил. — Верю.

— Ты никому не скажешь? — спросил он.

— Ну, что ты!

Теперь они оба разволновались. Но Джил посмотрела вокруг, увидела скучное осеннее небо, услышала шелест осенних листьев, подумала обо всей школьной тоске (в этой четверти всего было тринадцать недель, и оставалось еще одиннадцать) и сказала:

— Ах, что толку! Мы-то не там, мы — здесь. И, уж конечно, туда попасть не можем. Или можем?

— Вот я и думаю, — ответил Юстэс. — Когда мы вернулись оттуда, он нам сказал, что брат с сестрой больше туда не попадут. Они уже побывали там три раза. Но он не говорил, что я не могу. Если бы нельзя было, он бы сказал… И я все думаю…

— …как сделать, чтобы это случилось? — подсказала Джил. — Может, надо начертить на земле круг… и написать в нем таинственные буквы… и стать в него… и сказать волшебные слова?

— Нет, — решил Юстэс после долгого раздумья. — Примерно так и я раньше думал, хотя никогда не делал. Но сейчас я знаю, что все эти круги и слова — просто чушь. Наверное, ему бы это не понравилось. Как будто мы его заставляем, а его можно только просить.

— О ком ты говоришь? — спросила Джил.

— В том месте его зовут Аслан, — ответил Юстэс.

— Какое удивительное имя!

— Сам он еще удивительней, — торжественно произнес Юстэс. — Ну, ладно. От просьбы хуже не будет. Встанем рядом, вот так. Вытянем руки вперед, ладонями вниз — так делали на острове Раманду…

— На каком острове?

— Потом расскажу. Наверное, ему будет приятнее, если мы встанем лицом на восток. Где же здесь восток?..

— Я не знаю, — призналась Джил.

— С девчонками всегда так, — проворчал Юстэс. — Никогда не знают сторон света.

— Ты и сам не знаешь, — сердито сказала Джил.

— Нет, я сейчас скажу, только ты не перебивай. Есть! Восток там, где лавровые кусты. Будешь за мной повторять слова.

— Какие слова? — спросила Джил.

— Которые я скажу, — ответил Юстэс. — И он начал: — Аслан, Аслан, Аслан!

— Аслан, Аслан, Аслан, — повторила Джил. Но тут из-за школы донеслось: «Джил Поул? Я знаю, где она. Ревет за школой. Привести ее?»

Джил и Юстэс переглянулись, нырнули в лавровые кусты и начали карабкаться по крутому склону, с завидной быстротой продираясь сквозь заросли. (В этой школе нельзя было научиться математике, французскому или латыни, но всякий умел, если хотел, быстро и тихо убегать от них). Через минуту-другую они остановились, прислушались и поняли, что за ними гонятся.

— Хоть бы дверь была открыта! — прошептал Юстэс. Джил кивнула. На самом верху склона была каменная стена, а в стене дверь, выходившая на покрытый вереском холм. Дверь никогда не открывали, но когда-то — быть может, один раз — ее видели открытой, и все всегда на это надеялись — ведь через нее так легко сбежать с уроков.

Джил и Юстэс, взмокшие и грязные, добрались до стены. Дверь была, как обычно, закрыта.

— Да, толку мало, — сказал Юстэс, дотронулся до ручки и закричал: — Ну и ну! — Ручка повернулась, дверь открылась.

Секунду назад Юстэс и Джил мечтали только о том, чтобы спастись. Но когда дверь и в самом деле открылась, они застыли на месте, ибо увидели совсем не то, что ожидали.

Они думали, что увидят серый, поросший вереском склон, поднимавшийся все выше в осеннее небо. Вместо этого их ослепило солнце. Оно светило так ярко, словно июньским днем открыли дверь гаража. Капли росы в траве блестели бусинками, и грязное от слез лицо Джил было теперь освещено. Солнечный свет шел явно из другого мира. Там росла густая трава — такой зеленой и сочной Джил никогда не видела, сияло голубое небо, мелькали какие-то штуки, яркие, как драгоценные камни или огромные бабочки.