Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Вольских Алека. Страница 12

Некоторое время Мила сидела молча, чувствуя, как ее переполняет незнакомое ей чувство, а затем спросила:

— А почему мир, о котором ты говоришь, называется По-Ту-Сторону?

— Да потому что он находится по ту сторону этого мира, — ответила Акулина. — Ведь мир он, вообще-то, один. Просто есть такие места, куда не каждый может попасть. А чтобы было понятнее, говорят: тот мир, этот мир. В мире По-Ту-Сторону тебе точно понравится, обещаю. А вход туда существует только в одном месте. Завтра рано утром мы и направимся туда.

— Но как же я поеду? — вдруг заволновалась Мила. — Ведь мне совсем скоро в школу!

— Не беспокойся, — ответила Акулина. — В Троллинбурге, как и во всяком большом городе, имеется своя школа. Именно в ней и училась твоя прабабушка.

* * *

Уже совсем стемнело, когда Акулина проводила Милу на второй этаж, в комнату, где ей предстояло провести эту ночь. После того как дверь комнаты закрылась, Мила попыталась найти в темноте выключатель, обследуя стену, но безрезультатно. Разглядев контуры кровати, она в темноте дошла до нее и, сняв обувь, забралась на постель. Комната была такая же странная, как и весь дом. Темные очертания комнатных цветов шевелились, и Миле казалось, что цветы живые. Дверца большого платяного шкафа поскрипывала, отворяясь, и сама собой прикрывалась обратно, словно кто-то подглядывал за гостьей. Лежа без сна и глядя на яркую звезду, заглядывающую в окно и загадочно подмигивающую, Мила размышляла.

Она никак не могла решить: нравится ей то, что она узнала о себе, или нет. Ведь если подумать… Из-за того, что она необычная, не такая, как другие, ее никто никогда не любил. Даже тогда, когда она и знать не знала, чем именно отличается от остальных людей. Родная бабушка чуралась ее, а Степаныч вообще хотел от нее избавиться. Наверное, если бы она была обычной, они бы относились к ней по-другому, она бы нравилась им больше. Хотя… С другой стороны, сейчас она не была уверена, что хотела бы нравиться такому человеку, как Степаныч. А бабушка? Разве это правильно, что бабушка относилась к ней плохо только потому, что Мила не такая, как ей бы хотелось? Ведь и Акулина, и Прозор, и Барбарис отнеслись к ней хорошо. Они были с ней очень дружелюбны, хотя она им совсем чужая.

Но потом Мила вдруг подумала:

«А все-таки это так удивительно! Неужели она сможет совершить какое-нибудь волшебство? Вот было бы здорово сделать так, чтобы домашнее задание само выполнялось, как, например обед Акулины».

И тут она подумала, что быть волшебницей, наверное, скорее хорошо, чем плохо. Она так расфантазировалась, что, и сама не заметила, как уснула.

Рано утром ее разбудила Акулина, постучав в дверь.

— Подъем, — шепотом сказала она.

Мила протерла глаза и встала. Дверца шкафа не скрипела — наверное, ее обитатели еще спали. Она поправила покрывало, на котором спала, и вышла из комнаты.

Внизу их уже ожидали Барбарис и Прозор. Сонно зевая, они сидели за столом: Барбарис наливал из котелка холодный суп, а Прозор Прозорыч попивал кофе из маленькой кофейной чашки. Ночь за окном уже рассеивалась и отступала. Очертания домов и деревьев вырисовывались на фоне светлеющего неба.

— Мы отправляемся, — сказала Акулина.

— Поедем на машине? — поинтересовалась Мила.

— Нет, — отрицательно покачала головой Акулина. — Полетим. Моя ступа двоих выдержит. Тесновато будет, но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Не бойся, — добавила она, заметив удивление на лице Милы. — Это совершенно безопасно.

— Я не боюсь, — ответила Мила, которая и в самом деле почувствовала, что ей не терпится попробовать.

Прозор опустил очки, окинув Милу недоверчивым, внимательным взглядом, и, возвращая их обратно, поднял глаза на Акулину.

— Не врет, — сообщил он.

Барбарис на это громко хмыкнул и ухмыльнулся.

— Еще бы! Ясное дело, не врет! С таким-то цветом! — теперь он посмотрел на Милу. — Я не прощаюсь. Думаю, скоро свидимся.

И он тут же набросился на холодные фрикадельки.

— Погода летная, — сказал Прозор, — ни дождя, ни ветра.

— Я думаю, долетим без проблем, — согласилась Акулина и, обращаясь к Миле, спросила: — Ну что, пойдем?

Мила кивнула и, попрощавшись с Прозором и Барбарисом, стала подниматься вслед за Акулиной наверх. Они поднялись на чердак. Здесь был очень широкий дымоход, а прямо под ним стояла та самая ступа, которую вчера видела Мила. Акулина открыла дверцу и Мила вошла внутрь. Ступа была высокой — Миле выше пояса.

— Держись, — предупредила Акулина, становясь позади нее и закрывая дверцу.

Было и впрямь немного тесновато, но не теснее, чем в городском троллейбусе в час пик.

— Трогай! — раздался громкий голос Акулины, и в тот же миг ступа оторвалась от пола.

Мила видела, как неокрашенные доски пола словно начали падать куда-то вниз. Потом резко потемнело. Ступа пронеслась сквозь дымоход, как через темный туннель, и вынырнула над крышей. Черная кошка на крыше была как живая, но ступа поднималась выше, и Мила убедилась, что это только лишь плоский металлический флюгер. Подул ветер, и «кошка» с тихим скрипом завертелась вокруг своей оси.

Сначала Мила даже дышать забыла, настолько это было странно и вместе с тем захватывающе — лететь над домами в предрассветных сумерках. Ступа летела, немного наклонившись вперед, и было страшновато смотреть вниз, тем более что с каждой минутой они набирали высоту и скоро дома, дороги и деревья стали походить на игрушечный город. Мир показался Миле большим, а голубеющее небо — бесконечным. Свет становился все ярче, и Мила впервые по-настоящему ощутила: она летит в сказочную страну, а позади остается ее прежняя жизнь.

Вскоре местность внизу изменилась. Исчезли крыши домов, городские площади, улицы и переулки. Дорога теперь была только одна: извилистая широкая трасса по правую сторону от них.

Мила с восторгом смотрела вниз на маленькие деревушки, разбросанные вдоль всей трассы, и зеленые островки деревьев, которые разрастались все больше и гуще, чем дальше они летели.

За городом Мила была лишь однажды. Ей тогда было семь лет, и она готовилась пойти в первый класс. Вместе с бабушкой и Степанычем на желтом «Запорожце», который тогда выглядел ничуть не новее, чем теперь, они выехали за грибами.

Откровенно говоря, Мила подозревала, что в лес ее вывезли только затем, чтобы нечаянно потерять. Теперь, после признаний Степаныча, она была в этом уверена. Но случилось так, что заблудились, наоборот, бабушка и Степаныч. Благодаря какому-то необъяснимому чутью Мила с легкостью вышла из леса и забралась в «Запорожец», который оставили на перевале. И стала терпеливо ждать.

Когда к вечеру бабушка и Степаныч, наконец, выбрались из леса, то выглядели они так, словно их жевал медведь. Но поскольку они все же вернулись живые, то медведю они, вероятно, пришлись не по вкусу, и он их выплюнул.

Увидев Милу, бабушка, не говоря ни слова, но кипя от ярости, села в машину, да так хлопнула дверцей, что та взяла и отвалилась. А Степаныч сначала буравил Милу взглядом сумасшедшего и выпускал дым из ушей, но, когда отвалилась дверца, заплакал, как ребенок, кривя физиономию то ли от горя, то ли от злости.

В общем, затея с походом за грибами имела довольно сомнительные последствия. Но благодаря ей Мила теперь знала, что ступа Акулины летит в направлении Ангарского перевала, который пролегал меж двух гор — Демерджи и Чатыр-Даг.

Вероятно, решила Мила, где-то там и находится вход в мир По-Ту-Сторону.

Глава 4

Транспространственное посольство

Ступа стала опускаться в густые заросли деревьев. Она приземлилась прямо в дупло трухлявого дерева. Правда, от дерева мало что осталось: наверное, когда-то в него ударила молния. Но теперь вершина этого дерева представляла собой что-то вроде короны с просторным гнездом. Акулина открыла дверцу, и они по очереди вышли из ступы. Потом сквозь расщелину в дереве выбрались наружу и спрыгнули вниз. Мила подняла глаза и убедилась, что ступа надежно скрыта в древесной кроне от посторонних глаз.