Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Вольских Алека. Страница 59

— Это тот свиток, который ты вытащила из-под статуи? — спросила Белка. — Тот, что ты уронила?

— Я ничего не роняла, — ответила Мила. — Я придумала это на ходу.

— Подожди! — воскликнул Ромка, и его глаза округлились от сделанного им открытия. — Это не твой кусок пергамента. Он просто лежал под статуей, точно?

— Именно, — сказала Мила и сощурилась в недоумении. — Как это я забыла о нем?

— Его же мог выронить тот, кто был в Архиве! — в невероятном возбуждении прошептал Ромка, пока Мила разворачивала свиток.

Она положила его на траву так, чтобы было видно всем, придерживая сверху и снизу. В три голоса они тихо прочитали:

— Ведро кураги, щепотка сухого вереска…

— Пять ложек меда, три ананаса, один апельсин…

— Ложка нуги, литр пунша и желток яйца…

Внизу была подпись: « Др. Н. Н. Невидимка».

Секунд пять они молчали, пытаясь понять, что это за странный состав и зачем он может понадобиться, потом Белка озадаченно прошептала:

— Это же рецепт. Только с каких это пор доктора прописывают апельсины и ананасы?

— Литр пунша, желток яйца… — задумчиво повторил Ромка.

— Рецепт, — согласилась Мила и тут ее осенило. — Ну конечно, рецепт! Это же Лгущее письмо!

Она достала волшебную палочку и, направив на текст, произнесла:

— Ижица и ять — ребус разгадать!

Буквы на пергаменте вздрогнули, перемешались, как от землетрясения, и вернулись на строчки, но уже в другом порядке. Мила прочитала:

— Рожу щиплет суховей, шут укусит йога… — получался какой-то набор слов. Мила посмотрела на Белку, та тяжело вздохнула. — Что за чушь!?

— Постой! — сказал Ромка, вытаскивая из кармана свою палочку.

Он поднял голову и огляделся по сторонам, потом наклонился пониже к пергаменту и навел палочку. Непринужденным жестом прочертив линии, изобразившие в воздухе букву «Z», он четко произнес, перечеркивая ее взмахом палочки строго по центру:

— Ижица и ять — ребус разгадать!

Строчки снова смешались, буквы сталкивались друг с другом, плавая по желтоватой поверхности и наконец остановились.

Глянув на лист, Мила увидела что-то похожее на список.

— Имена какие-то… — тихо пробормотал Ромка.

— Ликург Мендель, — вслух начала читать Мила, — Осип Ежик, Сусанна Нежина, Ульян Кроха, Игнатий Ворант, Пятун Векша…

Белка тихо пискнула, а Миле показалось, что даже ветви Тысячелетней секвойи замерли в оцепенении — так стало тихо.

— Демид Цок, Рада Жилка, Потап Щегол, — продолжала Мила, но на следующем имени ее голос упал до хриплого шепота: — Асидора Ветерок… Это же…

— Это список погибших от рук Гильдии, — еле слышно произнес Ромка. — Вернее, только несколько фамилий.

Он поднял глаза и посмотрел сначала на Белку, а потом на Милу, потом снова на список.

— Значит, все-таки Гильдия вернулась? — дрожащим голоском спросила Белка, и снова ей никто не ответил.

* * *

В этот вечер в гостиной Львиного зева то и дело звучал наполненный ужасом шепот:

— Гильдия? Здесь?

— Неужели в Троллинбурге? Невероятно…

— Какой ужас! Что теперь будет?

Мила и Белка сидели на одной из бурых медвежьих шкур, разложив у ног учебники и тетради. Ромка ушел разговаривать с Фреди, который сегодня занимался в читальном зале. Перед Милой лежал открытый учебник по антропософии, но в нервозном шепоте, вспышками возникающем то тут то там, все, что она пока ухитрилась прочитать, это слова «Глава восьмая». Когда в дверях появился Ромка, она без сожаления отложила учебник в сторону.

— Ну, что ты узнал? — нетерпеливо спросила у Ромки Мила.

— Значит, так, — усаживаясь рядом, шепотом начал Ромка, — со слов Фреди выходит, что это какой-то очень сложный алхимический состав. Его вообще редко применяют из-за его сложности. Но у него есть одна хитрость.

— Какая?

— А такая, что, готовя этот состав, можно рассчитать время его действия. В зависимости от количества некоторых ингредиентов, тот, кто его примет, заснет именно тогда, когда было задумано. Что, вероятно, и произошло с гекатонхейром Архива. Если бы он заснул в присутствии архивариуса, тот наверняка заподозрил бы что-то неладное. Как вам это?

— А кто у нас лучше всего разбирается в алхимических составах? — спросила Мила.

— Известно кто, — заявил Ромка, — профессор алхимии.

— Амальгама? Вы хотите сказать, что это она была в Архиве, — тихо пропищала Белка, — и это она помогает Гильдии?

Ромка пожал плечами.

— Не думаю, — ответила Мила. — Ведь в списке жертв Гильдии была фамилия Мендель. Ликург Мендель. Наверное, это какой-то родственник Амальгамы. А вряд ли Гильдии будут помогать те, кто по их вине потерял своих родных. К тому же семейство Амальгамы так гордится своей чародейской первородностью, что скорее отравятся самой ядовитой алхимической смесью, чем станут водиться с простыми людьми.

— Но в любом случае, кто бы ни был этот человек, — заключил Ромка, — он точно должен кое-что смыслить в алхимии… А народ-то в панике…

Позади Ромки началось очередное обсуждение в группе девочек со второго курса. У одной нервно дергался глаз, а у другой срывался голос, и она то и дело прокашливалась. Ромка, услышав испуганные голоса, невольно обернулся. Мила тоже посмотрела в их сторону, но они говорили все о том же и почти теми же словами.

— Я не могу в это поверить. Страшно до ужаса…

— Если это случилось со сторожем Думгрота, то и с нами может…

— А хуже всего, что это произошло здесь! Ведь Троллинбург — самое надежное место…

— Да прекратите вы! — воскликнул вдруг Иларий, сидящий по другую сторону от группы второкурсниц, и шепот тут же смолк. — Все знают, что Гильдия чаще всего нападала во Внешнем мире. Но здесь тоже было несколько смертей. Моего прадеда нашли с Черной Меткой именно здесь, в Троллинбурге. И какая вообще разница — где? Опять нашелся какой-то трус из своих и делает, что ему приказывают. Важнее, что нас хотят запугать. Ясное дело, проще простого одолеть тех, кто от страха поднимает вверх лапки. Лично я не собираюсь бояться. А вы — как хотите!

Иларий гордо поднялся и решительной походкой вышел из гостиной.

После его слов наступила такая тишина, что Мила даже слышала, как у кого-то урчит в животе. Несколько минут никто не осмеливался и звука произнести. Мила подумала, оглядывая ребят, что еще неизвестно, чего они сейчас побаиваются в первую очередь: Гильдии или своего однокашника Илария Кроху. Потому что Иларий только что говорил с такой яростью, которой от низкорослого худенького паренька никто не ожидал.

Спустя минуту в гостиной зашептались снова, но так тихо, как будто боялись, что еще кого-нибудь прорвет, как Илария.

Ночью Мила долго не могла уснуть. И хотя в эту ночь все в комнате заснули позже обычного, когда ее соседки мерно посапывали, Мила все еще лежала с открытыми глазами и смотрела в темный потолок. Но, кроме потолка, перед глазами почему-то назойливо стояла картина: белая рубашка с оборочками, а на ее фоне — круглое черное пятно.

Мила встала, взяла со стола палочку и шепотом приказала засветиться. Потом тихо вытащила чемодан, стоящий под кроватью, и достала шкатулку Асидоры. Осторожно откинула крышку и со странным ощущением тревоги и интереса взяла в руки Черную Метку. Она взобралась с ногами на подоконник ближайшего к ее кровати окна, обхватила рукой колени, а шкатулку поставила рядом.

Мила впервые держала в руках Черную Метку, и она показалась ей тверже камня. Эта ужасная вещь принадлежала ее прабабушке. Асидора была первой. Почему? Почему именно она? Как и Думгротский сторож, она просто оказалась не в том месте и не в то время? Или здесь нечто большее? И как бы Миле не хотелось узнать — что, но Асидора ей этого уже не расскажет. Все, что Миле осталось от прабабушки, — вот эта гладкая, как будто отполированная временем, Черная Метка.

Из приоткрытого окна потянуло холодом. В ночном стылом дыхании затаилась угроза, и Мила почувствовала, как ее одолевает страх. Черный сургуч на ладони, словно вырванный из ночного мрака, был хуже и злее самой черной ночи. Зловещий порыв сквозняка просвистел между рамами, и кожа Милы покрылась мурашками.