Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Вольских Алека. Страница 97

— Еще один бродит без сна, — усмехнулся Многолик. — Профессор Лирохвост огорчится: его эксперимент вышел хуже некуда.

— Эльфа не так просто околдовать, — ответил Горангель.

Многолик спокойным взглядом посмотрел на Горангеля. На его лице ясно читалось, что он не видит в светловолосом юноше, стоящем напротив него, никакой опасности для себя. Лукой Многолик обладал большой силой, и ему даже не нужно было говорить об этом. Это было в его потемневших глазах. Это было в его руках, горящих алым огнем Чаши. Это было во всем его облике — высоком и исполненном темной угрозы. Мила смотрела на своего учителя и не узнавала его.

Многолик легким движением рук указал на Чашу и сказал, не отводя глаз от лица Горангеля:

— Ты можешь попробовать, если твоя жизнь так мало для тебя значит.

Горангель выпрямился и, не моргнув; выдержал взгляд Многолика. В его лице не было страха, и оно тоже было спокойно. Удивительно спокойно. Его светлые волосы хлестнуло порывом ветра, и Горангель шагнул навстречу Многолику…

И в этот самый момент в небе ударила молния. Все небо раскололось на части. Как фарфоровая посуда, оно покрылось жуткими трещинами. Но это была бы самая обычная молния… если бы только она не была черной — черной молнией, окаймленной сверкающей, искрящейся паутиной.

Раздался смех, эхом ударяющий в небо, словно раскаты грома. Это смеялся Многолик.

— Надо же! Сбываются предсказания, — сквозь смех произнес он голосом, в котором звенело торжество. — Одно за другим, словно открыли ящик Пандоры.

Мила не понимала, о чем он говорит, но, мельком глянув на Горангеля, она увидела, что тот понимает. Он смотрел в небо, словно ждал чего-то. Мила тоже вдруг почувствовала, что сейчас появится нечто страшное, нечто неподвластное никаким силам: ни силе времени, ни силе самого могущественного из волшебников.

Небо снова разрезала молния, рассыпаясь черными трещинами по синему полотну, и из черной тучи, возникшей ниоткуда, появилось создание, которое, казалось, было рождено самой ночью. Но Мила его узнала. Она представляла его себе именно таким: налитым сияющей чернотой, с крыльями, одетыми в острые, как лезвия, перья, и глазами, источающими ядовито-зеленый свет. Черный пегас вскинул голову, и его пронзительное ржание унеслось в густую синь неба.

Мила увидела, что на лбу и груди Черного пегаса блестели металлические доспехи. Они сверкнули яркой вспышкой, когда конь молнией рванулся вниз, к Многолику. В этот момент Мила поняла, что конь признал в нем своего хозяина — Горангель что-то говорил об этом, но Мила сейчас плохо помнила.

Когда, запрыгнув на Черного пегаса, Многолик взлетел над землей, он развернул коня и крикнул вниз:

— Твоя жизнь пока останется с тобой, юный эльф. Видимо, сегодня не твой день, чтобы умереть.

Мила стояла, в растерянности глядя в небо. Она ничего не понимала и не знала, что делать, но решила, что должна попробовать сделать хоть что-нибудь, осознавая в то же время, что совершенно бессильна против своего учителя. Рука сама вынула волшебную палочку из кармана. Ей казалось, что этот жест был совсем незаметным, но Многолик увидел и разгадал ее намерения.

Рывком он выбросил руку в ее сторону, и из каждого пальца вырвались красные, словно раскаленные, цепи. Видя, как на нее несется огненная сеть, Мила не могла даже пошевелиться от ужаса. В следующий миг ее подхватила невидимая волна, откинула далеко назад и пристолбила к толстому высокому дереву. Мила больно ударилась затылком и застонала от боли. Она пыталась пошевелиться, но цепи — теперь просто темные кольца металла — держали ее крепко. Она была привязана к дереву намертво.

— Глупо! — выкрикнул Многолик, с разочарованием глядя на Милу. — Это безрассудно — давать мне повод причинить тебе боль.

Он повернулся к Горангелю, который, казалось, был разочарован собственной беспомощностью. Он с сожалением смотрел на Милу, но при взгляде на Многолика в его глазах пробуждалась ненависть. Мила почувствовала, как кольнуло у нее внутри обидой и злостью — в глазах Горангеля всегда был только мир.

— Когда-то эльфы умели летать, — крикнул Многолик с издевкой, снисходительно при этом усмехаясь. — Им даже крылья не нужны были для этого. Может, тебе стоит попробовать?

Мила внезапно забыла о боли и о цепях, сдавливающих ее тело. Она увидела на лице Горангеля радостную улыбку и, проследив за его взглядом, поняла, чему он улыбался.

Существо, которое она когда-то приняла за большую белую птицу, стремительно летело к ним, наполняя светом темное ночное небо. Белые лебединые крылья стрельнули над телом летящего коня ослепительной вспышкой.

— Беллатрикс… — прошептала радостно Мила.

Горангель рванулся к приближающемуся коню и словно взлетел, оказавшись на спине Беллатрикс в считанные секунды.

Мила зачарованно смотрела, как на фоне неба застыли друг против друга два всадника. Беллатрикс воинственно мотнула головой, а Черный пегас свирепо фыркнул, и из его ноздрей вырвался густой, похожий на смог, пар, осев на металлической поверхности налобной пластины.

— Верните Чашу, — крикнул Горангель. — Она вам не принадлежит!

— Но ведь это я держу ее в руках, глупый мальчишка, — ответил Многолик. — Неужели ты не заметил, каким светом она горит? Сила Чаши уже в моей власти.

— Нет, — сказал Горангель. — Еще нет.

Беллатрикс несколько раз взмахнула крыльями, приближаясь к Черному пегасу.

— Вы ничего не получите! — воскликнул Горангель и, взмахнув рукой, метнул в Многолика шаровую молнию, возникшую из воздуха буквально в одно мгновенье. Мила уже видела такую однажды.

Многолик ловко поймал сверкающий шар, остановив его в дюйме от своей ладони, и с яростью отбросил обратно, но Горангель успел увернуться, и молния угодила в большое дерево за его спиной. Толстый ствол с трескучим грохотом развалился на две половины, и голые верхушки ветвей потянулись к земле, словно их разорвали огромные невидимые руки.

— Жалкая попытка! — искривив рот, воскликнул Многолик. — Неужели ты и впрямь думаешь, что у тебя есть какие-то шансы?

— Забрать Чашу? — спросил Горангель. — Я рискну. Или вы хотите, чтобы я просто дал вам ее украсть? Не выйдет! Я не отступлюсь.

Многолик вновь засмеялся.

— Глупец! Я говорил не об этом. Я имел в виду, что у тебя нет никаких шансов выжить.

С последними словами улыбка исчезла с его лица, в нем появилось что-то зловещее и неотвратимое. В следующую секунду Мила увидела, как Черный пегас яростно взметнулся на дыбы, и раздалось его отчаянное ржание, оглушившее Милу.

Что-то произошло…

Одиночный порыв ветра шевельнул верхушки деревьев, и тут же воздух застыл без движения. Цепи Милы словно натянула чья-то невидимая рука: они впились в ее руки и ноги, причиняя невероятную боль. В воздухе замелькали черные тени, сначала размытые, — они кружили в небе с тихим свистом. Мила не могла понять, что это. Но, устремив взгляд на Горангеля, поняла и в тот же миг захлебнулась от ужаса…

Черные тени окружали его, именно к нему они слетались, и их было все больше и больше. Одна тень промелькнула прямо перед ним: Беллатрикс вскинулась и подалась назад. Горангель растерянно оглянулся по сторонам, а следующая тень мелькнула позади него, кинувшись на Беллатрикс. Белоснежный конь закружил в воздухе, пытаясь увидеть, что на него нападает. Но тени раз за разом мелькали позади: тени, десятки теней вороного пегаса. Словно туман, они опутывали Беллатрикс, один в один похожие на голову черного коня со шлейфообразным, как у кометы, хвостом. Только вместо зеленых светящихся в темноте глаз у них была пустота. Снежногривая Беллатрикс словно сумасшедшая металась из стороны в сторону, уворачиваясь от теней-призраков, а Горангель не мог успокоить своего коня. Он не мог сделать ничего.

Милу охватила паника и злость. Она рвалась из цепей, но они держали ее слишком крепко. Да и чем бы она могла помочь Горангелю?

Крикнув что-то несвязное в бессильной ярости, Мила подняла голову и вдруг заметила, что Многолик поднялся выше в воздухе. Ужас, словно камень, застрял у нее в горле, когда он с неприкрытой злостью посмотрел на Горангеля, который не видел его, опутанный призраками Черного пегаса. На Горангеля надвигалась очередная лошадиная голова с пустыми глазницами, и в тот же момент Многолик протянул вперед руку.