Мила Рудик и загадка Сфинкса - Вольских Алека. Страница 3

Мила поняла, что Прозор прочел ее мысли, и поспешно опустила глаза, чтоб он больше ничего в них не увидел.

— Надеюсь, ты понимаешь, что раз ты маг третьего поколения, то те, от кого ты получила свою магическую силу, жили очень давно. Последняя из них — твоя прабабушка Асидора — умерла за много лет до того, как родилась ты. Имена ее прабабушки и тех, которые жили еще раньше, тебе ни о чем не скажут. То, что ты так хочешь знать, хранится в Троллинбурге, и охраняется Триумвиратом. Здесь, во Внешнем мире, такие знания оставлять слишком опасно. Поэтому у нас есть только имена — это картотека, которая полезна нам в работе.

Мила разочарованно выдохнула. Она вспомнила, как в прошлом году категорически отказала ей в посещении Архива Альбина — декан Львиного зева. Оттуда ей не стоит ждать ответов. Значит, все-таки придется осуществить свой план. С Белкиной помощью или без, но она это сделает.

— А о моих родителях здесь нет ничего? — без особой надежды спросила Мила.

— Нет, — категорично ответил Прозор. — Здесь — только маги.

В этот момент ряд закончился и Прозор свернул направо, туда, откуда прозвучал голос Акулины. Мила невольно отстала от него, когда заметила стоящий особняком стеллаж. Он тоже был заполнен ящичками. Свет от верхних канделябров слабо освещал единственную на этом стеллаже бирку, которая была прикреплена к одному из нижних ящиков. Золотом на ней было написано: «Колодезь Славянин». Мила посмотрела по сторонам в поисках стеллажей, где были бы бирки «Тавр» и «Древиш Румынский», но таковых не обнаружила. Она догнала Прозора.

— А стеллажи Древиша и Тавра где-то в другом месте, да? — спросила она.

— Нет, — ответил Прозор, по-прежнему не оборачиваясь, и добавил: — Нет таких стеллажей. Ни у Тавра, ни у Древиша. Из Троих Чародеев только у Славянина были наследники по крови.

Мила только открыла рот для следующего вопроса, как вдруг рядом что-то с грохотом упало на пол, и в ноги ей посыпались десятки пожелтевших от времени маленьких пергаментных сувоев — она едва успела задержать ногу, которой уже почти коснулась пола. Мила отвела ногу и отступила на шаг назад.

Из-за ближайшего к ним стеллажа выглянула улыбающаяся Акулина.

— Я никого не повредила? — вежливо спросила она.

В руках Акулина держала ящики. Они были нагромождены друг на друга стопой и доставали ей чуть ли не до самого подбородка. Это «чуть ли», наверное, образовалось после падения одного ящика.

Прозор прищелкнул недовольно языком и покачал головой.

— Давай помогу.

Он забрал у нее половину стопы из ящиков и опустил их на пол поблизости. Второю половину Акулина поставила возле стоящего здесь же стула.

— Зачем тебе понадобилось все это снимать? — строго спросил Прозор, глянув на Акулину исподлобья.

— Головотяпа искала, — ответила Акулина, и Мила удивленно на нее уставилась.

— А кто это? — спросила она.

Подняв с пола несколько свитков и чудом уцелевший и не разлетевшийся в щепки ящик, Прозор выпрямился и вместо Акулины ответил:

— Это волшебник один. Местный. Надо бы посмотреть его родословную для порядка. Буйный колдун! В прямом смысле — опасный для цивилизованного сообщества магов.

Мила продолжала с недоумением смотреть то на Прозора, то на Акулину.

Акулина, заметив ее растерянность, улыбнулась.

— Давайте так, — сказала она. — Вы соберите свитки обратно в ящик, а я верну эту гору, — она указала на две стопы ящиков, — обратно на стеллажи, а заодно и расскажу.

Прозор сел на стул, взял в руки пустой ящик и принялся аккуратно укладывать свитки, сверяясь с номерками на коричневых сургучных печатях. Акулина взяла несколько ящиков и поднялась на стремянку, а Мила опустилась на корточки и начала собирать рассыпанные сувои.

— Одним словом, — начала вещать сверху Акулина, — сегодня ночью один доморощенный экспериментатор пытался прямо у себя в кухне создать межпространственный ход. Совсем совесть потеряли! — Вдруг возмутилась она. — Некоторые господа чародеи настолько обленились, что боятся потрястись в ступе каких-нибудь полчаса до посольства, чтобы легально переправиться через границу в Троллинбург.

Мила перевела взгляд с нагромождения рассыпанных на полу свитков на Акулину.

— А межпространственный ход…

— Это проход между мирами, — предупредив вопрос, ответила Акулина.

— Но вся абсурдность ситуации в том, — хмуро продолжил вместо нее Прозор, — что создать такой проход даже теоретически не представляется возможным. Образование таких ходов до сих пор до конца не изучено. Многие ученые волшебники ломают головы над этим вопросом. А такие, как этот ночной нарушитель, только создают нам лишние проблемы.

— А что случилось? — спросила Мила, передавая Прозору целую груду свитков.

— Да ничего не случилось. Слава богу, обошлось, — снова нахмурился Прозор, принимая свитки из рук Милы, — благодаря тому, что мы вовремя вмешались.

— Если не вдаваться в детали, то история вышла такая, — сказала Акулина, спускаясь со стремянки за оставшимися ящиками. — Федор Головотяп живет в поселке Перевальном, что в десяти минутах лёта при хорошей погоде до Транспространственного посольства. Пытаясь создать проход между мирами, он устроил настоящее светопреставление. Сосед его, который, естественно, ни сном ни духом не ведает о том, что рядом с ним проживает преемственный колдун третьего поколения, просыпается ночью от фейерверков, взрывов и чрезвычайно реалистичного северного сияния прямо над крышей собственного дома. А выглянув в окно, видит нашего Федора, бегающего вокруг дома и пытающегося потушить загоревшийся от фейерверка сарай. И дело закончилось бы легким испугом несчастного соседа, если бы этот… с позволения сказать, Головотяп, не принялся бы тушить пожар с помощью заклинаний, заменяя собой пожарный шланг и брызгая водой направо и налево.

Мила собрала все сувои до последнего, отдала их Прозору и поднялась с корточек.

— В итоге вышла очень неприятная история с этим соседом, — продолжил Прозор. — Он оказался репортером местной газеты и очень сообразительным типом. Когда я к нему наведался, он быстро просек, с кем имеет дело и попытался ввести меня в заблуждение. Я к нему в мысли проник, а там как отбойный молоток: «Ничего не видел. Ничего не слышал. Знать не знаю». Проще говоря, пытался мысленно соврать. Я чувствую, что-то здесь не то. Проник поглубже, а там: «Вот это статья! Сенсация! Бомба!». В общем, память я все-таки ему изменил, хотя и повозиться пришлось изрядно.

Прозор Прозорыч оторвался от сортировки свитков, глянул на Милу поверх очков и внушительно заявил:

— Запомни, с любым даром нужно быть бдительным. Телепат ты или ясновидящий — неважно. Доверять ничему нельзя. Лучше лишний раз проверить, а потом спать спокойно.

Прозор поправил очки, встал со стула, вручил Акулине ящик и, прикрыв рот ладонью, зевнул:

— Нужно будет написать рапорт Владыке на этого… Головотяпа. Пусть Триумвират применит к нему санкции — будет ему наука. — Он поднял глаза на Акулину. — Так, и где же у нас Головотяпы?

Акулина вытерла лоб тыльной стороной ладони и осмотрелась.

— Где-то здесь должны быть. — Она посмотрела сначала в одну сторону ряда, затем в другую и сказала: — Кто-то один пойдет влево, кто-то — вправо, а третий…

В этот момент по всему дому и в подвале раздался протяжный гудок, как будто где-то рядом кто-то затрубил в рог. Мила прикрыла уши руками, но не удивилась. Она уже привыкла к таким звукам. Это и имел в виду Прозор, когда говорил, что почтальон никогда не приходит без звонка. Таким сигналом почтовый ящик сообщал о том, что пришла почта.

— А третий, — повторила, скривив физиономию, Акулина; она аккуратно зажала одно ухо пальцем, — пойдет вынет почту из ящика и спасет меня от разрыва барабанных перепонок, пока я не оглохла.

— Я сбегаю! — охотно отозвалась Мила и, не дожидаясь разрешения, помчалась туда, откуда они с Прозором пришли.

— Не заблудись! — взволнованным голосом крикнула ей вслед Акулина.