Ключ от королевства - Дяченко Марина и Сергей. Страница 39

В эту ночь я совсем не спала. Я думала о нашем Королевстве – том, которое мы покинули. Об Обероне. О Гарольде и его матери.

Что, если их ждет такая же участь? Если они не найдут пристанища и обречены бродить вечно, безостановочно, в железных башмаках?

Печка остыла, в домике стало холодно. Я выбралась наружу (приближался рассвет) и побрела на разведку.

Обойти замок по кругу не удалось: противоположный склон холма был изрезан оврагами и заплетен колючими кустами. На дне рва пузырилась какая-то грязь; я осторожно перешла мост, вошла в открытые ворота и остановилась в нерешительности.

Пустота, гниль, запустение. Ржавое оружие на полу. Человеческий костяк на подступах к лестнице, рядом сломанное тусклое лезвие – кто бы он ни был, но умереть ему посчастливилось прямо на боевом посту…

В дальнем темном углу еще кто-то лежал, но я не стала его разглядывать. Осторожно обойдя останки на лестнице, двинулась вверх по ступенькам. Разрушенный замок был пуст, только звук моего сердца, дыхания да жалобное бурчание в животе нарушали тишину. И я совсем было успокоилась, когда навстречу мне шагнул из-за угла кто-то черный, невысокий, с горящими зелеными глазами.

– А-а-а!

Струя огня ударила из навершия посоха. Чудище пропало – не умерло и не смылось, а просто исчезло. Трясясь, я заглянула за угол: передо мной висели на стене остатки серебряного зеркала, когда-то искусно отполированного, а теперь закопченного дочерна, с рваной дырой посередине.

– Опа, – сказала я жалобным голосом.

Через несколько пролетов обнаружилось еще одно зеркало, и то, что я в нем увидела, неожиданно мне понравилось. Девочка, глядящая на меня из Зазеркалья, была, конечно, чумазая и растрепанная, с губами, обметанными лихорадкой, с незажившей царапиной на носу, – но глаза, налитые зеленым огнем, внушали уважение. От одного такого взгляда нормальный человек кинется бежать без оглядки. Даже чудовище сто раз подумает, прежде чем напасть. К тому же очень внушительно выглядел посох: я держала его небрежно и одновременно цепко, так что сразу было видать: это не игрушка и не бутафория. Навершие посоха озарялось то спокойным зеленым, то мрачным красным огнем.

Вот бы Оберон меня сейчас увидел…

После этой мысли мне сразу расхотелось любоваться собой. Вздохнув, я двинулась дальше – предстояло отыскать безопасную дорогу наверх.

Черная от копоти, сморкаясь и чихая, я выбралась на вершину обгоревшей башни в тот самый момент, когда из-за леса выглянуло солнце.

Зажмурилась, сменяя ночное видение дневным.

Открыла глаза – и снова зажмурилась от яркого мира вокруг, от ветра, забивающего дыхание, от сияния солнечного диска, который наполовину еще был скрыт горизонтом. Потерла воспаленные веки. Посмотрела в третий раз.

Клубился туман над полудохлым леском, где мы бродили много дней. Где-то там серая злая бабища? Следит за нами – или потеряла? Хочет нас погубить – или взялась теперь за Оберона и его людей?

Или ей достаточно того, что в Королевстве – раскол? Ох, не верю: такие бабы все доводят до конца…

Я вздохнула. Пора запрещать себе подобные мысли: после них всегда хочется лечь да помереть, а помирать никак нельзя: я отвечаю за принца и Эльвиру. Осторожно перенесла вес тела с одной ноги на другую (ни одна ступенька здесь не вызывала большого доверия). Посмотрела на запад – туда, куда солнечные лучи едва-едва добрались.

Тоже лес. Но с виду вроде бы поздоровее. Дубы? Сосны? Проклятый туман… В кронах есть просветы, и немаленькие. Поляны? Земля идет под уклон… Пологий спуск… А что там дальше? Там, за лесом?

Туман расступался, как толпа, солнечные лучи расталкивали его, отгоняли к земле. Я прищурилась, всматриваясь. У меня нарастало чувство, что рискованный путь на башню был мною проделан не зря. Там что-то есть, на юго-западе. Сейчас солнце поднимается выше, и я увижу…

Небо. Синее небо. Больше ничего. Крутой склон? Низина? Овраг, что ли?

Стоп, стоп. А небо ли это?

Море.

Мурашки хлынули потоком холодной воды – от затылка до пяток. Море! Там море! Я знаю, куда идти!

Я набрала воздуха, чтобы закричать от радости во все горло. В этот момент камень под моими подошвами вдруг решил, что он слишком долго был частью старой лестницы.

Крак!

Падая, я ухватилась одной рукой за край стены. Подо мной загрохотало, снизу повалила пыль столбом, окутала меня хуже самого густого тумана…

Если бы я научилась летать!

Я попробовала подтянуться на одной руке. Ноги мои заскребли по камню, ища опоры. Вроде бы нащупали крохотный выступ… Я уперлась подошвами, всем телом прижалась к черной стене…

Пальцы соскользнули. Я полетела вниз.

Никогда в жизни не ломала костей. Вот такое счастье: были растяжения и ушибы. Переломов – никогда.

Я лежала на куче камней, недавно бывших лестницей. Надо мной светлел кусочек неба в рамке закопченных каменных зубцов. Ничего себе я летела! Как там мой позвоночник?!

Так, руки вроде бы слушаются. А ноги?!

Я приподняла голову. Посмотрела на свои ноги в черных от копоти сапогах. Правая в ответ на мое усилие чуть пошевелила ступней, будто успокаивая меня: тихо, Лена, все в порядке.

Левая лежала, как-то странно вывернувшись. Я присмотрелась… у меня потемнело в глазах.

Это не просто перелом. Это перелом, как говорят врачи, со смещением. Может, вообще открытый. Ма-ма…

Спокойно. Только не впадать в панику. Никто мне не поможет: принц и Эльвира даже не знают, где я. А догадаются – не решатся войти в замок. А если решатся – не смогут найти дороги. А если и нашли бы – чем они могут мне помочь? Ну чем?

Нога надувалась, начинала пульсировать. Это я пока не чувствую боли. А что будет через несколько минут?

Страх мешал думать. Страх не давал шевельнуться. Я, как муха, застыла на краю паники, еще секунда – я свалюсь в воронку, из которой нет возврата. Меня ждет длинная, мучительная смерть…

Почему туманная бабища не убила меня сразу?

Зачем я вообще согласилась на дурацкое предложение дурацкого Оберона? Как он мог затащить ребенка в мир, где нет гарантии счастливого исхода? Как он смел так рисковать мной?

Оберон!

«Кости тебе сращивать рановато…»

Самое время.

«Возьми посох и представь, что у тебя немеют ладони…»

Посох застрял между камнями – навершием вниз. Что, если изумрудно-рубиновый шар раскололся от удара?

Нет. Этого не может быть. Это посох Оберона, сам король дал мне его, а значит, посох меня не предаст.

Я напряглась что есть сил. Оттолкнулась от камня здоровой ногой. Сдвинулась на сантиметр (обломки камней, поворачиваясь, впивались в спину). Потянулась к посоху… Еще чуть-чуть!

Сломанная нога дернула болью – сразу по всему телу. Казалось, каждая косточка трещит. Каждый нерв просит пощады. Ну!

Я рванулась к посоху. Боль сделалась нестерпимой; пальцы сомкнулись на знакомом древке. Я потянула…

Посох не поддавался. Крепко застрял в щели.

– У зла нет власти! У зла нет…

Скрипнуло, будто железом о стекло. Посох оказался у меня в руках, и навершие полыхнуло зеленым и красным.

Приподнявшись на локте, я обратила навершие к месту перелома. Ладони тут же онемели; боль в последний момент дернула – и растаяла совсем. Вот что почувствовал трубач, мой первый в жизни пациент. Вот почему так прояснилось его лицо…

Несколько минут я отдыхала, лежа на спине. У зла нет власти; мне не больно и уже почти не страшно. Я маг дороги. Я выберусь.

Только надо вспомнить, как выглядят кости. Не те, что в мясном ряду на прилавке. А те, что в учебнике по биологии – мы же учили скелет… В руке их две – локтевая и лучевая. А в ноге?! Где тут голень, где бедро, где коленная чашечка?

Используя навершие посоха как ножик, я разрезала кожаную штанину. То, что я под ней увидела, – синее, раздувшееся, с торчащими обломками кости…