Мила Рудик и тайна шестого адепта - Вольских Алека. Страница 53

Пообещав себе, что обязательно попросит его подумать над возможным значением этих слов, даже если Бледо это будет неприятно, Мила отложила дневник до тех пор, пока не подвернется удобный случай.

Каникулы пролетели незаметно. Началось второе полугодие, и Мила, как и остальные меченосцы, в середине января вернулась в Львиный зев. Уже на следующее утро, в первый же день занятий, с Почтовой торбой она получила письмо от Вирта. Он писал, что выяснил кое-что, касающееся недавней поездки, и ждет их у себя в конторе после трех часов дня.

— Так что там выяснил Вирт? — спросил Ромка, когда они вдвоем сразу после занятий направились на улицу Акаций, где находилась контора «Титул и Нобиль».

— Он не уточнял, — ответила Мила, — но это наверняка как-то связано с рассказом Экзота Думы.

— В письме писать не стал? — хмыкнул Ромка. — Осторожничает?

— Конечно осторожничает. Ты представляешь, что будет, если кое-кто в Менгире узнает про Экзота Думу? — сказала Мила. — Или еще хуже — о дневнике Тераса?

Ромка промолчал, а Мила сделала глубокий вздох.

— Пока он не в курсе, чем мы занимаемся, у нас есть шанс узнать о нем столько, сколько будет возможно.

Миле было необязательно называть имена «Многолик» или «Мстислав» — она не сомневалась, что Ромке не составило труда догадаться, о ком речь.

Улица Акаций встретила их безмолвием ухоженных двухэтажных домов, выкрашенных под цвет красного кирпича. Булыжную мостовую покрывала похожая на крупу пороша, в которой сплелись в замысловатый узор следы людских ног и колес заезжавших сюда карет и повозок.

Над дверью, которая вела в контору Вирта, над козырьком висела вывеска с надписью «Титул и Нобиль». На секунду Мила задержала взгляд на рисунке рядом с названием конторы: жезл в венке из эдельвейсов. Она как-то спросила Вирта, что означает этот рисунок, и он ответил, что это сочетание гербовых знаков двух фамилий. Эдельвейсы были взяты из герба эльфийского рода Нобилей, а жезл — из фамильного герба Горация Титула, лучшего друга Виртангеля Нобиля старшего, с которым они и основали когда-то эту контору.

Нырнув под козырек, Мила, шедшая впереди, взялась за дверную ручку, собираясь потянуть ее на себя. На секунду она перехватила собственный взгляд в отражении на остекленном участке двери, а уже в следующее мгновение дверь неузнаваемо изменилась. На том месте, где только что в стекле отражалось лицо Милы, возникла… змея.

Январский мороз, недавно обжигавший ее кожу, внезапно отступил — Мила больше не ощущала холода. Все ее тело будто обволокло мягким, но тесным коконом. Мила никогда не умела толком объяснить это состояние, наверное, потому что ему не было названия. Однако она хорошо знала его, ведь оно не приходило извне, а пробуждалось где-то глубоко внутри нее и словно изливалось наружу, становясь ощутимым для всех ее чувств. Видение Аримаспу.

Не в силах избавиться от внезапно охватившей все ее существо оторопи, Мила смотрела на большую чешуйчатую тварь — змея держала во рту собственный хвост и из-за этого была похожа на букву «О». Мила не успела хорошенько рассмотреть необычное существо, как ее вдруг встряхнуло.

Моргнув, она обернулась и встретила устремленный на нее вопросительный взгляд синих глаз. Оказывается, это Ромка, обеспокоившись ее внезапной неподвижностью, потряс Милу за плечо.

— Что с тобой? — спросил он.

Не ответив, Мила повернула лицо обратно, но змея исчезла — перед ней было лишь ее собственное отражение на застекленном участке двери.

— Это была змея, ухватившая пастью конец своего хвоста, — сказала Мила, когда они с Ромкой сидели в креслах напротив Вирта и пили крепкий черный чай, который он приготовил им, чтобы они могли немного согреться.

— Это мне что-то напоминает, — озадаченно наморщил лоб Ромка, делая глоток.

— Может быть, тот случай, когда нас с Яшкой едва не слопало Чер-Мерсское чудовище? — предположила Мила. — По крайней мере, я сразу вспомнила именно о нем. Этот монстр тогда вонзил клыки в собственный хвост из-за того заклинания, которым я в него ударила.

— Так это был он? В твоем видении?

Мила отрицательно качнула головой.

— Не думаю. Чер-Мерсский монстр похож на дракона, а в моем видении была гигантская змея.

— Это было похоже на кольцо? — вдруг спросил Вирт.

Мила удивленно вскинула брови.

— Сейчас, когда ты об этом сказал… — начала Мила. — Думаю, да.

— Сможешь нарисовать эту змею?

Предложение Вирта заставило Милу смутиться.

— Вообще-то я, знаешь ли, не художник, но в принципе…

Вирт улыбнулся.

— Обещаю не смеяться, — заверил он.

— Ладно, — нехотя согласилась Мила.

Наколдовав лист пергамента и перо, она, насколько могла, точно изобразила на бумаге существо из своего видения. Затем протянула рисунок Вирту. Взяв его в руки, тот глянул лишь мельком и, вернув ей, уверенно сообщил:

— В твоем видении был уроборос.

— Символ вечности? — тотчас спросил Ромка, одновременно отнимая у Милы кусок пергамента, чтобы посмотреть на предмет их разговора.

Вирт поощрил Ромку одобрительной улыбкой.

— Радует твоя осведомленность, господин умник.

Ромка многозначительно хмыкнул, разглядывая изображение.

— Уроборос, — продолжал Вирт, — символ бесконечности, которая проявляется в цикличности существования всего живого, символ начала и конца, рождения и смерти — символ постоянного перерождения. По этой причине им часто пользуются алхимики.

Ромка посмотрел на Милу.

— Твои последние два видения указывали на то, что мы искали, — сказал он. — Что думаешь?

— Хочешь сказать, что мне нужно искать изображение уробороса?

— Или оно найдется само, — сказал Вирт.

Мила повернула к нему голову и спросила:

— Ты хотел нам что-то рассказать? Насчет того, что ты выяснил…

Вирт кивнул.

— Пожар в школе во Внешнем мире, — сказал он, — событие незаурядное. Учитывая масштаб происшествия, власти Таврики не могли не заподозрить, что к поджогу причастны маги. Я предположил, что Розыскная палата должна была расследовать этот случай, и покопался в архивах. Мои догадки оказались верны — я нашел дело двадцатилетней давности. Совпадают время, событие и даже некоторые подробности. А в совпадения я не верю.

Мила отставила чашку, не допив чай, и подалась вперед.

— Это та самая школа? — в сильном волнении спросила она. — Нет никаких сомнений?

— Нет, — твердо сказал Вирт. — Двадцать лет назад в этой школе сгорели заживо все, кто находился в ней в момент пожара.

Мила откинулась в кресле.

— Да, похоже, ошибки нет, — произнесла она. — Вероятность, что два одинаковых события произошли в один год, ничтожна.

Вирт согласился с ней кивком головы.

— Среди погибших значилось имя учителя химии — Марк Неизвестный.

— Неизвестный? — не понял Ромка.

— Это фамилия, — пояснил Вирт. — И полагаю, что она не настоящая.

— Думаешь, это тот самый алхимик из рассказа Думы? — спросила Мила, но в ответе на самом деле не нуждалась.

Мила вспомнила, как Многолик говорил, что не любит алхимию. Те же слова произнес Игнатий Ворант, когда Гильдия захватила в плен его, Гурия и Лизу. Она сделала глубокий вздох и задумчиво произнесла:

— Хотелось бы мне знать, почему предки Многолика уничтожали всех в роду этого алхимика. Должна же быть причина?

Вирт взял со стола какой-то небольшой прямоугольный листок и протянул его Миле.

— Возможно, здесь ты найдешь ответ, — сказал он.

Мила подошла и взяла у Вирта листок. Это оказалась выцветшая цветная фотография самой обычной школы, каких во Внешнем мире было огромное множество. Школа, казалось, смотрела на Милу своими черными пустыми окнами. Ее стены на фоне возвышающихся по обеим сторонам серых девятиэтажек выглядели словно подсвеченные неестественно ярким желтым светом.

Внезапно Милу охватило необъяснимое чувство тревоги. Ей понадобилась всего секунда, чтобы понять причину его возникновения. Вглядываясь в снимок, она вдруг ясно осознала нечто совершенно невозможное — эта мертвая школа со снимка говорила с ней. Нет, Мила не слышала никаких голосов, она вообще ничего не слышала, но было одно ощущение, которое она распознала совершенно точно. Зов.