Воин сновидений - Кащеев Кирилл. Страница 20

Чума стояла на ступеньках лестницы. Точно позади мальчишек. Черное одеяние снова было на ней, но даже сквозь вуаль Ирка чувствовала острый взгляд крысиных глазок.

– Отдайте здухача, – отвратительно проскрежетало из-под вуали. Такой голос мог быть у научившейся говорить крысы. – Отдайте, или я возьму этих мальчишек, – и Чума потянула черную перчатку с руки.

– Отдадим, – покладисто согласилась Танька и, пройдя мимо ничего не понимающих пацанов, встала перед Чумой. – Догоним – и еще дадим!

Будто победный штандарт, ведьмочка вскинула над головой швабру с прибитым к ней разрисованным жестяным кругом. Надтреснутым дрожащим голосом затянула единственный известный ей куплет рождественской колядки:

Уже потянувшаяся к мальчишкам Чума вздрогнула и попятилась.

Танька решительно затянула:

Чума попятилась еще больше…

Танька запнулась, поняв, что дальше не помнит ни слова! Курица тупая, на уроках музыки не слушала, когда рождественские колядки учили! Еще хихикала, идиотка: отстойный музон, отстойный музон…

Ни в склад, ни в лад, на совершенно другой мотив Ирка голосила совсем другую колядку.

Маланка у Таньки в руках потяжелела. Ведьмочка задрала голову. Выведенная желтой краской веселая мордочка солнца посерьезнела, нарисованные глаза моргнули и вперились прямо в Чуму. Нарисованные брови сурово сдвинулись… и кружок солнца налился таким ярким светом, что Танька зажмурилась. Одна лишь Ирка видела, как из центра маланки вырвался сияющий луч и копьем ударил в черную фигуру, отбрасывая ее вниз по лестнице.

Привязанные к Иркиному лбу железные рогульки от вешалки вдруг стали расти, превращаясь в самые настоящие длиннющие козьи рога – только стальные. Ирка перескочила через мальчишек, на ходу каблуком раздавив сигарету в крошево.

– От курения заболеть можно… – через плечо бросила она пацанам. – Чумой! Особенно если попадешься ей на пути со своей дурацкой сигаретой.

Низко пригнув голову, Ирка ринулась вниз по лестнице… и со всей силы боднула стальными рогами начавшую подниматься Чуму. Та заверещала, как придавленная крыса, и скатилась еще на пролет ниже. Ирку обогнала размахивающая маланкой Танька, речитативом наговаривающая:

Новый луч золотого света вырвался из маланки и хлестнул поперек черной фигуры. Черное одеяние задымилось. Чума кубарем покатилась по лестнице все ниже, ниже… Прыгая через три ступеньки, девчонки ринулись за ней. Черная Владычица по-крысиному пискнула и рванула в первую попавшуюся дверь. Влетела в тот самый, забитый детьми и мамашами коридор поликлиники, из которого не сумели выбраться Ирка с Танькой. Ирка вскрикнула. Не успевая полноценно перехватить Богдана, просто вцепилась ему в щиколотку и за ногу поволокла за собой. Но Танька опередила ее… Вырвавшись вперед, она просто со всей силы огрела Чуму кругом маланки по спине. Чума рухнула на четвереньки. От нее повалил дым, остро запахло старыми горелыми тряпками. Не теряя времени, Ирка боднула ее под зад. Чуму подбросило, она рухнула обратно на линолеум и, не вставая, на четвереньках поползла прочь. Рядом вдруг кто-то фыркнул… и раздался звонкий детский смех. Через мгновение хохотал уже весь коридор.

– Вот они! Попались! – послышался знакомый крик, и Таньку вдруг крепко ухватили за плечо. Девчонка резко повернулась… Прямо на нее торжествующе глядела запыхавшаяся проводница. А позади нее, спотыкаясь и отдуваясь, поспешал заведующий психиатрическим отделением!

– Вы что… здесь вытворяете… девочки? – тяжело переводя дух, пропыхтел доктор.

– Мы не вытворяем! Мы творим! – после мгновенного замешательства выпалила Танька. – Самодеятельный театр! Знакомим детей с народными обычаями колядования! – и она еще разок огрела Чуму маланкою.

На лице врача проявилось некоторое просветление.

– Так вы не сумасшедшие! Вы артисты! – с облегчением выдохнул он.

– Да, – кивнула Танька. – Иногда несложно и перепутать!

– Погодите, – снова нахмурился заведующий. – Какое колядование в ноябре? До Рождества почти два месяца! Вы б детям лучше Буратино сыграли, что ли…

– Мы этнический ансамбль! – немедленно обиделась Танька. – Играем только колядки и похоронные песни, до свадебных обрядов еще не доросли. Ну, вы же понимаете, мы ведь несовершеннолетние! Хотите – похороны изобразим, – водя нехорошим таким, примеривающимся взглядом с заведующего на проводницу и обратно, предложила Танька.

– Не хочу, – немедленно отрекся доктор. – А что это за мальчика вы таскаете? – кивая на Ирку, волокущую Богдана за собой и одновременно норовящую поддеть на стальные рога Чуму.

– Так это он и есть – зомби трупный! – немедленно влезла проводница.

– Реквизит! – парировала Танька. – Чучело!

– Чучело Зимы на Масленицу, перед Великим постом носят! – глядя на них с явным подозрением, возразил врач. – К колядованию это никакого отношения не имеет!

– А это не чучело Зимы, – разглядывая Богдана, задумчиво сообщила Танька. – Он у нас просто, по жизни – чучело натуральное!

– Да что ж вы меня не слушаете, а этих артисток – слушаете! – взвилась проводница. – Сперва мальчика прикончили, теперь женщину бьют и бодают, и все им с рук сходит! – тыча в Чуму на четвереньках и атакующую ее рогатую Ирку, вскричала она.

– Правильно, мы артистки! – тут же согласилась Танька. – Видите, и наш художественный руководитель это подтверждает! – кивая на проводницу, объявила Танька.

– Вы – художественный руководитель самодеятельного театра? – теперь уже заведующий психиатрическим отделением ухватил проводницу за плечо, заставляя выпустить Таньку. – Значит, вы мне все это время голову морочили? Собаки с крыльями и мальчики-зомби – ваш художественный вымысел?

– Конечно, – кивнула Танька. – Сами понимаете, – многозначительно разглядывая съехавшую проводнице на одно ухо пирамидку юшинсе, сказала ведьмочка. – Собаки с крыльями и мальчики-зомби – это или фантазия большого художника… Или бред обыкновенного сумасшедшего! Так что вы тут с доктором разбирайтесь, кто вы такая, а нам спектакль доиграть надо. – И она заскакала, потрясая маланкой и выкрикивая во всю глотку: – Коляда, Коляда, нам Чума – не беда! А ну-ка, дети, все вместе! Кто громче? Коляда, Коляда…

Протестующие крики мамаш мгновенно утонули в общем радостном вопле. Истомившиеся в очередях под кабинетами малыши запрыгали вокруг, восторженно вереща и беспорядочно выкликая вслед за Танькой:

– Щедрый вечер… Добрым людям… На здоровье!

Чума закричала. Но в воцарившемся вокруг гаме ее крик прозвучал неслышно, утонув в топоте десятков ног и дружных выкриках.

Чума отчаянно стиснула руками голову. Но вопли «Дай всем Боже! На здоровье!» задавшейся целью переорать друг друга малышни все равно ломились ей в уши. Чума затравленно огляделась… и кинулась бежать.

Так долго разыскиваемая девчонками неприметная дверка сама открылась перед позорно улепетывающей Черной Владычицей. Чума кубарем выкатилась на двор… но за ней с топотом, грохотом и выкриками высыпала детвора. В ужасе завывая, Чума рванула к своему темному лимузину. Дверца распахнулась ей навстречу…

– Танька, она сейчас смотается! – завопила Ирка, норовя дотянуться до Чумы стальными рогами. Но малыши путались под ногами, обвисший на плече Богдан ужасно мешал… Едва не грохнувшись, Ирка споткнулась… Богдан вывалился у нее из рук и безвольно стукнулся об асфальт. Испуганно охнув, Ирка кинулась его подбирать… Бегущая со всех ног Чума тем временем уже была возле автомобиля…