Крабат: Легенды старой мельницы - Пройслер Отфрид. Страница 12

Мастер в черном плаще сидел за столом, на котором горели две свечи. Между ними лежали его тесак и треуголка, тоже черного цвета.

– Я велел вам сюда прийти, как того требует устав гильдии Мельников, – сказал он, когда все собрались. – Среди вас есть ученик? Выйди вперед!

Крабат поначалу не понял, что речь идет о нем. Но Петар подтолкнул его в бок, он спохватился и вышел.

– Твое имя?

– Крабат.

– Кто поручится?

– Я! – Ханцо вышел вперед и встал рядом с Крабатом. – Я ручаюсь за этого парня и за его имя.

– Один не в счет! – возразил Мастер.

– И я, – Михал встал по другую руку Крабата. – Один да один – пара. Двоих поручителей хватит. Я ручаюсь за этого парня и за его имя.

Мастер и два поручителя вели разговор по особому ритуалу. Мастер спрашивал, где, когда, хорошо ли ученик Крабат освоил мукомольное дело. Они утверждали, что он уже овладел всеми тайнами ремесла.

– Вы можете за это поручиться?

– Можем.

– Раз так, то, согласно уставу гильдии Мельников, мы переводим ученика Крабата в подмастерья.

В подмастерья? Крабат подумал, что ослышался. Неужто его ученичество уже окончилось – сегодня, спустя лишь год?

Мастер поднялся, надел треуголку. Взяв тесак, подошел к Крабату. Притрагиваясь тесаком к его голове и плечам, произнес:

– По уставу гильдии Мельников, я твой Учитель и Мастер, в присутствии всех подмастерьев объявляю: ты больше не ученик. Теперь ты равный среди равных, подмастерье среди подмастерьев!

С этими словами он вручил Крабату тесак, чтобы тот носил его за поясом, как и все остальные подмастерья. С тем и отпустил,

Крабат был поражен. Чего-чего, а этого он никак не ожидал. Комнату Мастера он покинул последним.

В сенях на него вдруг набросили мешок, схватили за руки, за ноги.

– Тащи молоть! – Крабат узнал голос Андруша.

Он попытался вырваться. Да не тут-то было! С шумом и хохотом парни подтащили свою ношу к жерновам, опустили на мучной ларь, принялись мять да валять.

– Уж мы из тебя подмастерье сделаем! – кричал Андруш. – Подмастерье без сучка, без задоринки!

Они катали Крабата как тесто, пихали, мяли, тузили кулаками. Раз кто-то сильно стукнул его по голове.

– Прекрати, Лышко! Нам его перемолоть надо, а не пришибить! – Это был голос Ханцо.

Когда Крабата оставили в покое, он и вправду чувствовал себя так, словно побывал между жерновами. Петар снял мешок, а Сташко высыпал Крабату на голову горсть муки.

– Он перемолот, братья! – возвестил Андруш. – Теперь он – подмастерье до мозга костей! И нам за него не стыдно!

– Ура! – закричали Петар и Сташко. Они с Андрушем были здесь заводилами. – Ура! Качать его!

Крабата опять схватили за руки и за ноги.

Парни подбрасывали его и ловили, подбрасывали и ловили, подбрасывали и ловили... Потом послали Юро в погреб за вином. Крабат чокнулся со всеми.

– За твое здоровье, брат! И за счастье!

– За здоровье и счастье, брат!

Пока подмастерья веселились, Крабат отошел в сторонку и сел на ворох пустых мешков. Голова гудела, да и не диво – не мало он испытал в этот вечер! Подошел Михал, сел рядом.

– Кажется, тебе не все ясно, Крабат?

– Нет, не все. Как мог Мастер произвести меня в подмастерья? Разве мое учение окончилось?

– Первый год на мельнице в Козельбрухе идет за три, – объяснил Михал. – Со времени твоего прихода сюда ты здорово повзрослел, Крабат! На три года!

– Разве так бывает?

– Бывает! Здесь, на мельнице, как ты, наверно, уже заметил, много чего бывает!

МЯГКАЯ ЗИМА

Как зима началась, такой и оставалась – снежной и мягкой. В этот год со шлюзами не было особых хлопот. Лед быстро таял, а если и держался, то скалывать его не составляло труда. Но снег выпадал обильный. Уборка его теперь пала на плечи новичка, и тот с ней едва справлялся.

Когда Крабат смотрел на худенького, шмыгающего носом Витко, он понимал, что Михал сказал тогда правду о трех годах. Да он ведь и сам мог бы это давно заметить по своему росту, по голосу, по прибывающей силе. Как-то в начале зимы он обнаружил даже легкий пушок у себя на щеках и подбородке.

Мысли о Тонде не покидали его. Дважды пытался он сходить к нему на могилу, но не удалось: слишком много снега выпало в Козельбрухе, не пробраться. Все же он решил при малейшей возможности попытаться еще раз. И тут ему приснился сон.

...Весна. Снег растаял, ветер высушил лужи. Крабат идет по Козельбруху. День или ночь? Сияет луна и светит солнце. Вот-вот будет Пустошь. И вдруг он заметил какую-то фигуру, выплывающую из тумана. Нет, она удаляется. Может, это Тонда?..

«Тонда, остановись! Это я – Крабат!»

Фигура колеблется, но уходит. Крабат бросается вслед.

«Остановись, Тонда!» Крабат бежит изо всех сил. Расстояние сокращается.

«Тонда!»

Еще несколько шагов, и он – у канавы. Канава глубокая и широкая. Ни мостика, ни досочки, чтобы ее перейти, за ней – Тонда, Крабат видит его спину.

«Почему ты убегаешь от меня, Тонда?»

«Я не убегаю. Ты ведь знаешь, я на том берегу. А ты оставайся на этом!»

«Повернись хоть ко мне лицом!»

«Я не могу оглянуться. Крабат. Мне нельзя смотреть назад! Но я слышу. И могу ответить тебе на три вопроса. Спрашивай, если хочешь!»

Вопросы давно его жгут.

«Кто повинен в твоей смерти, Тонда?»

«Больше всего я сам».

«А кто еще?»

«Узнаешь, если будешь смотреть в оба. Теперь последний вопрос».

Многое хочется узнать... Крабат думает.

«С тех пор как тебя не стало, у меня нет друга. Я так одинок! Кому я могу довериться?»

Тонда и теперь не глядит на него.

«Иди домой. Ты можешь полностью доверять тому, кто первый окликнет тебя по имени. И еще вот что на прощание. Ничего, что ты не приходишь на могилу. Я знаю, ты всегда думаешь обо мне. Это важнее!»

Медленно поднимает он руку в знак прощания и исчезает в тумане.

«Тонда! Тонда! Не уходи!»

И вдруг он слышит свое имя:

– Крабат! Проснись!

– Крабат!

Михал и Юро стоят у его постели. Крабат никак не поймет, спит он или уже проснулся.

– Кто меня звал?

– Мы, – отвечает Юро. – Слышал бы ты, как ты кричал во сне!

– Я? – Крабат удивлен.

– У тебя жар? – Михал берет его за руку.

– Нет! Мне приснился сон... – И тут он поспешно спрашивает. – Кто из вас позвал меня первый? Скажите! Мне это надо знать!

Михал и Юро отвечают, что не обратили внимания.

– Но в другой раз, – добавляет Юро, – посчитаемся, кому будить, чтобы уж не сомневаться!

Крабат уверен, что Михал позвал его первым. Юро, конечно, хороший парень, добрый, заботливый. Но все-таки он глуповат. Ну да, Тонда имел в виду Михала! С тех пор всегда, когда ему нужен был совет, Крабат обращался к Михалу.

Кое в чем Михал походил на Тонду. Крабат догадывался, что он потихоньку помогает новенькому Витко, так же, как прошлой зимой Тонда помогал Крабату, – иногда он видел их вместе.

Юро тоже помогал постоянно голодному ученику: «Ешь, парнишка, ешь побольше, станешь большим и сильным! А то ведь что это – кожа да кости!»

Вскоре опять поехали в лес. Шестеро подмастерьев, среди них и Крабат, должны были перевезти на мельницу поваленные прошлой зимой деревья. При таком обилии снега – нелегкая работа.

Провозились целую неделю, чтобы расчистить дорогу до места повала, хоть и трудились в поте лица.

Один Андруш никак не мог взять в толк – к чему так усердствовать. Заботился лишь о том, чтобы не замерзнуть. «Кто мерзнет за работой, осел, – объяснял он, – а кто потеет, дурак!»

Февраль на дворе, а днем было так тепло, что все возвращались из лесу в мокрых сапогах. Вечером сапоги приходилось смазывать жиром, и жир втирать, чтобы они не заскорузли у печки.