Мила Рудик и Магический Синод - Вольских Алека. Страница 55

Посреди комнаты прямо из пола росло дерево, упираясь верхушкой в потолок. Оно было похоже на дуб, но нижние ветви росли из ствола сразу над полом, и в первый момент это сбило Милу с толку. Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что перед ней всего лишь верхушка дуба — того самого дуба, из-за которого обеденный зал именовался Дубовым!

Надо же, а она никогда и не задумывалась над тем, что замок Думгрот построен вокруг дерева, хотя и ходила мимо него бесчисленное количество раз изо дня в день.

Кинув взгляд вокруг, Мила обратила внимание на огромное количество извилистых стеллажей с книгами. Ряды с полками причудливо изгибались волнистыми линиями, образуя в кабинете некое подобие лабиринта.

— Верно-верно, — послышался вдруг знакомый голос с той стороны дуба. — Это и есть лабиринт. Лабиринт, ведущий в мир книг.

Наверное, Мила даже не заметила, как произнесла свою мысль вслух, раз ее услышали. Обойдя дерево, она увидела стоящего на складной стремянке Владыку. Он искал что-то на книжных полках, стоя спиной к Миле.

— В таком лабиринте можно бродить бесконечно, — продолжал Владыка, обращаясь к своей посетительнице, но по-прежнему не оборачиваясь. — Лабиринт, в котором многие бы согласились заблудиться, а некоторые, заблудившись, никогда не захотели бы уходить из него.

Наконец Велемир нашел то, что искал, слез со стремянки и повернулся к Миле.

— Добрый день, Мила, — поприветствовал ее он.

— Добрый день, Владыка.

Он сделал ей рукой знак следовать за ним и повел сквозь лабиринт извилистых книжных стеллажей, среди которых обнаружился почти идеально круглый пятачок с письменным столом, заваленным грудой свитков, и с двумя стульями подле стола.

— Присаживайся, — предложил Миле Велемир.

Она послушно села на предложенный стул, непроизвольно задержав взгляд на больших песочных часах, стоящих на самом краю столешницы. Через узкую горловину песок медленно пересыпался в нижний сосуд — вверху осталась едва ли шестая часть.

— О чем ты хотела поговорить со мной? — спросил Велемир, садясь за стол.

— Я хотела…

Мила вдруг поняла, что не знает, с чего ей начать. Внезапно оказалось, что рассказать Владыке о своих подозрениях насчет Мстислава не так уж просто.

— Я… — вновь начала она и опять запнулась.

— Просто скажи то, что думаешь, — предложил Велемир, глядя на Милу успокаивающим взглядом ярко-зеленых глаз.

Она сделала глубокий решительный вздох и выпалила:

— Я думаю, что Владыка Мстислав находится под влиянием Многолика.

Какое-то время Велемир молча смотрел на нее, потом опустил глаза на кисти рук, лежащих на столе, и тоже вздохнул, но, в отличие от Милы, тяжело и устало.

— Я понимаю, почему ты так решила, — задумчиво сказал он.

— Многолик мне говорил, — вдруг поторопилась объяснить Мила, — что он внушил кому-то очень влиятельному сделать так, чтобы третье испытание прошлогодних Соревнований прошло в руинах Харакса. А я слышала ваш спор с Владыкой Мстиславом возле руин. Вы сами тогда сказали, что это он настаивал на этом. Это же он добился, чтобы нас привезли в руины Харакса! Разве нет?

Велемир сдержанно покивал.

— Да. Это было его предложение, и он настоял на нем. Все верно.

— И это обвинение против меня… — Мила вопросительно посмотрела на директора. — Вы же не верите, что это я сделала?

Он отрицательно качнул головой.

— Нет, Мила. Разумеется, ты этого не делала.

— Но подстроили все так, будто это была я. Даже Вирт считает, что мне устроили ловушку. И ведь это именно Владыка Мстислав постарался все представить в таком свете, чтобы меня обвинить.

Велемир протянул руку и перевернул песочные часы — Мила даже не заметила, когда песок в верхнем сосуде закончился.

— Увы, боюсь, Виртангель действительно прав, — сказал он неожиданно неприветливым голосом, — и то, что именно тебя обвинили в убийстве Некропулоса, не случайно. Но, видишь ли, Мила, я совершенно точно уверен в том, что Лукой Многолик никак не влияет на Владыку Мстислава.

Мила нахмурилась.

— Но…

Велемир убежденно покачал головой. Она впервые видела на лице директора такое строгое и холодное выражение. Он словно был недоволен обвинениями Милы и тем, что она пытается продолжать настаивать на них.

— Я не понимаю… Но ведь…

— Нет, Мила, — неожиданно резко остановил ее он. — Я понимаю, что у тебя есть основания так думать, но и у меня, в свою очередь, есть основания утверждать, что ты ошибаешься. Владыка Мстислав, как и все подданные Таврики, принимает «Паутину мысли». Его сознание надежно защищено от любого влияния.

Какое-то время Мила сидела молча, глядя в пол. Велемир сейчас говорил с ней с такой категоричностью, которая напрочь отбивала желание возражать ему или вообще продолжать обсуждать эту тему.

— Ладно, — натянуто произнесла она. — Я поняла.

Она встала.

— Я пойду.

Не глядя на Велемира, она почувствовала, как он кивнул.

— Извините, — приглушенным голосом сказала она и, взяв рюкзак, который, перед тем как сесть, поставила на пол, направилась к выходу.

Мила чувствовала, что сильно обижена на Велемира. Она пришла к нему, чтобы поделиться своими подозрениями, и надеялась, что он поможет ей разобраться во всем, но она никак не ожидала такого холодного приема.

Злясь на внезапную отчужденность Владыки, которую он проявил к ней, Мила, только выйдя из Думгрота, заметила идущую рядом Белку. Подруга не задала ни единого вопроса, встретив Милу возле башни Мироздания. Видимо, все, о чем Мила могла бы рассказать, большими буквами было написано у нее на лице, и Белка решила, что в таком состоянии ее лучше не трогать.

— Я не верю, что Мстислав принимает «Паутину», — твердо заявила Мила, когда в тот же вечер они с Ромкой и Белкой сидели в комнате на верхнем этаже башни девочек.

Мила нервно расхаживала из угла в угол, чувствуя, как ее негодование перетекает в ноги. Шалопай с интересом наблюдал за хозяйкой, поворачивая голову то влево, то вправо. Белка, гневно сопя, буравила неодобрительным взглядом Лапшина, развалившегося на кровати Милы. Ромка же, закинув руки за голову, задумчиво изучал потолок.

— Но не будет же Велемир утверждать что-то, если он не уверен, — сказал Лапшин в ответ на слова Милы.

Мила на секунду остановилась.

— Мстислав его обманул. Он всех обманул, — заявила она, возобновив ходьбу по комнате.

— Как? — поинтересовался Ромка, лениво вскинув одну бровь.

— Не знаю, — насупилась Мила. — Может, ему Многолик внушил, как это сделать. Никто ведь толком не в курсе, на что он сейчас способен.

Белка многозначительно покашляла.

— Вообще-то, — назидательным и ворчливым тоном обратилась она к Ромке, — тебе нельзя здесь находиться. Лапшин! Я к тебе обращаюсь!

— Почему это вдруг? — вяло поинтересовался тот.

— Ребятам нельзя находиться в спальнях девочек, — с таким видом, будто объясняет очевидное, ответила Белка.

— Опомнилась, — фыркнул Ромка. — Я уже не в первый раз к вам захожу — и пока что никто меня за это в угол не ставил и голову не отрывал.

— Наверное, это потому, что ты пока вел себя прилично, — парировала Белка.

— Я и сейчас себя веду как паинька, — зевнул Ромка, не желая всерьез относиться к придиркам Белки.

Та издала возмущенный писк.

— Мила, скажи ему! Он развалился на твоей кровати, как у себя дома! А если Альбина зайдет и увидит это безобразие?!

Мила не ответила, продолжая мерить шагами комнату.

— С какой стати она сюда зайдет? — искренне удивился Ромка.

— Она заходит иногда. Мила!

— Что? — не прекращая ходить, отозвалась та.

— Скажи ему, чтобы слез с твоей постели, — строго потребовала Белка.

— Пусть делает, что хочет, — отмахнулась Мила.

Ромка издал довольный смешок.

— Если Альбина вдруг решит проверить, что мы тут делаем… — воинственно скрестив руки на груди, начала Белка. Но Мила ее перебила.