Мила Рудик и Магический Синод - Вольских Алека. Страница 68

В воздухе, прямо напротив нее, тотчас начали проступать очертания большого часового механизма: вращались колесики, подрагивали стрелки на циферблате. Каждая деталь часов была прозрачной, словно вода обрела форму и волшебным образом застыла в ней.

Злата надела на указательный палец другой руки перстень Гурия и без колебаний погрузила кисть в центр Попятного Круга, одновременно воскликнув:

— Экскурсио!

Стрелки часов завращались вспять, а часовой механизм медленно стал окрашиваться во все оттенки сиреневого и фиолетового — цвета чароита. Наблюдая за движением стрелок, Мила вдруг поняла, что они стремительно ускоряются. Еще три секунды спустя она осознала, что больше не может различить, где часовая стрелка, а где минутная. Она вообще перестала их видеть. Циферблат вдруг превратился в смазанный круг — стрелки двигались слишком быстро, чтобы человеческий глаз мог уследить за этим движением. Видимо, Попятный Круг совершал прыжок в тот день, когда в последний раз чароит пропустил через себя магическое заклинание, ведь этим перстнем не пользовались уже много месяцев.

Почувствовав, что ее взгляд стал расфокусированным, Мила тряхнула головой и зажмурилась. А когда она вновь открыла глаза, то увидела, что обратный бег часов замедлился. Еще несколько мгновений — и по ободку циферблата лентой поползли буквы — «Р-Е-З-Е-К-Ц-И-О».

Несколько человек в зале охнуло. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Мила повернула голову — сидящая рядом Платина смотрела на нее широко расставленными глазами, в которых застыла странная смесь беспокойства и сочувствия. Мила, еще не понимая, что случилось, повернулась в другую сторону — посмотреть на Вирта. Защитник по-прежнему не отрываясь следил за Попятным Кругом, вот только складка между его бровями сделалась глубже.

Секунды шли — и вот на ободке циферблата, сияющего сиреневым и фиолетовым, появились новые слова: «Сопор пилорос».

— Заклинание сна-привратника, — пробормотала рядом Платина.

И как только она сказала это, Милу словно озарило. Два года назад этим заклинанием Массимо Буффонади обезвредил Некропулоса, погрузив его в сон. Он тогда еще, кажется, говорил, что Некропулос под действием этих чар будет спать, пока его не разбудят антизаклятием. Вот почему Гурий не просыпается! Кто-то наложил на него заклинание сна-привратника! Но кто мог сделать это его же перстнем? И как после этого кольцо с чароитом оказалось в лесу, откуда Миле его принес Шалопай?..

Дойдя в своих размышлениях до этой мысли, Мила внутренне похолодела. В этот момент она наконец догадалась, что так встревожило — нет, испугало! — Платину. Внезапно, словно очнувшись от какой-то сонной заторможенности, она отчетливо поняла, чем грозит ей то, что сейчас выяснилось с помощью Попятного Круга.

Чароит Гурия был найден у нее — застигнутой на месте преступления вскорости после того, как оно было совершено. В самом начале судебного разбирательства Злата утверждала, что убийство Некропулоса и нападение на Гурия Мила совершила с помощью чароита. Не хватало только одного — подтверждения этому. И вот теперь оно было получено.

Чувствуя, как липкий ужас наполняет ее вены и каждую клеточку тела, Мила закрыла глаза. Не справляясь с волнением, она почти тотчас открыла их и, повинуясь какому-то внутреннему порыву, резко перевела взгляд в сторону судейского стола. Единственным из судей, кто сейчас смотрел на нее, был Добролюб. В его глазах она читала мрачное неодобрение.

— Господа судьи, только что мы получили доказательство того, что убийство Мантика Некропулоса и нападение на Гурия Безродного было совершено обвиняемой Милой Рудик, — с убеждением звенящим от торжества голосом объявила Злата, начиная этими словами свою заключительную речь. — Хочу напомнить суду, что перстень с чароитом, с помощью которого, как выяснилось только что, был убит Мантик Некропулос и от которого также пострадал Гурий Безродный, был найден у обвиняемой. Когда госпожу Рудик застали на месте преступления, кольцо с чароитом она прятала в кармане, видимо, просто не успев скрыть улику получше.

Злата бросила обвинительный взгляд на Милу — красивые глаза на лице девушки сверкали праведным гневом.

— Да, до сих пор нам не удалось выяснить, каким образом госпожа Рудик узнала пароль к перстню. Но давайте не будем забывать, что Гурий Безродный и госпожа Рудик были в близких отношениях и вскоре должны были стать одной семьей. Возможно, по этой причине господин Безродный настолько доверял госпоже Рудик, что однажды, утратив бдительность, произнес пароль к своему перстню в присутствии обвиняемой.

Злата сделала глубокий вздох и сложила руки, словно в молитве.

— В любом случае, Обвинение считает достаточным свидетельством вины Милы Рудик тот факт, что при ней был найден перстень, послуживший орудием убийства. Мы все слышали историю обвиняемой о том, что перстень принес из леса ее драконий пес, но, — Злата скептически хмыкнула и усмехнулась, — к сожалению, он не может дать свидетельские показания, чтобы подтвердить слова госпожи Рудик.

Мила затылком ощущала неодобрительные взгляды публики, но из всех присутствующих по-настоящему сейчас имело вес мнение только одного человека — Владыки Добролюба. Мила ни на секунду не забывала: именно ему предстоит решить ее судьбу.

Ищущим взглядом она всматривалась в его лицо, пытаясь понять, о чем он думает. Сейчас Добролюб слушал Злату и даже не смотрел в сторону Милы. Впервые она видела его таким угрюмым. Глядя на него, она терзалась бесконечными вопросами. Достаточно ли для него того, что показала проверка чароита, чтобы счесть Милу виновной? Поддержит ли он Мстислава, который несомненно с легкостью подпишет Миле обвинительный приговор? Считает ли он, что Мила соврала о том, как к ней попал перстень Гурия? Кого он видит перед собой, когда смотрит на нее — на Милу? Студентку, никогда бы не поднявшую руку на своего учителя, который вскоре должен был стать ее семьей, или девушку, потерявшую друга и одержимую желанием отомстить за него?

Ответов на эти вопросы у Милы не было, но она все равно задавала их себе, словно хотела угадать, что же ее ждет. До сегодняшнего дня она даже не представляла, насколько ей страшно. Она думала, ей все равно, что с ней будет, но, оказывается, она занималась самообманом. Ей не было все равно, и боялась она не только ордалий. Внезапно она ощутила мороз по коже от мысли, что едва представляет себе, что будет с ней, если Магический Синод признает ее виновной. Эта неизвестность была почти так же страшна, как те существа из ее видений, в чьем плаче звучало обещание адских пыток.

Тем временем заключительная речь Обвинителя подошла к концу. Мила вдруг поняла, что последние несколько минут даже не слышала, о чем говорила Злата. Она так нервничала, что на какое-то время словно выпала из реальности.

— Господин Нобиль, ваша очередь произнести заключительную речь, — объявил Мстислав, обращая свой холодный взор в сторону стола Защиты.

Вирт несколько секунд молчал, сосредоточенно глядя перед собой, потом поднялся и посмотрел на судей.

— Защита отказывается от заключительной речи, Владыка.

Мила удивленно уставилась на Вирта широко раскрытыми глазами. Судя по озадаченному ропоту, вспыхнувшему за их спинами, поступок Вирта вызвал недоумение не только у нее. Он сел на место. Пытливо заглядывая ему в лицо, Мила нисколько не сомневалась, что он чувствует ее взгляд, тем не менее, Защитник даже не повернул к ней головы. Совершенно растерянная и сбитая с толку, Мила сглотнула подступивший к горлу комок и отвернулась.

Мстислав, в отличие от большинства присутствующих, удивления не выказал.

— Ваше право, — невозмутимо ответил он. — В таком случае, суд удаляется на совещание. Объявляется перерыв на час, по истечении которого все заинтересованные стороны должны снова собраться в Светозариуме, чтобы выслушать приговор суда.

Втроем — Мила, Вирт и Платина — сидели в маленьком кафе, расположенном на один этаж ниже Светозариума. Столики здесь были заняты служащими и посетителями Менгира. Платина пила кофе, и Мила боковым зрением видела, что та боязливо поглядывает то на нее, то на Вирта. Перед Виртом тоже стояла чашка с кофе, но он пока к ней даже не притронулся. Со скрещенными на груди руками Вирт смотрел прямо перед собой: тяжелый взгляд, нахмуренные брови, отсутствующий вид. Что касается Милы, то она даже заказывать ничего не стала — не смогла бы сейчас сделать и глотка.