Бронзовая птица - Рыбаков Анатолий Наумович. Страница 18

– Это про них.

– Зачем они нужны следователю?

Миша рассказал об убийстве Кузьмина.

– Что за Карагаево? – спросил Серов.

– Карагаево. Там, где бывшая графская усадьба.

– Знаю, знаю. – Серов закивал головой и многозначительно поднял короткий толстый палец. – Историческая ценность.

Потом он подробно расспросил об обстоятельствах убийства, про лагерь, про деревню, про то, как Игорь и Сева попали на реку и угнали лодку. Слушая Мишин рассказ, он одобрительно кивал головой. Что именно он одобрял, ребята так и не поняли. А когда Миша рассказал про лодочника, то Серов даже всплеснул руками, и на лице у него появилось огорченное выражение: «Вот, мол, какие дела творятся на белом свете»…

Но еще больше огорчился Серов, когда узнал, что Миша не рассказал следователю о встрече с иностранцами. Как же так? Надо было рассказать. Следователю все важно.

– Иностранные коммунисты, – удивился Миша, – при чем здесь они?

Серов живо ответил:

– Я не говорю, что они причастны, но иностранцы! Ведь вы не видели их документов. Может быть, они не коммунисты. Надо быть начеку.

Краснея от волнения, Миша сказал:

– И Рыбалин никого не убивал, и иностранные коммунисты здесь ни при чем.

– Хорошо, хорошо, – сразу согласился Серов, – это дело следствия, путь они занимаются…

Он вдруг засмеялся тонким, как у девчонки, смехом, а потом начал обстоятельно рассказывать про усадьбу, про ее историческую ценность. Это гордость губернии, говорил Серов, ее инвентарь хранится в местном краеведческом музее, в разделе «Быт помещика XVIII столетия». Ребята как сознательные комсомольцы должны беречь усадьбу, ничего в ней не трогать и не портить. Усадьба, сказал Серов, – достояние народа. Настоящие революционеры должны беречь и охранять достояние народа.

Говорил он быстро, все время перебегая своими живыми карими глазами с одного мальчика на другого. Но ребятам ужасно хотелось спать. Чтобы не заснуть, Генка вертелся на стуле, Игорь хлопал глазами, а Сева встряхивал головой, которая поминутно падала на грудь. Миша хотел прервать Серова, но ему не удавалось вставить ни одного слова.

В заключение Серов сказал:

– Теперь насчет ребят. Поместить их в детский дом я не могу. Нет свободных мест, и нет свободных пайков.

Миша с удивлением посмотрел на Серова. Зачем же он их держал целый час? Дело к вечеру, как и где теперь устраивать ребят?

– Нет свободных мест, нет свободных пайков, – повторил Серов и нетерпеливо заерзал в своем кресле.

– Здрасте! – сказал Генка. – Что же им, на улице ночевать?

Серов задумался, потом спросил:

– У вас есть знакомые в городе?

– Нет.

– Никого?

– Никого!

– Ладно, – сказал вдруг Серов, – я этих ребят подержу два дня у себя дома. Не на улице же им, в самом деле, ночевать. – Он сокрушенно покачал лысой головой. – Хороши в угрозыске: вызывают и бросают детей на улице… Вот вам и беспризорничество… Мы боремся с беспризорностью, а они ее создают.

Он встал. И оказалось, что хотя он широкоплеч и тучен, но совсем мал ростом. Почти такой же, как и ребята.

– Вот так, – сказал Серов, – подержу их два дня у себя. Будут сыты.

Глава 26

Борис Сергеевич

Выйдя из губоно, ребята столкнулись с директором московского детского дома Борисом Сергеевичем, тем самым, который с Коровиным приезжал несколько дней назад в усадьбу и разговаривал с «графиней».

Услышав, что ребята были у Серова, он спросил:

– Велел вам убираться из усадьбы?

– Нет, почему? – удивился Миша. – Мы у него были совсем по другому делу… Я бы вам рассказал, да вот, – он показал на Игоря и Севу, – надо ребят отвести…

– Я вас провожу, – сказал Борис Сергеевич.

По дороге Миша рассказал Борису Сергеевичу о происшествиях последних дней. Генка живописно прокомментировал его рассказ. Борис Сергеевич пожал плечами:

– Здесь два детских дома. Оба наполовину свободны. Почему же Серов не поместил ребят туда? Непонятно.

– Он решил, что Игорю и Севе будет у него лучше, – сказал Генка, – все же домашняя обстановка.

– Серов мог бы так и сказать, – ответил Борис Сергеевич, – но он сослался на то, что детдома загружены, а это неверно.

– Мы не могли отказаться, – сказал Миша, – ребят-то надо куда-то поместить.

– Да, конечно, – согласился Борис Сергеевич.

– А как же иначе? – подхватил Генка. – У Серова их и накормят, и напоят, и в постельку уложат… «Накормила, напоила и поесть дала ему»… Везет этим дурачкам, честное слово! Из лагеря убежали, всех растревожили, в дурацкую историю влипли и вышли сухими из воды. Им бы не у Серова на пуховиках прохлаждаться, а посидеть бы эти два дня в милиции…

– Откуда ты знаешь, что у Серова пуховики? – возразил Игорь.

– Знаю. По лицу видно, что на пуховиках спит.

– Какой проницательный! – засмеялся Борис Сергеевич.

Серов жил на окраине, и им пришлось пересечь весь город.

– Ну и город! – разглагольствовал Генка. – Даже трамвая нету. И смотрите, как интересно – все улицы называются: Стрелецкая, Сторожевая, Пушкарская, Солдатская, Ямская… Старинный город. Наверно, здесь раньше крепость была.

– Город старинный, – подтвердил Борис Сергеевич, – он существовал еще до возникновения Москвы.

– Вы по поводу трудкоммуны приехали? – спросил Миша.

– Да, – нахмурился Борис Сергеевич.

Но как обстоит дело с трудкоммуной, рассказывать не стал.

Зато он подробно расспросил об убийстве Кузьмина. В ответ на уверения Миши, что Рыбалин к этому непричастен, Борис Сергеевич сказал:

– Мне трудно судить. Я не знаю обстоятельств дела. Но виноват тот, кто заинтересован в убийстве Кузьмина.

Наконец они дошли до квартиры Серова.

Это был одноэтажный домик с небольшим крылечком и тремя окнами, завешенными белыми занавесками. За длинным забором, выкрашенным, как и дом, в ярко-красную краску и утыканным сверху длинными, острыми гвоздями, виднелись верхушки яблонь и груш. Возле двери висела на проволоке ручка звонка.

– Устраивайте свои дела, я подожду вас, – сказал Борис Сергеевич и медленно пошел вдоль улицы.

Мальчики поднялись на крыльцо. Миша потянул ручку звонка. За дверью послышался металлический грохот, потом шаги.

– Кто там? – спросил женский голос.

– Мы от товарища Серова, – ответил Миша.

Загремели запоры. Дверь открылась. На пороге стояла высокая красивая женщина в ярком халате, на котором были нарисованы зеленые и желтые цветы.

– Нас прислал товарищ Серов… – начал Миша.

– Я знаю, – проговорила женщина, и ее тонкие губы брезгливо искривились. – Кто остается?

Миша показал на Игоря и Севу:

– Вот они…

Она сделала шаг назад и шире раскрыла двери:

– Проходите!

Игорь и Сева нерешительно вошли в дом. Женщина сразу захлопнула за ними дверь.

Несколько озадаченные таким приемом, Миша и Генка стояли на крыльце.

– Я думал, что и нас обедом угостят, – уныло проговорил Генка.

– Угостят! Как же! – ответил Миша. – Дожидайся! – И он с возмущением посмотрел на дверь: даже попрощаться не дали с ребятами.

Но на кого похожа эта женщина? Определенно знакомое лицо. Может быть, на кого-нибудь из жильцов их дома на Арбате?..

– Честное слово, – сказал Генка, – еще немного – и я умру от голода…