Алгебра любви - Чепурина Мария Юрьевна. Страница 16
Завидев неподалеку толстую тетеньку в униформе служащей вокзала, мы помчались к ней.
–?Не подскажете, а где двадцать седьмой?
–?Так ушел давно!
–?К-как уш-шел? – срывающимся голосом переспросил Соболевский.
–?Да как-как, ушел, да и все! Объявляли же! – Тетенька осмотрела наши прикиды. – А вы что, отстали?
–?Он же должен был пятьдесят минут стоять по расписанию! – не унимался Костя, как будто его возмущение могло вернуть поезд.
–?Каких еще пятьдесят минут? Двадцать седьмой всегда девять стоит!
–?Но в расписании было написано: «Белгород – стоянка пятьдесят минут»!
–?Какой еще Белгород?! Белгород вы проехали! Это Курск!
Вздохи отчаяния вырвались из наших уст. Курск! Теперь все было ясно. Проведя весь день в полудреме, мы не следили за дорогой и не знали, что пятидесятиминутная остановка уже была. Курск и Белгород идут в расписании один за другим, так что ошибиться, глядя на расписание, несложно…
–?Прости. Это все я, – сказал Соболевский. – Болван, это ж надо было! Видно, очки пора надевать!
–?Теперь уже неважно, кто виноват, – вздохнула я.
–?Да не топчитесь вы тут! – прервала наши охи и ахи вокзальная тетенька. – Вы ж замерзнете! Срочно идите к дежурной, скажите ей, что отстали!
Мы потащились в указанном направлении. Нашли дежурную, рассказали о своей ситуации. Та предложила связаться с проводником нашего вагона, чтобы снять с него наши вещи, но мы решили оставить их под присмотром Игоря Аркадьевича и Левы. Надо было только выяснить, на каком из поездов нашего направления есть места, заплатить некоторую сумму денег (к счастью, их мы из вагона захватили) на новый плацкарт и ждать. Ждать до четырех часов ночи – именно тогда ожидался состав, на котором мы могли бы уехать.
Потом нам позвонил проснувшийся математик. Разговор получился, естественно, неприятный – даже пересказывать его не хочу. Хотя Игорю Аркадьевичу, конечно, тоже не позавидуешь: проснуться и обнаружить, что дети, за которых ты отвечаешь, пропали!
–?Достанется ему от наших родителей завтра утром, когда нас встречать придут, – виновато вздохнул Соболевский, закончив телефонный разговор. – И все из-за меня-обормота!
–?Не парься. Со всяким бывает. А предкам мы позвоним, чтобы знали заранее, – попыталась я утешить Костю, хотя, если честно, на душе было отвратительно.
Одни, в незнакомом городе, на вокзале, ночью… Оба в шортах и шлепках и оба впервые в такой ситуации. Ужас и паника первых минут у меня, правда, уже прошли, но от перспективы звонить домой и выслушивать нотации за то, в чем совершенно не виновата, заранее было тошно. В то время как теплый, уютный вагон увозил мои вещички все дальше, я была вынуждена тусить на паршивом вокзале до четырех часов ночи!
Мы нашли скамейку, сели. Первые несколько минут прошли в тишине.
–?Знаешь, – неожиданно сказал Костя, когда я опять унеслась мыслями к своим чемодану, кружечке и китайской лапше, отдалявшимся от меня все больше и больше. – Спасибо, что поддержала. Другая девчонка в такой ситуации, наверное бы, реветь начала, виноватых искать, панику разводить, на меня злиться… А ты… – Соболевский задумался, подбирая комплимент. – Ты прямо как парень!
Я рассмеялась:
–?Парень! Скажешь тоже. Я просто подумала, что от слез и обвинений поезд все равно не вернется, а нам только хуже будет. И так с утра уныло, а еще скандалить, нервы тратить…
–?Почему уныло? – спросил Костя.
–?Ну… – я вздохнула, – домой возвращаться не хочется. Опять эта слякоть, серые дома-коробки, ругань мамы с бабушкой… А в школе вообще непонятно что будет. Одноклассницы меня никогда особенно не любили, а после этой истории со звонками… вообще как бы темную не устроили!
–?Не пойму, что ты маешься в этой школе?! – воскликнул Костя. – Там ведь не учат, а только вид делают! А на уроках такой галдеж, что и учителя не слыхать!
–?Тебе-то откуда знать?
–?Да уж знаю! Есть знакомые, которые учились там. Не пойму, Лен, почему ты к нам в «Семерку» не пойдешь?
–?Да у вас же там по блату принимают! Кучу денег заплатить надо!
–?Какую кучу денег?! – Костя рассмеялся. – Ты что, думаешь, что я миллионер?
Я неуверенно посмотрела на Соболевского. Миллионер? Ну, не знаю… Мне всегда казалось, что он из обеспеченного семейства.
–?Да у меня мама окулист в районной поликлинике! Знаешь, сколько врачи получают? А папа вообще на пенсии! И в классе у нас богатеньких всего двое! А так из обычных семей все.
–?Так как же вы поступили?
–?Как-как! Сдавали экзамен, разумеется!
–?И что, платить не пришлось?
–?Ох, Ленка, смешная ты, в самом деле! Платить, платить… Напридумывают люди всяких мифов и верят в них. Ты, наверное, еще думаешь, будто писатели платят деньги за то, чтобы книгу их напечатали? А актеры – за то, чтоб в кино сняться?
–?Но разве не так?
–?У плохих актеров и писателей, может, и так. А у нормальных все наоборот… Пойми ты, не нужны «Семерке» богатые! Умные ей нужны!
–?Умные?.. – я задумалась. – Ну, не знаю… Может, и так. Но я-то обычная. Мне ваш экзамен не сдать.
–?Не сдать?! И это говорит финалист всероссийской олимпиады?! Ленка, ты еще страннее, чем я думал!
Я еще страннее? Он считает меня странной? Ну, конечно. Надо было догадаться. Соболевский думает, что со мной что-то не так. Что я хуже других. А почему, собственно, он должен считать иначе? Ведь все так думают! Ведь так оно и есть, по большому счету… Я неудачница…
–?И в чем моя странность? – спросила я вслух.
–?В том, что ты нормальная девчонка, но почему-то с ужасно заниженной самооценкой. Ты так плохо к себе относишься, что иногда мне кажется, будто ты притворяешься. Скажи, это так?
–?Я? Притворяюсь? Зачем?
–?Не знаю. Но у меня просто в голове не укладывается, что такой… ну… «качественный» человек, как ты, может всерьез считать, что он хуже всех.
–?Откуда ты знаешь, что я так считаю?
–?Да видно же! Ты все время ноешь, что у тебя ничего не получится, что тебе не на что рассчитывать, что не за чем и пытаться что-нибудь сделать. Если честно, это даже раздражает.
–?Я тебя раздражаю?.. Я так и знала…
–?Ну вот, пожалуйста! Начинается!
Я не знала, что ответить. Произнесенные Костей слова были чем-то очень новым и странным для меня. Приятным или нет – определить это пока не получалось. Неожиданно вспомнился вывод, к которому три дня назад меня привели настойчивые звонки и истерики одноклассниц. Девчонки считают, что я могу нравиться? Костя считает, что я могу поступить в «Семерку»?
А что, если все это правда?!
Еще с полминуты я помолчала. А потом произнесла:
–?Спасибо, Кость. Мне кажется, это была очень важная для меня беседа. Я все это обдумаю.
–?Обдумай, – улыбнулся Соболевский. – Обдумай и приходи к нам в лицей.
–?Знаешь, я даже рада, что мы отстали. В вагоне такой разговор не сложился бы.
–?Рада? Ну что ж, я старался!
Тут мы засмеялись вдвоем.
В ту ночь, сидя полуодетыми на вокзале чужого города, мы пообщались еще о многом. О музыке, о кино, о семье. Об отношениях между людьми. О математике, разумеется. Кажется, еще никогда в жизни у меня не было ни с кем такого душевного разговора. Остатки того стеснения перед Костей, которое я испытывала, первый раз встретив его в лицее, исчезли. Общаться с Соболевским оказалось удивительно легко и спокойно.
В третьем часу ночи, когда сон начал одолевать меня, я положила голову Соболевскому на плечо и закрыла глаза. «А не начало ли это нашего романа?» – подумалось вдруг. Я в очередной раз представила, как мы обнимаемся, целуемся… И вдруг поняла, что не хочу этого! Никогда не хотела! Да-да! Вот почему подобные мечты не доставляли мне удовольствия! Я ведь никогда не была влюблена в Костю! И решение добиваться его шло только от ума, а не от сердца! Соболевский был «престижным» парнем, он нравился всему классу, вот я и поддалась этой моде! Но если быть откровенной с самой собой, к Косте как к парню у меня нет ни малейшего влечения! Зато после этой вокзальной ночи… он мне как брат.