Дети пустоты. Пройти по краю - Романова Любовь Валерьевна. Страница 26

Женька неслась вдоль Тибра. Его глянцевая спина то и дело возникала в просветах между темных крыш спящего Рима. Под ногами гремела тяжелая черепица. Иногда приходилось перепрыгивать через улочки, заставленные столиками летних кафе и пиццерий, иногда – огибать темные купола церквей.

Чтобы выяснить, нет ли за ней погони, Женька сбавила бег, и тут же почувствовала сильный толчок в спину. Не устояв на ногах, она полетела вперед. Только кирпичное ограждение, идущее вдоль края скошенной крыши, не дало ей свалиться на чей-то залитый желтым светом балкон. Выскользнув из-под своего преследователя, Женя отскочила на пару метров и приготовилась отразить следующий удар.

Но никакого удара не последовало. Перед ней, подогнув колени и уронив лицо в ладони, сидел Бруно.

– Ты что, гнался за мной? – возмутилась Женька. – Перед Эддой решил выслужиться?

Итальянец медленно поднял голову и посмотрел на беглянку. Та удивленно ойкнула. Нос и губы Бруно распухли, глаза покраснели – словом, парень выглядел так, точно неделю оплакивал смерть любимого хомячка. Вернее, продолжал оплакивать. Потому что по его щекам бежали слезы.

– Прекрати это! – всхлипывая, попросил он.

– Что прекратить? – Женька начала оглядываться, пытаясь понять, какая трагедия так расстроила итальянца.

– Я больше не могууууу! Останови их!

– Носовой платок, что ли, дать?

И тут до Женьки дошло, в чем причина рыданий Бруно. Вода! Организм пытается вывести ее избыток через слезные железы. Забавно. Если вся эта неразбериха когда-нибудь кончится, Женька засядет изучать свои способности, а то пока на каждом шагу сплошные сюрпризы. Бруно еще повезло, что дело обошлось слезами, а то могло быть и похуже – как с фээсбэшниками.

К тому же Тарас говорил, что простая перекачка воды, которую использует Женька – одна тысячная от возможностей опытного депфера. Например, мастера умеют останавливать циркуляцию жидкости в организме. Фокус-покус, и сердечная мышца перестает сокращаться. Чем не идеальное убийство? Но ставить опыты на людях не хотелось, поэтому Женька предпочитала ограничиваться той самой одной тысячной своих способностей. Пока.

На то, чтобы привести Бруно в порядок, ушла пара минут. Едва он перестал шмыгать носом, Женька преступила к допросу.

– И зачем ты за мной побежал? Я тебя не звала.

– Ты же города не знаешь совсем.

– А чего его знать-то? Мне все равно идти некуда.

– Можно залечь где-нибудь и подождать, пока всё успокоится.

– Ага, Марат угомонится и простит мои прегрешения. Да у меня раньше борода вырастет! Интересно, что он дальше-то со мной собирался делать? Ну усыпит, ну переправит к себе в замок. А потом?

– Он хотел шантажировать тобой Морока. Марат думает, это СКК пытается настроить человечество против Края. Ты – всего лишь инструмент.

– Марат – идиот! – выпалила Женька, но в ее душе шевельнулось сомнение: «А что если так и есть? Может, вся эта катавасия – сложная интрига ее отца?» – Ты веришь крылану?

– Нет, – улыбнулся Бруно. – Я точно знаю, тебя там не было. Ты не умеешь пользоваться Радужным лассо. Иначе давно слиняла бы из Рима.

– Логично, – согласилась Женька. Она села рядом с Бруно и уставилась в торец ближайшего дома. Вид был так себе. Темная стена с пятью закрытыми ставнями окнами. – Теперь колись, зачем ты за мной бежал?

– Допустим, ты мне нравишься.

Женька почувствовала, что ее щеки в очередной раз превращаются в два спелых томата.

– Милая версия. Только не убедительная. Не боишься, что тебе от Эдды влетит?

– Неа. Я же ее любимый племянник.

– Вот оно что. Эдда твоя тетушка… – протянула Женя и замолчала. Ей вдруг стало не по себе. Неожиданно она поняла, что с того момента, как Марта привела ее в Башню кошек, рядом все время находились друзья. Тим, Федя, Чухонь, Анька с Гришей, синегрибы… А теперь она совсем одна. Одна в чужой стране. Племянник Снежной Королевы, конечно, не в счет. Еще надо разобраться, кто он – друг или портянка.

Из оцепенения ее вывел рисунок на стене возле тротуара. Минуту назад там ничего не было, а потом вдруг раз и появился белый мужской силуэт в пальто и шляпе – скромное одноцветное граффити.

– Ух ты! Это же Белый человек, – удивилась Женька. – Его рисовал один французский трафаретчик. Джером Мэснеджер. Он ездил по всему миру и везде оставлял свой fantome blanc.

– Прикольно, – судя по тону, ничего интересного в рисунке Бруно не заметил.

– Ты не понимаешь! Это символ одиночества в большом городе. Есть куча людей, которые специально ищут Белого человека по всему миру. Фотографируют и выкладывают в своих блогах. Мэснеджер еще стихотворение про него написал. Сейчас…

Едва Женька произнесла последнее слово, как Белый человек ожил и снял нарисованную шляпу-котелок с нарисованной головы.

– Ни фига себе! – вырвалось у Женьки.

– Ma va la! [3] – согласился Бруно.

Словно желая произвести еще большее впечатление, Белый человек ловко подбросил шляпу вверх. Котелок взлетел почти до второго этажа, кувыркнулся пару раз и упал точно на голову своего хозяина. После чего тот подхватил полы пальто и сделал дурашливый книксен.

– Вы будете спрашивать или нет? – требовательный голос за спиной заставил Женьку вздрогнуть. Рядом сидел крупный белый кот с синими, как море в рекламных роликах турецких курортов, глазами. На его морде чернело пятно в форме человеческого профиля.

– Агата, это вы?

– А ты знаешь других говорящих кошек?

– Кошек? – Женька красноречиво опустила глаза.

– Могла бы не заметить, – огрызнулась Агата. – Да, кошки поблизости не оказалось. Пришлось брать, что давали.

– О чем мы должны спросить? – пора было менять тему.

– Направление, разумеется. Страпелбел не будет ждать всю ночь.

– Ma che cavolo succede? [4] – Бруно перешел на итальянский.

– Ну, вы даете! Оживили Страпелбела и не знаете, что с ним делать! – Агата потерлась боком о Женькин рукав, оставив на нем с десяток светлых волосков. – Ладно, чеши место Большого удовольствия, а я буду вас просвещать.

– Между ушами чесать? – уточнила Женя.

– Нет, на этот раз под подбородком! – кошка блаженно прикрыла глаза и приступила к рассказу. – Французский граффитчик Джером Мэснеджер был необычным художником. Скажем так, он передавал скетчам часть своей жизненной силы. Например, нарисованная им под заказ реклама могла преследовать человека по всему городу, пока несчастный не сдавался и не покупал абсолютно ненужные ему джинсы или расческу для волос на животе. А еще Мэснеджер рисовал двери, которые вели в параллельные миры.

– Это как? – Заслушавшись, Женька отняла руку от кошачьего подбородка.

– Не халтурь! – Агата сердито приоткрыла один глаз и, дождавшись, когда ее массажист продолжит свое дело, ответила: – Очень просто. Смотришь: нарисованная дверь. Подходишь, толкаешь – дверь открывается, за ней мир, где драконы с великанами не вымерли, а поели всех людей и теперь охотятся друг на друга.

– Такой мир существует?

– Не существует только мышей в шоколаде, да и то еще вопрос, – отрезала кошка. – Поговаривают, что однажды художник нарисовал дверь в страну фей и навсегда покинул мир людей.

Женька с Бруно потрясенно переглянулись.

– Страпелбел – одно из самых полезных изобретений француза, – теперь слова Агаты сопровождал утробный рокот. Не прекращая рассказывать, кошка начала мурлыкать. – Это универсальный указатель. Он появляется перед теми, кому позарез нужно найти что-то очень важное. Стоит прочитать вслух стишок Мэснеджера, и пожалуйста – можно задавать Страпелбелу вопрос.