Поцелуй под дождем - Лубенец Светлана. Страница 20

Удивленный Андрей поднял глаза от своего реферата. Что такое вдруг случилось с Макаронычем? Чего это он заговорил, как нормальный человек? И даже каша изо рта куда-то делась! Эдак и реферат не закончишь…

Через несколько минут он забыл о своем реферате напрочь. Макароныч так живо рассказывал о том, что видел и пережил, что девятиклассники боялись шевельнуться. Звонок прозвучал неожиданно для всех.

– Ну вот… – растерялся Макароныч. – Теперь вы понимаете, как много людей погибло глупо, напрасно, из-за незнания элементарных правил поведения при таком стихийном бедствии, как землетрясение. – И добавил: – Что ж вы сидите? Звонок уже был. До свидания.

Девятиклассники, потрясенные и растревоженные, молча покидали класс. Андрей несколько задержался, аккуратно упаковывая в папочку страницы с набросками так и не законченного реферата. Каково же было его удивление, когда возле учительского стола он увидел стоящих рядом Макароныча и Ларису. Они молчали и улыбались друг другу. Макароныч смущенно, Нитребина – торжествующе. Потом, так же молча, Лариса развернулась и пошла к выходу. Преподаватель проводил ее взглядом до самой двери.

Андрей почувствовал, как пол уходит у него из-под ног, как при землетрясении, о котором только что так живо рассказывал Макароныч. Надо же! Таким вещмешком прикидывался, а теперь к Ларисе вязнет! То-то разговорился… Цицерон! Для нее, видать, старался. А Нитребина-то какова?! По вечерам на каком-то парне в пуховике виснет, а в школе даже Макаронычу строит глазки. Ему ж лет, наверно, сто! А еще что-то про любовь говорила… Какая уж тут любовь! Где она? Что-то не видно! Наврал Романенко. Или она и ему мозги запудрила. Он, Андрей, всю неделю специально приглядывался к Нитребиной. И что? Ничего! Ни намека! Даже когда химичка попросила Ларису тетради для контрольных раздать, всем в белы руки дала, а ему через Ольгу переслала. Или вот, еще пример! Зоя Васильевна, литераторша, 9-й «Б» на «Недоросля» строем водила. У Ларисы с Андреем места неожиданно рядом оказались, так она тут же с Ивлевой поменялась и пересела. И это любовь? Это натуральное издевательство, а не любовь!

Между прочим, у Натальи через четыре дня день рождения. Андрей слышал, как она приглашала Ларису. И что ему делать на этом дне рождения? Хоть из дому беги! Разве можно выдержать, когда смотрят сквозь тебя? Все нормальные люди как смотрят – в лицо, в глаза. А эта… глядит, будто Андрея не существует. Будто он прозрачнее стекла! Человек-невидимка! Может, она думает, что он страдает из-за этого ее невидящего взгляда? Ошибается! Ему нет до нее никакого дела, и вообще… Вот ведь навязалась на его голову!

Андрей опять вспомнил поцелуи в беседке. Вот если бы он тогда не поддался, не смалодушничал, этих проблем сейчас не было бы. Именно с тех пор они с Ларисой в каких-то диких, изматывающих душу отношениях. Он ведь битый час отказывался в тот день идти за хлебом, потому что хотел досмотреть по телеку футбол. И ведь досмотрел, дурак! Не упрямился бы, пошел раньше – с Нитребиной не встретился бы! А тот носовой платок, которым Лариса вытирала ему грязь с лица… Откуда он взялся? Сроду Андрей не носил с собой никаких платков, а тут вдруг – эдакий пажеский корпус! – наглаженный беленький платочек обнаружился. И когда мать успела подложить? Да еще очередь в магазине… Не могут быстрее работать! Пришел – купил – ушел. И никаких лишних встреч! И дождь некстати зарядил, и машина проехала прямо по луже… Между прочим, говорят, что на таких водителей можно в ГИБДД заявить… Столько дурацких совпадений! И все для чего? Чтобы у него из-за Ларисы болела голова?

Глава 14

Наташа

У Наташи наконец-то наладились отношения с классом. Целых три месяца понадобилось, чтобы к ней привыкли. Таня Брайлович перестала смотреть на нее злым колючим взглядом, а Настя Ивлева стала ей настоящей подругой. Даже Лариса сменила ядовитый и высокомерный тон на вполне дружеский.

Вообще, Нитребина очень изменилась. Она вроде бы осталась такой же решительной, собранной и независимой, но что-то будто точило ее изнутри. Иногда ее яркие глаза останавливались на каком-нибудь предмете, и Лариса долго смотрела в одну точку. Наташе в такие минуты казалось, что Нитребина сейчас, как под гипнозом, подойдет к окну, откроет рамы и шагнет с подоконника в бездну, чтобы уже не надо было неотрывно глядеть в ту страшную точку. Наташе очень хотелось ей помочь, потому что она хорошо понимала причину Ларисиных страданий. Однажды они вместе, в одном автобусе, возвращались с подготовительных курсов, и Наташа, не тратя лишних слов, предложила Нитребиной:

– Хочешь, я поговорю с Андреем? Хватит мучиться!

– Не вздумай! – Лариса обожгла ее пламенным взглядом. – Он все знает. Я сказала ему даже больше, чем надо было. Но он не понял… не захотел… не снизошел… Больше я ничего от него не хочу! – И она грозно повторила: – Не вздумай!

– И что же теперь?

– Да ничего… Скоро закончим девятый класс. Он уйдет в этот свой навороченный колледж, и – все. С глаз долой – из сердца вон. – И Лариса наотрез отказалась прийти к Наташе на день рождения.

Но Наташа все же решила поговорить с Разумовским.

– Я ничего не хочу слушать о Нитребиной! – сразу оборвал ее Андрей.

– Но почему? – возмутилась девушка.

– Потому… – Андрей неровно покраснел рваными пятнами и заходил по комнате. – Потому что я не лезу в твои отношения с Романенко, и ты не лезь в мои.

– По-моему, у тебя нет никаких отношений. По этой причине влезть в них совершенно невозможно!

– Вот именно что – нет никаких отношений! И они мне абсолютно не нужны! И ваша Нитребина мне не нужна! У меня при виде ее скулы сводит, как от лимона. И давай больше не будем возвращаться к этому вопросу.

Наташа отступила, хотя продолжала злиться на обоих и жалеть их. Было совершенно очевидно, что эти двое задыхаются друг без друга, но какая-то непонятная сила мешает им сделать шаг навстречу. Андрей, как и Лариса, напряжен, как струна: дотронешься – звенит. Наташа вздохнула.

Вообще-то, у нее были и свои неприятности: она поссорилась с Никитой. Наташа показала ему журнал, который прислал ей Николай Петрович, фотограф из родного Медвежьегорска. Наташина фотография не только победила в конкурсе – ею украсилась обложка журнала «Русское фото». Через Николая Петровича Наташу нашла питерская школа моделей «Ноктюрн» и прислала приглашение на бесплатное обучение. А еще Одри – та самая Одри, американская жена Сергея, которая занималась с Наташей английским языком, – прислала совершенно фантастическое письмо. Она писала в нем, что Наташина фотография просто супер и что она заставила Сергея выпросить один снимок у Николая Петровича. А через неделю они уезжают в Штаты, и Одри собирается показать Наташино фото своей хорошей подруге, которая подвизается в модельном бизнесе. И вполне возможно, что ей, Наташе, пришлют вызов из Америки. Красивые русские девушки там очень ценятся, а такие «этнографические» – тем более. Одри писала еще, что на всякий случай уже переговорила с Николаем Петровичем, и он обещал в самый короткий срок сделать портфолио, если понадобится. Одри уже себе представила, как Наташа будет работать в паре с какой-нибудь мулаткой или даже с негритянкой. Белое и черное. Наверняка приятельница ухватится за этот вариант как за беспроигрышный.

Наташа по нескольку раз в день рассматривала рекламные проспекты школы моделей и перечитывала письмо Одри. Как говорится, не было ни гроша, да вдруг алтын. Вообще-то она никогда не мечтала о карьере фотомодели, но теперь, в свете новых обстоятельств, пришлось призадуматься. Может, ей, Наташе Лазаревой из заштатного Медвежьегорска, дается шанс на другую, более шикарную и удачливую жизнь? Тогда важно не упустить его…

Наташа думала, что Никита обрадуется ее успеху, но он почему-то помрачнел и безапелляционно заявил, что запрещает ей даже думать не только об Америке, но и о модельном бизнесе вообще. Наташа задохнулась от возмущения: