Поцелуй под дождем - Лубенец Светлана. Страница 6

– И ты в самом деле хочешь предложить нам переписать тетради по ОБЖ? – Ольга сделала сумасшедшие глаза.

– Кстати, – Лариса не дала Максу ответить. – У тебя-то откуда такой шикарный конспект? Что-то я раньше не замечала за тобой такого усердия.

– Я поумнел, Ларик! Вспомнил, что девятый класс выпускной и что закончить его нужно как можно лучше. Хочу, милая моя, поступить в политехнический колледж! Верю, что ты не будешь против!

– Скажешь, что по этой причине ты весь лепет Макароныча с начала года вспомнил и аккуратненько в тетрадь записал?

– Не скажу. Думаю, такого не сможет даже Разумовский с его великим разумом. Это тетрадь моей сеструхи Юльки. Она в прошлом году школу закончила.

– Во дает! – Ольга с уважением рассматривала Юлькину тетрадь. – Какой красивый почерк! Гляньте, все главное выделено красным. А вот тут еще и зеленым… Скажи, Максик, каким образом твоя Юлька в манной каше Макароныча главное улавливала?

– Так она ж в девятом классе в другой школе училась! Хотя, если надо будет, уловишь нужное и в каше Макароныча! – назидательно изрек Макс. – Моя Юлия, между прочим, поступила в педагогический университет на специальность «ОБЖ»!

– Во ненормальная! – вырвалось у Ольги, но она тут же поправилась: – В смысле как она умудрилась? Да и зачем? Девчонке?

– Недопонимаете, девицы-красавицы, недопонимаете… Но я вас научу уму-разуму! Я и вам ОБЖ очень советую! Во-первых, у нас с Герценовским универом договор. Во-вторых, работенка непыльная. Если работать в школе – ни тебе тетрадей с сочинениями, ни особой борьбы за успеваемость. Это ж только Макароныч неизвестно зачем выпендривается. Вспомните, до него был Пал Захарыч. Душка! В журнале только «пятерки» и «четверки».

– Конечно, это неплохо, – согласилась Лариса, – но мне было бы неприятно преподавать предмет, который никому не нужен.

– Это смотря как преподавать. Если честно, то нам просто не везло. Пал Захарыч, несмотря на его душевность, был, честно говоря, пустым местом. А Макароныч вроде и не дурак, но злобный гад! А предмет-то на самом деле важный! Вот случись у нас вдруг авария на соседнем железнодорожном переезде, выльются из цистерн какие-нибудь отравляющие вещества… И кто знает, что надо делать? Никто! Не знаем, как свою единственную жизнь спасти!

– Важный предмет – неважный, я все равно не хотела бы работать в школе! – решительно сказала Ольга. – С такими, как ты, Макс, поседеешь раньше времени. Бедная Юлька!

– Ничего не бедная, – не согласился Осипенко. – Родичи все продумали. Юлька сможет работать на любом промышленном предприятии инженером по технике безопасности и охране труда. Или даже в военной части МЧС.

– Ладно, убедил. – Лариса поднялась со стула. – Верю, что твоя Юлька не пропадет, но даже это не заставит меня переписывать тетрадь по ОБЖ.

– Макс, – Лариса услышала голос Разумовского, – неужели ты хочешь тетрадью из другой школы да еще с пропущенной темой припереть к стене Макароныча?

– Представь себе! – Осипенко шаркнул ножкой и поклонился. – Ты имеешь что-нибудь против?

– Не что-нибудь. Я в принципе против и потому в этом не участвую.

– Подумаешь, чистоплюй, – совсем не огорчился Осипенко. – Другие найдутся, кому аттестат нужен получше.

Лариса уже от дверей опять с интересом посмотрела на Андрея. Тот кидал в сумку тетради и головы в сторону Ларисы не повернул.

Глава 6

Андрей

Несмотря на неудовольствие Андрея, Наташа Лазарева все-таки приехала к Разумовским. Когда она вошла в комнату, саркастическое выражение тут же сползло с лица Андрея. Наташа была необыкновенна. Красива ли? Андрей не мог понять. Она была совершенно не такой, как все. Снежная девушка, Снегурочка, будто явившаяся из сказки. Абсолютно белые прямые волосы до пояса. Не золотистые, как у многих натуральных блондинок, а именно белые. И не блестящие, а матовые. Под такими же белыми бровями ясные серые, с темной каемочкой глаза в опушке из густых, длинных и тоже белых ресниц. Прозрачная розовая кожа. Никакой косметики. Даже бледные губы не накрашены.

– Наташа! – воскликнула мама. – Какая красавица стала! Прямо Сольвейг! Проходи. Раздевайся.

Девушка подняла руку к язычку «молнии» на куртке, и Андрей поразился, какие у нее длинные, тонкие и тоже прозрачные пальцы с нежно-перламутровыми ногтями.

– Это Андрей, – указала мама на сына. – Помнишь его?

– Конечно, помню, – улыбнулась Наташа, и ее голос прозвенел, как струны неведомого северного инструмента.

– Вы раньше все время ссорились, – продолжила мама.

– Я думаю, что теперь мы не будем этого делать, – полуутвердительно-полувопросительно произнесла Наташа и взглянула в глаза Андрею.

– Не будем, – решительно сказал он и понял, что тает, будто весенний снег, под взглядом сказочной девушки. Ему уже совсем не было жаль своей комнаты. Он, пожалуй, согласился бы спать в ванной или даже в кладовке, только бы эта Сольвейг осталась у них жить, и как можно дольше.

Потом они все вместе ужинали. Наташа рассказывала о житье-бытие в Медвежьегорске, о маме, об отце, о своей школе. Говорила просто, уверенно, не стесняясь.

– На какой факультет ты собираешься поступать? – спросила мама.

– Английского языка, – ответила Наташа.

Андрей присвистнул и заметил:

– Туда можешь и не поступить. Конкурс – сумасшедший!

– Поступлю, – убежденно сказала Наташа. – Я много занималась языком, к репетитору с пятого класса ходила, а потом… У меня неплохая разговорная практика. На нашей площадке, дверь в дверь, живет парень, Сергей. Он в прошлом году женился на американке, представляете?

– С трудом, – покачал головой отец Андрея. – В вашей-то глухомани и – американка? Каким ветром занесло?

– Ой! Это целая история! – Наташа рассмеялась. – Эта американка, Одри – переводчица. Приезжала, как она говорила, пообщаться с носителями языка.

– Неужели поближе носителей не нашла? Или теперь «Боинги» из Америки в Медвежьегорске садятся? – продолжал иронизировать отец.

– Дело в том, что у нее бабушка – русская, – рассказывала Наташа дальше. – Ну… война, второй фронт… и все такое… А бабушка как раз из наших мест и даже жила по соседству. Конечно, ее старый дом уже давно снесли, но знакомых она все-таки нашла и, представьте, прямо на нашей лестничной площадке! Оказалось, что наша соседка Антонина Ивановна училась с бабушкой Одри в какой-то там школе… первой ступени, кажется… и они даже дружили. Так вот: Одри с бабушкой приходят в гости к Антонине, а у той внук, Сергей… Он такой необыкновенный! Как викинг! Одри сразу влюбилась, а он, естественно, в Одри. Она удивительная красавица! Черноволосая с настоящими фиалковыми глазами. Смешно, но глаза такого цвета я только один раз в жизни видела – и то у сиамского кота!

Все рассмеялись, а Андрей с удивлением почувствовал, что испытывает к этому незнакомому викингу по имени Сергей нечто вроде ревности. Наташа рассказывала о нем с таким восхищением, что Андрей тут же незаметно глянул на свое отражение в зеркале серванта. Жаль, но ничего от викинга в нем нет: темные прямые волосы, карие глаза. Наверное, он не понравится Наташе. Слишком прост, никакой изюминки. По внешности ни за что не определить, какой он национальности: не викинг, не ариец, не русский, не итальянец. Так себе… Ни то ни се. Среднестатистический невыразительный европеец. Впервые в жизни это показалось Андрею обидным.

Появление в 9-ом «Б» Андрея Разумовского в паре с живописной Наташей Лазаревой вызвало у одноклассников состояние легкого шока. Наташа, очевидно, уже привыкшая к реакции незнакомых людей на свою необычную красоту, спокойно и приветливо всем улыбалась. Андрей, чувствуя себя лицом, сопровождающим особу чуть ли не голубых кровей, несколько нервничал, но и одновременно гордился выпавшей на его долю миссией.

Первым от столбняка отошел Макс Осипенко и, подойдя поближе к вошедшим в класс, несколько развязно спросил: