Эксперимент «Ангел» - Паттерсон Джеймс. Страница 52

— Им всем здесь хорошо, смотри, как они разрезвились, — говорит мне Клык, задумчиво наблюдая за стаей.

— А что здесь может быть плохого? Песок теплый, море ласковое, тишина, покой. Жаль, что мы не можем здесь насовсем остаться.

Клык с минуту молчит:

— А если бы мы точно знали, что здесь безопасно, что нас никто не достанет, ты бы хотела здесь остаться?

Похоже, он не шутит.

— А кто Институт искать будет? Информация о родителях — у всех вопрос номер один. Ее тоже раскопать надо. Джеба найти и, как минимум, поговорить с ним как следует. И что это у них за Директор? И что они с нами со всеми сделали? И почему они все в один голос твердят мне, что я должна спасти мир? А ты говоришь, остаться…

Клык поднимает руку, и я неожиданно понимаю, что чуть ли не кричу во весь голос.

— А что если… — он говорит медленно и смотрит в сторону. — А что если взять и наплевать на все это, наплевать и послать к чертовой бабушке.

У меня отпала челюсть. Вот так живешь себе с человеком всю жизнь, думаешь, что знаешь его как облупленного, а он возьмет, да тебя огорошит. Как гром среди ясного неба.

— Ты рехнулся, что ли… — начинаю я, но тут прибегает Газман и плюхает мне на колени живого краба-отшельника. За ним проголодавшаяся Ангел требует обеда. И в этой круговерти мне не найти свободной минуты, чтобы взять его за плечи, встряхнуть хорошенько и наорать на него от души: кто ты такой, и что ты сделал с настоящим Клыком?!

Ничего, как-нибудь после…

На следующее утро Клык с ироничным поклоном кладет передо мной «Нью-Йорк Пост». Пролистав газету, на шестой странице читаю короткую заметку: «Таинственные дети-птицы пропали бесследно».

— Наконец-то хоть одна сносная новость. Целых два дня прошло, а мы до сих пор не учинили ни одного публичного скандала, и наши фотографии не мелькают на первых полосах ни национальной, ни местной прессы. Достижение!

— Айда купаться, — зовет Надж и тянет Игги за руку. Все четверо, она с Игги и Ангел с Газманом, бегут к воде.

Солнце жарит вовсю, так что холодная вода их нисколько не смущает. Рядом со мной Клык читает газету и рассеянно опустошает банку орешков. Младшие плещутся в воде. Игги на ощупь строит замок из песка.

Здорово все-таки получилось! У нашей стайки настоящие каникулы, и я радуюсь, что они хоть на пару дней могут расслабиться, есть, спать, загорать и купаться, забыв о погонях и преследованиях.

Только меня не отпускает напряжение. Только я не могу забыть о погонях.

Как же получилось, что ирейзеры до сих пор нас не обнаружили? То следуют за нами по пятам, куда мы ни двинемся, они тут как тут. А то, как сейчас, получается, что нам удалось от них оторваться. Я ломаю голову и никак не могу понять, сидит во мне чип или нет, подает он сигналы, или это только мое больное воображение. Если подает, то куда подевались ирейзеры? Они что, играют с нами в кошки-мышки? Извращенцы.

Игра, игра, игра… Про какую-то игру говорил мне в Школе Джеб. Про игру твердит теперь Голос. Оба повторяют без конца, что надо научиться играть, что все происходящее — только тест, только очередное испытание.

Передо мной как будто загорается огромная неоновая реклама: «Играй с нами, играй, как мы, играй лучше нас». Меня наконец осеняет: вся наша жизнь — одна сплошная бесконечная жестокая игра… А меня эти извращенцы выбрали в главные действующие лица.

Задумчиво пропускаю сквозь пальцы горячий песок. Ладно, если это игра, сколько в ней играющих сторон? Всего две? А как же двойные агенты?

Я уже готова поделиться своими соображениями с Клыком, но осекаюсь на полуслове. Его темные глаза смотрят пристально и вопросительно, и меня вдруг переполняют темные подозрения.

А что если…

Отвожу от него взгляд, чувствуя, как горят у меня щеки.

Что если не все мы играем в одни ворота, что если среди нас есть предатель?

У меня явно происходит раздвоение личности. Макс номер один стыдится этих мыслей. Макс номер два твердит, что ее паранойя не один раз спасала наши жизни. Кто же их них прав?

От этих смурных размышлений меня отвлекает смех Газзи и Ангела. Они брызгаются и играют в воде в догонялки. А потом Ангел ныряет и Газ старается поймать ее под водой.

Глядя на Ангела, я снова погружаюсь в раздумья. Она, кажется, изрядно изменилась после своего недавнего заключения в Школьной клетке. Изменилась или только «кажется»?

Я больше не могу. Все эти вопросы выше моих сил. Роняю голову на руки и тихонько плачу. Если не доверять моей семье, то и жить не стоит.

— У тебя голова опять болит? — заботливо спрашивает Клык.

Вздыхая, мотаю головой и смотрю на кромку горизонта, отделяющую океан от неба.

Мне нужен Клык. Он моя единственная опора. Как же можно не доверять брату? Я просто должна ему верить.

Должна?

Газ мечется в воде, в растерянности оглядываясь вокруг. Он поднимает голову — на лице у него паника:

— Ангел нырнула и не всплывает. Я ее потерял!

Мгновение — и я в воде.

— Ангел! — кричу я во все горло и с размаху бросаюсь в воду. Поравнявшись с Газманом, хватаю его за плечи:

— Где? Где она нырнула?

— Вот здесь, на этом самом месте! Она в ту сторону поплыла. Я ее под водой видел.

К нам уже сбежались Клык, Надж и Игги. Впятером мы безрезультатно всматриваемся в холодную серо-голубую, мутную воду. Разбивающиеся о берег волны поднимают со дна песок.

Жаль, думаю, что никому из нас так и не установили способность к рентгеновскому видению. Сердце сжимается в ужасе. Я чувствую, как ноги мне тянет от берега сильным подводным течением, и вижу, как ветер, только что казавшийся легким бризом, гонит в океан прибрежные воды.

— Ангел! — что есть мочи кричит Надж в сложенные рупором ладони.

— Ангел! — зову я и лихорадочно прыгаю с волны на волну, подставляя грудь под прибой и моля Бога натолкнуться на нее под водой.

Приблизив лицо вплотную к воде, Клык методично разгребает ее руками и прочесывает сантиметр за сантиметром.

Расходимся в стороны по большому кругу, стараясь захватить как можно большее расстояние. Щуримся на солнце и без конца по очереди ныряем.

Я в панике. Дыхание свело. Голос сел. Глаза дерет от соли и яркого солнечного света.

Прочесали уже ярдов тридцать, если не больше — от Ангела ни следа. Где она? Смотрю назад на берег, как будто надеюсь увидеть, что она как ни в чем не бывало выходит из воды там, где на песке поджидает ее Селеста.

Время остановилось. Океан с силой тащит меня от берега вглубь. Вот так же, наверное, затянуло и Ангела. Ясно представляю себе ее окоченелое от холода и ужаса лицо. Что же это? Мы прошли огонь, воду и медные трубы, вызволили ее из Школы и все для того, чтобы океан ее от нас отнял?

Клык продолжает поиски. Он теперь движется вдоль берега, и мы, пристроившись к нему, шеренгой еще раз прочесываем всю длину пляжа, внимательно подмечая каждую деталь на воде, на берегу, в океане. Все впустую.

Еще раз…

И опять…

На горизонте какая-то точка. Усиленно моргаю: песок мне в глаза попал или..? Что? Что там? Боже мой! У меня подкосились колени. Я сама вот-вот нырну, и им придется продолжить поиски, теперь уже разыскивая Макс.

В сотне ярдов от берега над водой вынырнула маленькая мокрая головка. В изнеможении останавливаюсь и остолбенело смотрю, как Ангел, стоя на отмели по пояс в воде, радостно машет нам руками.

Чудом удерживаюсь на ногах, и мы с Ангелом бросаемся навстречу друг другу.

— Ангел, Ангел, где ты пропадала? — шепчу я, изо всех сил прижимая ее к себе.

— Догадайся! — Она на седьмом небе. — Я могу дышать под водой!

Хватаю ее на руки, обнимаю ее мокрое холодное тело и не могу остановиться:

— Ангел, Ангел, — повторяю я, стараясь не разрыдаться. — Я так испугалась, что ты утонула. Как же ты заплыла так далеко?

Она прильнула ко мне, обхватила руками за шею, и мы медленно двинулись к берегу. Выйдя из воды, упали на мокрый песок. Взъерошенный, замерзший Газ подбежал к нам, и я вижу, как он крепится и глотает слезы.