Незнайка на Луне (ил. Г.Валька ч-б) - Носов Николай Николаевич. Страница 49

— Вот видите, как хорошо, — сказал он.

— Развяжите меня, или я буду плеваться! — завопил Скуперфильд.

— Зачем же плеваться? Это невежливо, — ответил Крабс.

Скуперфильд, однако, плюнул, но не попал в Крабса.

— Вот видите, как нехорошо, — хладнокровно сказал Крабс. — Теперь я вынужден буду заткнуть вам рот.

Он вытащил из кармана кусок грязной тряпки, служившей для протирки автомашины, скомкал его и сунул в рот Скуперфильду, а чтоб он не мог выплюнуть этот кляп, завязал ему еще рот носовым платком. Теперь Скуперфильд имел возможность только потихоньку мычать и трясти головой.

— Ну что ж, — сказал Крабс, внимательно оглядев Скуперфильда со всех сторон. — Кажется, все сделано правильно. Дышите тут воздухом, наслаждайтесь природой. Думаю, что к концу дня я успею вернуться и освободить вас. А сейчас пока советую вам не тратить зря силы и не пытаться вырваться. Все равно это ни к чему не приведет.

Помахав Скуперфильду на прощание ручкой, господин Крабс вернулся к оставленной посреди леса машине, сел в нее и поехал обратно в город.

Глава девятнадцатая

БЕГСТВО

Первое, что увидел господин Крабс, вернувшись в гостиницу, была телеграмма, полученная от Спрутса:

"С ослами кончайте. Два миллиона получите в банке. Об исполнении телеграфируйте. Спрутс".

Прочитав телеграмму. Крабс тут же позвонил по телефону Миге и Жулио и вызвал их к себе.

— Вот что, ребятушки, — сказал он, как только Мига и Жулио приехали. — Теперь надо действовать без промедления. Купите большой чемодан, уложите в него все денежки, вырученные от продажи акций, и приезжайте сюда с этими вашими Козликом и Незнайкой. Здесь вас будет ждать другой чемодан с двумя миллионами, которые я получу для вас в банке. Отсюда мы с вами двинемся в Грабенберг, а из Грабенберга вы можете отправляться дальше, куда вам вздумается. Вы куда решили уехать?

— В Сан—Комарик. Есть такой город на берегу моря. Поживем в Сан-Комарике, пока не надоест, а потом отправимся путешествовать, — ответил Мига.

— Вот и замечательно! — сказал Крабс. — В Сан—Комарике можно прекрасно повеселиться. Впрочем, с деньгами везде хорошо.

— Думаю, что всем сразу не следует уезжать, — сказал Жулио. — Это может показаться подозрительным. Мы с Мигой уедем сегодня, а Незнайка с Козликом могут уехать завтра. Мы им купим билет на поезд.

— Можно и так, — согласился Крабс. — Действуйте, а я отправлюсь в банк за деньгами.

Расставшись с Мигой и Жулио, Крабс не поехал сразу же в банк, а заехал сначала в редакцию газеты "Давилонские юморески". Хозяином этой газеты был не кто иной, как господин Спрутс, иначе говоря, она издавалась на Спрутсовы средства. Здание редакции, а также все печатные машины и все оборудование типографии принадлежали Спрутсу. Все сотрудники, начиная от редактора и кончая самым незначительным наборщиком, оплачивались из денег, которые давал Спрутс. Правда, и доход, который получался от продажи газет, целиком поступал в распоряжение Спрутса.

Нужно, однако, сказать, что доход этот был не так уж велик и частенько не превышал расходов. Но господин Спрутс и не гнался здесь за большими барышами. Газета нужна была ему не для прибыли, а для того, чтобы беспрепятственно рекламировать свои товары. Осуществлялась эта реклама с большой хитростью. А именно: в газете часто печатались так называемые художественные рассказы, причем если герои рассказа садились пить чай, то автор обязательно упоминал, что чай пили с сахаром, который производился на спрутсовских сахарных заводах. Хозяйка, разливая чай, обязательно говорила, что сахар она всегда покупает спрутсовский, потому что он очень сладкий и очень питательный. Если автор рассказа описывал внешность героя, то всегда, как бы невзначай, упоминал, что пиджак его был куплен лет десять — пятнадцать назад, но выглядел как новенький, потому что был сшит из ткани, выпущенной Спрутсовской мануфактурой. Все положительные герои, то есть все хорошие, богатые, состоятельные или так называемые респектабельные коротышки, в этих рассказах обязательно покупали ткани, выпущенные Спрутсовской фабрикой, и пили чай со спрутсовским сахаром. В этом и заключался секрет их преуспевания. Ткани носились долго, а сахару, ввиду будто бы его необычайной сладости, требовалось немного, что способствовало сбережению денег и накоплению богатств. А все скверные коротышки в этих рассказах покупали ткани какихнибудь других фабрик и пили чай с другим сахаром, отчего их преследовали неудачи, они постоянно болели и никак не могли выбиться из нищеты.

Помимо подобного рода «художественных» рассказов, в газете печатались обычные рекламные объявления, прославлявшие спрутсовский сахар и изделия Спрутсовской мануфактуры. Само собой разумеется, что ни рекламные объявления, ни художественные рассказы не могли привлечь особенного внимания публики, поэтому в газете ежедневно печатались сообщения об интересных событиях и происшествиях, а также различные юморески, то есть крошечные забавные рассказики или анекдотцы, специально для того, чтоб насмешить простодушных читателей. Читатель, купивший газету с целью почитать юморески, заодно проглатывал и «художественные» рассказы, что, собственно говоря, от него и требовалось.

Войдя в кабинет редактора, которого, кстати сказать, звали Гризлем, господин Крабс увидел за столом, заваленным разными рукописями, коротышку, с виду напоминавшего толстую старую крысу, нарядившуюся в серый пиджак. Первое, что в нем бросалось в глаза, было удлиненное, как бы вытянутое вперед лицо с гибким, подвижным носиком, узеньким ртом и коротенькой верхней губой, из-под которой выглядывали два остреньких, ослепительно белых зуба.

Увидев Крабса, с которым давно был знаком, господин Гризль расплылся в улыбке, отчего оба зуба еще больше вылезли из-под верхней тубы и уперлись в коротенький подбородок.

— Что-нибудь спешное и, насколько я могу догадаться, важное? — спросил Гризль, поздоровавшись с Крабсом.

— Вы догадливы, как всегда! — рассмеялся Крабс.

— Догадаться, впрочем, нетрудно, так как мелкие распоряжения господин Спрутс всегда отдает письменно или диктует по телефону, — ответил Гризль.

— На этот раз дело такое, которое ни телефону, ни почте доверить нельзя, — сказал Крабс.

Оглянувшись на дверь и убедившись, что она плотно закрыта, господин Крабс придвинулся к Гризлю поближе и, понизив голос, сказал:

— Дело касается гигантских растений.

— А что. Общество гигантских растений может лопнуть? — насторожился Гризль и пошевелил своим носом, как бы к чему-то принюхиваясь.

— Должно лопнуть, — ответил Крабс, делая ударение на слове "должно".

— Должно?.. Ах, должно! — заулыбался Гризль, и его верхние зубы снова впились в подбородок. — Ну, оно и лопнет, если должно, смею уверить вас! Ха—ха!.. — захохотал он, задирая кверху свою крысиную голову.

— Нужно поместить в газете небольшую статью, которая бросила бы тень на это общество, — принялся объяснять Крабс. — Владельцы гигантских акций должны почувствовать, что они имеют дело с жуликами и что все их акции в сущности не представляют никакой ценности. Однако ж ничего категорически утверждать не следует. Надо только посеять некоторое сомнение.

— Понимаю, — ответил Гризль. — Достаточно небольшого сомнения, чтобы все бросились продавать акции. Не пройдет и двух дней, как они вместо фертинга будут продаваться по пятачку. Должно быть, господин Спрутс хочет скупить эти акции по дешевке, с тем чтобы продать, когда они снова повысятся в цене?

— Господин Спрутс ничего не говорил мне о своих планах, — холодно сказал Крабс. — Наше дело, чтоб в завтрашней газете появилась эта статья, остальное нас не касается.