Love Forever? - Лубенец Светлана. Страница 17
– Пошли на кухню, – Антон потянул за собой Аню.
– Зачем? – уперлась девушка.
– Затем, что ногтем стену не проковыряешь. Пошли, говорю, на кухню. Там найдем что-нибудь подходящее… Нам бы только успеть!
– А к-куда мы м-можем не успеть? – опять задрожала всем телом Аня.
– Выбраться можем не успеть, – хмуро ответил Антон. – Нам же уже прислали эти идиотские ребусы. Ты вспомни, как только кому-нибудь выпадали эти бумажонки, так он обязательно пропадал… Почти мгновенно…
– Знаешь, Антон, по-моему, мы с тобой вполне можем расцепить руки.
– Это еще зачем?
– Затем, что мы должны… пропасть вместе, раз нам обоим прислали… эту гадость…
– Может, это означает, что похищать… нас намереваются одномоментно, но… в разные места… Хотелось бы уж вместе…
– Может, и так, – Аня согласно кивнула, и они опять вдвоем с Антоном, как альпинисты в связке, направились на кухню.
Стену в коридоре Аня с Антоном довольно долго ковыряли тяпкой без ручки, которую отыскали в одном из шкафов, и большой никелированной вилкой с двумя зубцами, предназначенной для запеченного мяса. В конце концов молодым людям удалось оторвать приличный кусок пластиковой обшивки. Но в отверстии виднелась деревянная поверхность.
– А здорово будет, Анна, если мы весь вечер убьем на крушение этой фальшивой стены, а за ней окажется настоящая, деревянная, которую тяпкой не возьмешь!
– Не отвлекайся, Масляков, – бросила ему Аня. – У нас все равно нет выбора, а времени наверняка и того меньше.
Антон пожал плечами, подцепил тяпкой пластик, поднатужился и вырвал довольно приличный его кусок. Стало ясно, что за фальшивой стеной находится дверь.
Не жалея свои ухоженные ногти, Аня принялась выламывать куски пластика руками, приговаривая:
– Только бы она была не заперта… только бы не заперта…
Дверь оказалась заперта. Сколько ни дергали ее за красивую граненую ручку, она не открывалась. Дверь выглядела слишком внушительно, чтобы ее могли сокрушить уже изрядно погнутая тяпка и не менее пострадавшие в борьбе с пластиком вилка для мяса.
Бывшие одноклассники, вконец обессиленные, опустились возле двери на пол, привалились к ней вспотевшими спинами и… практически вывались в другое помещение. Дверь, как оказалось, открывалась не в коридор.
– Ну и дела… – пробормотал Антон. – Прямо как в анекдоте. Кому рассказать – не поверит…
– Не вижу ничего смешного… – отозвалась Аня, – …такая темень… Это точно вход в подвал… нужен фонарь…
– Слушай, Крис брала фонарик! Во всяком случае, я ее просил об этом, и она утверждала, что взяла. Сходить бы, а!
– А ты не боишься, Антон, что, пока мы будем ходить за фонариком, стену опять замуруют?
– Ань! Ну мы же договорились, что никакой мистики тут нет! А значит, не замуруют… Не успеют.
– Ну тогда иди…
– А ты? – удивился ее бесстрашию Антон.
– А я буду стеречь эту дверь, чтобы ее не заперли! Это вполне можно успеть сделать, пока нас не будет рядом.
– Ань… но ведь… там темно… – Масляков показал рукой в провал за дверью. – Ты не боишься?
– Боюсь, но ведь надо же что-то делать… Тебе, кстати, тоже совсем небезопасно одному идти за фонариком, тем более что его уже давно могли предусмотрительно изъять.
– Может, тогда не ходить?
– Как хочешь…
– Схожу… Если нет фонарика, то я возьму… другое… не буду произносить вслух, чтобы… ЭТИ не догадались и быстренько не убрали бы…
– Иди… – глухо отозвалась Аня.
Масляков видел, что она действительно здорово боится.
– Ну… пошел… – сказал он и не сдвинулся с места.
– Антон! – Аня подняла к нему свои большие голубые глаза с белыми длинными ресницами. – Поцелуй меня, пожалуйста… – Увидев замешательство Маслякова, она добавила: – Нет-нет! Это не будет предательством по отношению к Криске… Ты так не думай! Мне просто очень страшно. Вдруг мы никогда больше не увидимся?
– Не говори ерунды! – Антон повернулся к девушке. Ее лицо было голубоватым от тени, наползающей из открытой двери в подвал, или от страха. Он обнял Аню за плечи, она прижалась к нему, крепко обхватив за шею. Некоторое время они постояли так, слушая, как быстро и тревожно бьются сердца друг друга. Потом Антон немного отстранился, взял в ладони лицо девушки и, едва касаясь, поцеловал в губы.
– Ничего не бойся, – сказал он. – Я сейчас принесу фонарь, и мы обязательно выберемся отсюда.
Аня еле кивнула, и Антон, не оборачиваясь, пошел по коридору в комнату, отведенную для девочек.
У Кашубы не было часов, но через некоторое время она поняла, что ждать Антона больше не стоит. Он не придет. В домике Наф-Нафа она осталась одна. И если она не успеет выбраться через этот подвал, то сгинет туда же, куда сгинули и все ее бывшие одноклассники. Ей очень хотелось заплакать, но теперь, впервые в жизни, она осознала полную бесполезность слез, хныканья и жалоб на судьбу. Она осталась одна, и никто ей не поможет.
Аня вздохнула, заплела длинные волосы в тугую косу, чтобы они ей не мешали, и стала спускаться вниз по лестнице. Ей оставалось сделать один шаг до того места, которое уже не будет освещено из коридора, когда дверь за ее спиной захлопнулась и она оказалась в кромешной темноте. Девушка птицей взлетела по лестнице и дернула за ручку дверь. Ее уже было не открыть. Она даже услышала последний поворот ключа в скважине. Все. Ее заперли в подвале. Но зачем? Кому все это нужно?
Аня опять села на пол, привалившись к двери, и стала ждать, когда глаза хоть немного привыкнут к темноте. Очень хотелось кричать от страха, но она не позволила себе этого.
– Криком не поможешь! Криком не поможешь! – она повторяла эти слова вслух и не замечала этого. Ей казалось, что она об этом просто думает.
Аня перестала твердить одно и то же, когда наконец немного привыкла к темноте. Определить, большое помещение подвала или не слишком, было трудно. Боковые стены виднелись смутно, а противоположная стена вообще терялась во мраке. Аня осторожно спустилась с лестницы и огляделась. Боковые стены были от нее довольно далеко, возле них вроде бы что-то стояло. Может, какая-то старая мебель… Что еще люди вытаскивают в подвалы…
Идти вперед Ане было страшно. Осторожно переступая ногами, она решила подобраться поближе к стене. Когда она подошла к ней впритык, оказалось, что возле нее нет никаких старых комодов и ломаных кресел. К стене были приделаны полки, на которых стояло множество банок, очевидно, с соленьями и вареньями, заготовленными мамашей Лихачева. Это было так обыденно и относилось к такой простой человеческой дачной жизни, что Аня опять чуть не разрыдалась. Плакать ей хотелось еще и потому, что опять стало стыдно. Не на эти ли банки она разинула рот, когда размечталась, как будет приезжать сюда на отдых с Шуриком!
– Предательница! – громко сказала она, и это слово гулко раскатилось по всему подвалу.
Аня, вздрогнув, вжалась в стену и, неловко повернувшись, столкнула локтем пару банок. Обе разбились. На кроссовки девушки выплеснулся, очевидно, рассол или маринад, потому что нестерпимо приторно запахло чесноком, укропом и смородиновым листом. Этот запах тоже был настолько знакомым и домашним и так не вязался с нынешним Аниным положением, что она все-таки всхлипнула, но тут же зажала себе рот рукой, приказав не распускаться. Она резко выдохнула и нырнула в темень подвала, будто в холодную воду.
Некоторое время она шла вдоль стены, и на ее пути ничего не попадалось, потом впереди появились очертания то ли занавеса, то ли развешанного для сушки белья. Интересно, есть ли смысл сушить белье в подвале? Аня уже начала ощущать его сырость и холод. Лучше все-таки сушить белье на улице, тем более что стоит такая жарища… Впрочем, кто его знает, жарища сейчас на заливе или нет. Погода на Северо-Западе так быстро меняется… Аня не была на улице с прошлого вечера… А кажется, что в подвале она уже несколько лет.
То, что девушка приняла за развешанное белье или занавес, оказалось огромной рыбацкой сетью с довольно крупными ячейками. Может, таким неводом пушкинский старик поймал свою золотую рыбку? Вот бы ее сюда, эту рыбку. Аня не стала бы у нее просить ни бриллиантовые сережки, о которых мечтала, ни даже курточку с металлизированным покрытием, как у соседки Наташки. Аня попросила бы золотую рыбку, чтобы она перенесла ее домой к маме… Нет, это было бы вторым желанием. А первым – чтобы ее простил Володя и чтобы все стало как раньше. А еще лучше, чтобы не простил, а забыл бы напрочь, навсегда, как будто она никогда и не предавала его. Нет. Опять все не то… Первым желанием было бы вернуть всех ребят, чтобы все они оказались живы и здоровы. Потом уже – Володя… А потом можно и домой…