Буря мечей. Том 1 - Мартин Джордж. Страница 20

– Это было после того, как вы выбили из седла сира Робара Ройса, – в отчаянии произнесла она.

Он отпустил ее руку.

– Я убил Робара у Штормового Предела, миледи. – Это не было похвальбой – в его голосе звучала печаль.

«Его и еще одного рыцаря Радужной Гвардии Ренли, точно». Санса слышала, как судачат об этом женщины у колодца, но забыла на мгновенье.

– Это случилось, когда был убит лорд Ренли, верно? Какой удар для вашей бедной сестры.

– Для Маргери? Да, конечно. Впрочем, она была тогда у Горького моста и ничего не видела.

– Все равно, когда ей сказали…

Сир Лорас провел рукой по рукояти своего меча, обтянутой белой кожей, с эфесом в виде алебастровой розы.

– Ренли мертв и Робар тоже. Зачем о них вспоминать?

Резкость его тона ошеломила ее.

– Я… я не хотела вас обидеть, милорд.

– Вы и не обидели бы, леди Санса. – Но в его голосе больше не было тепла, и он не стал больше брать ее за руку.

По наружной лестнице они поднимались молча.

«Ну зачем меня угораздило упомянуть о сире Робаре? Теперь я все испортила, я разозлила его». Ей хотелось сказать что-нибудь, чтобы поправить дело, но все приходившие в голову слова казались ей неуклюжими и вялыми. «Помолчи, не то сделаешь еще хуже», – сказала она себе.

Лорда Мейса с его свитой поместили за королевской септой, в длинном здании под сланцевой крышей, прозванном Девичьим Склепом после того, как король Бейелор Благословенный заточил там своих сестер, дабы их вид не внушал ему плотских помыслов. У высоких резных дверей стояли двое часовых в золоченых полушлемах и зеленых плащах с каймой из золотистого атласа, с розой Хайгардена на груди. Оба были молодцы семи футов ростом, широкие в плечах, узкие в поясе, с великолепными мускулами. Лицом они походили друг на друга как две капли воды – те же крепкие челюсти, синие глаза и густые рыжие усы.

– Кто это? – спросила она сира Лораса, забыв на миг о своем конфузе.

– Личная стража моей бабушки. Их зовут Эррик и Аррик, но бабушка не может их различить и поэтому называет Левый и Правый.

Левый и Правый отворили двери, и Маргери Тирелл сама сбежала по короткой лестнице навстречу вошедшим.

– Леди Санса, как я рада, что вы пришли. Добро пожаловать.

Санса опустилась на колени перед будущей королевой.

– Ваша милость оказывает мне великую честь.

– Пожалуйста, встаньте. И зовите меня просто Маргери. Лорас, помоги леди Сансе подняться. Можно, я тоже буду звать вас Сансой?

– Как вам будет угодно.

Сир Лорас помог Сансе встать. Маргери отпустила его, чмокнув в щеку, и взяла Сансу за руку.

– Пойдемте. Бабушка ждет нас, а она не самая терпеливая из дам.

В камине трещал огонь, пол был усыпан душистым свежим тростником. Вокруг длинного стола на козлах сидело около дюжины женщин.

Санса узнала только высокую, статную супругу лорда Тирелла, леди Алерию, с высоко уложенной и украшенной драгоценностями серебряной косой.

Маргери представила ей остальных. Три ее кузины, Мегга, Элла и Элинор, были примерно одного с Сансой возраста. Пышнотелая леди Янна, сестра лорда Тирелла, состояла в браке с одним из Фоссовеев Зеленого Яблока, хрупкая, с блестящими глазами леди Леонетта, тоже из Фоссовеев, была женой сира Гарлана. Септа Несторика, рябая и дурная собой, искупала недостаток красоты веселым нравом, бледная томная леди Грейсфорд ожидала ребенка, маленькая леди Бульвер сама была ребенком не старше восьми лет. «Мерри» следовало называть озорную пухленькую Мередит Крейн, но отнюдь не леди Мерривезер, пылкую черноглазую мирийскую красавицу.

В конце концов Сансу подвели к высохшей, белоголовой, похожей на куклу старушке, сидящей во главе стола.

– Имею честь представить вам мою бабушку леди Оленну, вдову лорда Лютора Тирелла, память о котором всегда живет в наших сердцах.

От старушки пахло розовой водой. «Какая она маленькая», – подумала Санса. Было совсем непохоже, что у нее колючий нрав.

– Поцелуй меня, дитя. – Леди Оленна взяла руку Сансы своей, мягкой и покрытой коричневыми пятнами. – Ты очень добра, что согласилась поужинать со мной и моим курятником.

Санса послушно поцеловала ее в щеку.

– Это вы проявили доброту, пригласив меня, миледи.

– Я знавала твоего деда, лорда Рикарда, хотя и не слишком близко.

– Он умер еще до моего рождения.

– Я знаю, дитя. Говорят, и твой дед Талли тоже при смерти. Лорд Хостер – тебе ведь сказали об этом? Что ж, он уже старик, хотя и не так стар, как я. Но в конце концов ночь настает для всех нас, а для некоторых слишком скоро. Ты почувствовала это сильнее многих других, бедное дитя. На твою долю пришлось много горя. Мы все скорбим о твоих утратах. – Санса посмотрела на Маргери.

– А меня глубоко опечалила весть о смерти лорда Ренли. Он был настоящим рыцарем.

– Я признательна вам за сочувствие, – сказала Маргери, а леди Оленна фыркнула.

– О да, рыцарь, и любезник, и большой чистюля. Мылся без конца, умел одеваться и улыбаться и почему-то думал, что все это делает его королем. У Баратеонов вечно странные мысли в голове – это, наверно, от таргариеновской крови. Меня хотели когда-то выдать за Таргариена, но я это мигом пресекла.

– Ренли был отважен и добр, бабушка, – сказала Маргери. – Отец любил его и Лорас тоже.

– Лорас молод, – отрезала леди Оленна. – Он хорошо умеет вышибать людей палкой из седла, но это еще не делает его умным. Что до твоего отца, то жаль, что я не крестьянка и у меня нет большой поварешки – авось я вбила бы немного разума ему в голову.

– Матушка, – с укором молвила леди Алерия.

– Не надо говорить со мной таким тоном, Алерия, и не называй меня матушкой. Если бы я родила тебя на свет, я бы об этом помнила, но меня следует винить только за твоего мужа, лорда-олуха Хайгарденского.

– Бабушка, выбирайте слова, – взмолилась Маргери. – Что Санса о нас подумает?

– Подумает, что мы не лишены рассудка – по крайней мере одна из нас. Я говорила им, что это измена, – продолжала старушка, обращаясь к Сансе, – ведь у Роберта двое сыновей, и у Ренли есть старший брат – как он может претендовать на этот безобразный железный стул? А сын мне – ш-ш, разве вы не хотите, чтобы ваша душечка стала королевой? Вы, Старки, когда-то были королями, и Аррены тоже, и Ланнистеры, и даже Баратеоны, по женской линии, но Тиреллы выше управляющих не поднимались, пока Эйегон Завоеватель не испек законного короля Простора на Огненном Поле. Даже наши права на Хайгарден, надо признаться, не бесспорны, как всегда заявляли эти страшилы, Флоренты. Какая разница, спросишь ты, – и верно, никакой, разве что для таких олухов, как мой сын. Мысль о том, что его внук может когда-нибудь усесться на Железный Трон, заставляет его пыжиться, словно… как бишь ее? Маргери, ты у нас умница – скажи своей выжившей из ума бабке, как называется та рыба с Летних островов, которая раздувается вдесятеро против своей величины, если ее тронуть.

– Дутая рыба, бабушка.

– Ну еще бы. У этих островитян нет никакого воображения. Моему сыну следовало бы взять своей эмблемой эту дутую рыбу. Увенчал бы ее короной, как Баратеоны своего оленя, – возможно, это осчастливило бы его. По мне, так нам надо было держаться подальше от всей этой кровавой каши, но когда корову уже подоили, сливки обратно в вымя не вернешь. Как только лорд Дутая Рыба надел эту корону на голову Ренли, мы увязли по уши, и теперь приходится выбираться. А ты что на это скажешь, Санса?

Санса открыла рот и закрыла опять, сама себя чувствуя дутой рыбой.

– Тиреллы ведут свой род от Гарта Зеленой Руки, – только и пришло ей в голову.

Королева Шипов снова фыркнула.

– Так же, как Флоренты, Рованы, Окхарты и половина других южных домов. Гарт бросал свое семя в плодородную почву. Думаю, у него не только руки были зеленые.