Маленькая принцесса - Бернетт Фрэнсис Ходгсон. Страница 16

Сара и не подозревала, как много все это значит для бедной Бекки и какой чудесной благодетельницей она ей представляется. Она поступала так, как подсказывало ей сердце, – ведь это Природа так распорядилась, что ей нравилось давать, а не брать. А если Природа сделала тебя дающей, руки твои и сердце всегда раскрыты. Конечно, может случиться, что руки у тебя иногда бывают пусты, но сердце твое всегда полно; это от сердечной полноты ты даришь людям и тепло, и ласку, и помощь, и участие, и смех. Доброта и веселый смех порой помогают лучше всего!

За всю свою недолгую тяжкую жизнь Бекки едва ли знала, что такое смех. А Сара ее смешила и сама смеялась вместе с ней; ни та ни другая и не подозревали, что смех «насыщает» не хуже мясных пирожков.

За несколько недель до дня рождения Сары (ей исполнялось одиннадцать лет) пришло письмо от ее отца; впрочем, оно было не таким веселым и бодрым, как обычно. Он плохо себя чувствовал и тяготился хлопотами, связанными с алмазными копями.

«Ты знаешь, милая моя девочка, что твой папочка – человек совсем не деловой, цифры и документы его только смущают. Он в них не очень-то разбирается, а дело такое огромное. Не будь у меня лихорадки, я бы спокойно спал, а не метался по ночам, не мучился бы кошмарами. Если бы моя маленькая хозяюшка была со мной, она бы дала мне серьезный и добрый совет. Ведь правда, хозяюшка?»

Он часто звал Сару «маленькой хозяюшкой», потому что она бывала серьезна не по летам, – это была одна из их шуток.

Ко дню рождения Сары капитан Кру подготовил подарки. Заказал, кроме прочего, в Париже новую куклу с великолепными туалетами. Однако на письмо, в котором он спрашивал, хочет ли она куклу в подарок, Сара отвечала уклончиво.

«Я старею, – писала она. — И больше кукол у меня в жизни не будет. Это моя последняя кукла. Это чрезвычайно серьезно! Если б я сочиняла стихи, я бы написала стихотворение под названием «Последняя Кукла». Но сочинять стихи я не умею. Я пыталась – а потом сама же над ними смеялась. Они были ничуть не похожи на стихи Уоттса, Кольриджа или Шекспира. Никто никогда не сравнится для меня с Эмили, но я буду чтить Последнюю Куклу; и я уверена, что девочки ее полюбят. Они любят кукол, хотя некоторые старшие, кому скоро исполнится пятнадцать лет, делают вид, что уже выросли из кукол».

У капитана Кру страшно болела голова, когда он читал это письмо у себя в бунгало в Индии. Перед ним на столе грудой лежали бумаги и письма, приводившие его в отчаяние, и все же он от души расхохотался. Вот уже много недель он так не смеялся.

– Ах, она с каждым годом становится все забавнее! – вскричал он. – Бог даст, все устроится, и я отправлюсь в Англию повидаться с нею. Я все бы отдал, только бы обнять ее сейчас! Почувствовать, как ее ручонки обхватывают меня за шею! Все бы отдал!

День рождения Сары собирались праздновать пышно. Классную решили украсить зеленью – там и предполагалось устроить праздник. Коробки с подарками будут торжественно распакованы при всех, а в гостиной мисс Минчин накроют роскошный стол.

Когда наконец настал этот день, вся школа была в неописуемом волнении. Утро пролетело быстро – все занимались приготовлениями. В классной развешивали гирлянды остролиста; парты вынесли, а на скамейки, сдвинутые к стенам, надели красные чехлы.

Выйдя из спальной в то утро, Сара нашла на столе в гостиной небольшой, неловко завязанный пакет в оберточной бумаге. Она поняла, что это подарок, и угадала от кого. С теплым чувством развернула она бумагу. Внутри лежала квадратная подушечка для булавок из красной застиранной фланели. В подушечку были воткнуты булавки с черными головками – так, что образовались слова:

«С ДНЕМ РАЖДЕНЯ!»

–  Господи, – с нежностью вскричала Сара. – Как она постаралась! Мне до того приятно, что… что прямо сердце щемит!

Перевернув подушечку, Сара с изумлением увидела на пришпиленной к ней карточке аккуратную надпись:

«Мисс Амелия Минчин».

Сара повертела карточку в руках.

«Мисс Амелия?! – повторила она про себя. – Не может быть!»

В эту минуту она услышала, что дверь тихонько отворилась – в комнату заглянула Бекки.

Лицо ее так и сияло радостной нежной улыбкой – она нерешительно подошла ближе и остановилась, теребя в волнении пальцы.

– Вам нравится, мисс Сара? – спросила она. – Нравится?

– Нравится?! – вскричала Сара. – Бекки, милая, неужели ты сама это сделала?

Бекки радостно всхлипнула, на глазах у нее выступили слезы восторга.

– Это всего-то фланель, мисс, и то не новая, только мне хотелось вам что-то подарить, вот я ночами и смастерила. Вы уж «вообразите», что подушечка шелковая, а булавки бриллиантовые. Я тоже старалась это «вообразить», когда ее шила.

И с сомнением прибавила:

– А карточка, мисс… Ничего, что я ее из корзины для мусора вынула? Мисс Амелия ее выбросила. Своей-то карточки у меня нет, а подарок не подарок, если к нему карточку не пришпилишь, я знаю – вот я и пришпилила мисс Амелию.

Сара бросилась к ней и обняла. В горле у нее стоял комок – почему, она и сама не знала.

– Ах, Бекки! – вскричала она с каким-то странным смехом. – Ты просто прелесть, Бекки! Я так тебя люблю! Да-да, люблю!

– О мисс, – взволнованно прошептала Бекки. – Спасибо, мисс, большое спасибо! Только подарок того не стоит. Фланель-то… не новая.