Сердце для невидимки - Лубенец Светлана. Страница 16
– Ну что, нравится? – заулыбалась Дана.
– Замечательное платье! Неужели ты готова променять его на мой ярмарочный наряд?
– Готова.
– Зачем? Оно же в сто раз хуже.
– Мне так не кажется. Твое платье отличается от всех остальных, и это уже является его плюсом.
– Но ты ведь не поэтому хочешь его надеть?
– Не поэтому, – согласилась Дана. – Видишь ли, я просто уверена, что парни уже почти все знают.
– То есть?
– Светка Петрова уж точно рассказала своему Яковлеву, кто в каком платье, чтобы он нечаянно за другую не проголосовал. Еще один человек точно знает, кто в чем… Да и твой Агеев наверняка тоже в курсе. Скажешь, нет?
Инна покраснела и виноватым тоном стала объяснять:
– Мы не специально… Так получилось… нечаянно… Он обещал, что никому не скажет.
– Даже если и не скажет, свой голос все равно отдаст тебе.
– Ничего он не отдаст, – мрачно пробурчала Инна. – Мы с ним поссорились. Навсегда.
– В этом случае он не проголосует за тебя: не потому, что ты ему не понравилась, а из принципа. В общем, справедливого судейства ждать не приходится.
– Все равно не понимаю, зачем нам надо меняться платьями.
– А мы таким образом спутаем им все карты. Мое новое платье не видел никто, кроме тебя, поэтому, как только оно появится, все сразу решат, что под ним скрывается Видана Язневич. А в нем будет не Дана… Кроме того, проверим еще одну версию…
– Какую версию? Чью?
– Логиновой твоей! Не она ли на первом собрании, посвященном конкурсу, громче всех кричала, что все парни проголосуют за меня?
– Мы все так думали…
– Вот и проверим, сколько голосов получит алое платье, в котором просто обязана быть Дана Язневич. Честно говоря, я весь город объездила, чтобы найти такой выигрышный материал, чтобы в глаза бросался. И папочка мой тут абсолютно ни при чем, как ты, наверное, подумала.
– Ничего я не думала. Ты лучше скажи, неужели такую красоту сама сшила?
– С тетушкой. Я же тебе говорила. Но думаю, что в этом ничего плохого нет. Вам всем трудовичка помогала, да и мамы дома тоже в стороне не оставались.
– Дана, у меня такое платье, что к нему даже парик не наденешь, о котором мы все договаривались. Придется повязывать платок. И маска у меня матрешечная! Неужели ты согласна?
– Я же уже все сказала. Что зря спрашивать? Вот смотри: у меня тут малиновый парик и маска… – И Дана достала из пакета маску на все лицо в виде розовой бабочки.
– Ну хорошо, – согласилась Инна, тем более что ей очень нравился наряд Даны. – А как быть с остальным? С хобби, например? Я принесла свои рисунки, а все знают, что я рисую.
– Тоже поменяемся! Или нет… не будем. Так мы еще больше всех запутаем! Я все предусмотрела. Вот мое хобби. Оно очень похоже на твое. – Дана развернула еще один пакет, по размерам и форме похожий на большую книгу. Но это была не книга, а картина в тонкой коричневой раме. Посмотрев на нее, Инна еще раз ахнула от восхищения. На ней был изображен нежный розовый цветок, похожий на хризантему.
– Это же не краски, – разглядывала его Инна. – Я не пойму, чем… из чего…
– Из цветочных лепестков. В основном – от наших дачных роз. Их мама разводит.
– Как красиво! Где ты научилась? – продолжала удивляться Инна. – А меня можешь научить?
– Все потом! Давай решим основной вопрос, а то скоро уже перемена кончится. Ты согласна?
– Согласна. Только есть еще один тяжелый момент.
– Какой?
– Я не репетировала с девчонками «Море зовет». И ты, по-моему, тоже. Как же мы будем танцевать?
– Ну… ты ведь как-то собиралась это делать.
– Честно говоря, я на этом конкурсе ни на что особенно не рассчитывала. Думала: буду просто повторять за всеми. А слова уже сами наизусть выучились.
– Вот и отлично! Предлагаю выступать последними.
– Почему?
– Потому, что все остальные вместе репетировали и будут делать одинаковые движения. Я видела, как они в коридоре тренировались. А мы с тобой без репетиций все равно что-нибудь сделаем невпопад. Пусть зрители думают, что так и задумано. Специально, для разнообразия. – Дана прислушалась: – По-моему, звонок! На, заворачивай мою картину, а я пока платье сложу.
– Интересно, что это вы тут делаете? – Дверь каморки распахнула уборщица баба Галя с тряпкой в одной руке и со шваброй – в другой.
– У нас тут, бабулечка Галюлечка, тайный разговор был, – проворковала Дана. – Про любовь!
– Ой, девки! У вас только одно на уме… А ну, марш в класс! Звонок уже отзвенел, заговорщицы.
– Данка, – на бегу поинтересовалась Инна, – а как мы платьями поменяемся? Не представляю! Мое – в лаборантской, твое – в сумке. А если будем у девчонок на виду переодеваться, то вся затея может провалиться.
– Не волнуйся! Главное, не привлекать к себе внимания. Вот увидишь, все заняты будут только собственными персонами. Я все беру на себя, а ты уж меня слушайся, ладно?
– Ладно, – с готовностью согласилась Инна, которой предложение Даны уже очень нравилось. – Внесем в мероприятие интригу!
Пятым уроком, который в эту субботу стал последним, был урок биологии. Поскольку преподавала ее классный руководитель 8 «Б», то биологии, разумеется, тоже не было. Ольга Ивановна отпустила девочек переодеваться, а мальчикам велела приготовить кабинет к дискотеке, которая должна последовать за «Жемчужиной».
Попав в лаборантскую, к своим платьям, девочки, как и предполагала Дана, мгновенно выключились из окружающей действительности и первым делом принялись за макияж, потому что после снятия масок надо продолжать соответствовать выбранному образу. Инна видела, как Лида сосредоточенно накладывает себе на веки голубые тени, а рядом наготове уже лежит синяя французская удлиняющая тушь для ресниц. Рядом с Лидой выкладывала на стол из сумки прозрачные коробочки и разнообразные тюбики Антонина Мамаева. Инна ревниво отметила, что все тона косметики вполне соответствуют по гамме ее золотистому платью.
Какой кошмар! А ведь Инна-то вообще забыла взять косметику! Она так спешно собиралась в школу и так плохо чувствовала себя с утра после полубессонной ночи, что даже не вспомнила о ней. Может, у Данки есть что-то подходящее к алому наряду? Инна сняла с вешалки свое платье и осторожно выскользнула из лаборантской. Никто ее исчезновения не заметил.
– Ну, и где мы будем переодеваться? – шепнула она поджидавшей ее Дане.
– В туалете. Выбора у нас нет. А поскольку кабинка там всего одна, придется помучиться. Пошли!
Кабинка туалета, конечно, не была приспособлена для таких широкомасштабных действий, как подготовка к конкурсу красоты, и девочки действительно изрядно помучились. Но мучения, они были уверены, того стоили. Они по очереди не только переоделись, но даже умудрились в антисанитарных условиях сделать друг другу макияж с помощью знаменитой Данкиной косметики. Несколько раз в кабинку стучалась баба Галя, угрожающе гремела ведром и обещала через десять минут вскрыть дверь с помощью учителя труда и медсестры Екатерины Петровны.
– Вот уж она проверит, чего ты там выделываешь и что у тебя с животом! – возмущалась она, обращаясь к неизвестной девчонке, ни с того ни с сего запершейся столь надолго в кабинке да еще к тому же не подававшей голоса в ответ на ее призывы. – Парочку укольчиков поставит, в следующий раз не станешь три часа сидеть в туалете. Слышишь? Да ты там не померла часом? – Баба Галя еще раз энергично постучала в дверь и заключила: – Ну все! Иду за трудовиком!
Как только ведерный грохот и причитания бабы Гали затихли в коридоре, девочки выскочили из кабинки, оглядели друг друга и бросились к зеркалу. Оно отражало их только до пояса, но и этого было достаточно, чтобы понять: все получилось, как надо.
– Класс! – обрадовалась Дана. – Никто не поймет, где я, где ты. Роста мы почти одинакового, телосложением тоже не слишком отличаемся. Ну-ка повернись! – потребовала она. – А тебе очень идет мое платье. Прямо как принцесса! Жаль, только волосы коротковаты. Но ничего – на то и парик!