Школа выживания - Паттерсон Джеймс. Страница 15

В ту ночь я лежала без сна в «своей» постели, глядя, как лунный свет отбрасывает тени на «мои» стены, когда «моя» дверь тихонько отворилась.

— Макс, — шепот Ангела едва уловим в тишине. — Макс, мне не спится. Можно, я пойду полетаю?

Я посмотрела на часы. Уже полночь. В доме мертвая тишина. Только чьи-то мягкие шаги почти беззвучно шлепают по коридору.

В дверь просовывается голова Газмана:

— Макс, мне не спится.

— Ладно. Так и быть. Бегите одевайтесь. А то мы и впрямь забудем, что значит ночное небо.

Дело кончилось тем, что вся наша шестерка — а точнее, включая Тотала, семерка — отправилась на ночную прогулку.

— Мне очень нравится с вами летать, — говорит он, запрыгивая на руки к Игги. — Только смотрите, не уроните меня.

И мы полетели.

Как это было здорово! Ни огней! Ни самолетов! И кажется, никаких ирейзеров.

Воздух прохладный, градусов 15, прозрачный, как будто чистый кислород льется в легкие.

Выписываем огромные круги, поймав потоки ветра, катаемся на воздушной волне, парим как в невесомости. В такие вот минуты я чувствую себя спокойной и почти нормальной. Как будто я часть большого мира, как будто я живу с этим миром в неразрывном единстве.

Ты и есть часть этого мира, Макс. Ты часть всего, и все — часть тебя, — говорит мой Голос. — Все, и хорошее, и плохое, должно существовать в единстве. И чем больше ты этому сопротивляешься, тем труднее и больнее тебе приходится. Отдайся потоку жизни, такой, как она есть. И ты обретешь величайшую гармонию.

Опять завел свою волынку. Ни к селу ни к городу мне твои проповеди.

Не сопротивляйся потоку жизни. Слейся с ним, Макс.

Поскольку я не имею ни малейшего понятия, о чем это он талдычит, я решаю отдаться потоку ветра и здесь и сейчас полетать вволю.

И тут Надж отчаянно кричит:

— Смотрите, летучие мыши!

Она едва показала, куда смотреть, и я сразу увидела их. Сотни, нет, тысячи трепещущих крыльями летучих мышей. Странные маленькие силуэты на фоне лилового ночного неба. У нас новая компания. С ястребами мы уже летали, а с летучими мышами еще не приходилось.

— Вы знаете, они млекопитающие. Они больше похожи на нас, чем на птиц. Хотя мы насекомыми не питаемся.

— У меня уши болят, — жалуется Тотал.

— Это их звукоулавливатели, — объясняет ему Игги. — А теперь помолчи, дай мне сосредоточиться.

Тотал вздохнул и притих. Надж, Ангел и я, соединив наши правые крылья, пошли кружить колесом, но Газзи разбил наш хоровод, хлопнув Надж по спине.

— Ты вода! — крикнул он и бросился от нее наутек.

Высоко в небе Клык практикует маневры и приемчики, перенятые когда-то у ястребов — круто уходит вниз, ныряет, а потом, выровнявшись, парит, застыв в воздухе без единого движения. Он так высоко, что в темноте его почти не видно, разве что когда он вдруг черным силуэтом мелькнет на фоне луны.

Вдруг, ни с того ни с сего, меня бросает в жар. Лицо горит огнем, дыханье участилось, а сердце колотится со скоростью света — все хорошо знакомые мне признаки моего «объирейзерования». Нервно ощупываю лицо обеими руками. Не дай бог, мои увидят меня с этой кошмарной рожей.

И в следующий момент — я даже не понимаю, как это случилось, — я обнаруживаю, что ракетой разрезаю небо. Встречный ветер режет глаза и полощет за спиной волосы. Несусь в высоту с головокружительной скоростью, но, как ни странно, мне даже не надо махать крыльями. «Господи, что же это происходит?» — едва успеваю подумать, видя, как внизу стремительно уменьшаются Аннин дом, сад и лес; и все, что осталось там, на земле, теряет ясные очертания.

Обычно и я, и вся наша стая с легкостью делаем в воздухе миль восемьдесят в час. Можем сделать рывок, развив скорость до ста двадцати. Сто восемьдесят, если в свободное падение нырнуть с высоты головой вниз.

А сейчас я без малейшего усилия лечу вверх, много-много быстрее этих ста восьмидесяти миль. Невероятно!

В безумной, необузданной радости хохочу как сумасшедшая, но смеха своего не слышу — звук его мгновенно уносится куда-то назад в темноту. В конце концов, прихожу в себя и чувствую, что замедляюсь.

Удивительно, я даже не запыхалась. Со счастливой улыбкой поворачиваю назад к дому. По моим расчетам всего за минуту я покрыла больше… тридцати миль.

Стая моя как кружила, так и кружит там, где я от них оторвалась. Я вижу их немного раньше, чем они снова меня заметили. Останавливаюсь и зависаю в воздухе рядом с ними. Все пять пар глаз впиваются в меня с немым вопросом. А если вместе с Тоталом, то шесть.

Газман первым снова обрел дар речи и удивленно выдохнул:

— Когда это в тебя ракетный двигатель вставить успели?

А у Тотала свой интерес:

— В следующий раз возьми меня прокатиться. Я хочу с тобой так быстро летать. — Он елозит на руках у Игги и норовит перепрыгнуть ко мне.

Смеясь, протягиваю к нему руки. Длинный прыжок — и он уже пристроился у меня за пазухой, от восторга лизнув на ходу меня в шею. Это уже лишнее, но ничего, на сей раз прощается.

— Макс, что это было? — завороженно спрашивает Ангел и смотрит на меня широко раскрытыми от удивления глазами.

— Мне кажется, — я не могу сдержать широченной улыбки, — у меня только что открылся новый талант.

Свинство! — хрясь! Гады — хрясь! Макс — хрясь! хрясь! — лютует Ари.

Значит, эта чертова Макс теперь еще и со скоростью света летать может! Ощерившись, Ари снова прыгнул вперед и снова с размаху опустил на спину своего противника палку, длиной в человеческий рост и толщиной в руку здорового мужика. Раздался глухой стук, ирейзер упал на мат и, тихонько подвывая, так и остался лежать, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой.

— Следующий! К бою! — рычит Ари.

На площадку выходит новый член команды. Морда его оволчьивается, палка наготове. Войдя в круг, спружинивает в коленях и занимает боевую позицию.

Широкими размахами палки Ари идет в атаку. Мышцы напряжены и от ярости, и от тяжести его орудия.

Он засек Макс, летящую со скоростью двести миль в час. Он видел восторг на ее лице, видел ее развевающиеся на лету волосы. Они светились вокруг ее головы, точно нимб.

Джеб подкидывает стае все новые и новые таланты. А что он дал ему, Ари? Тяжелые, уродливые, противоестественные крылья, которые к тому же причиняют ему ужасную боль. Он-то думал, что сможет летать, как они. Но его «пришивные» крылья, вставленные в тело ирейзера хирургическим путем, даже сравнить нельзя с легкими, воздушными и волшебными крыльями человеко-птиц. Гнев душит Ари, жжет его внутренности, и с диким ревом он обрушивает палку на голову своего противника.

Вот так, именно так он расправится с Макс. Ей четырнадцать лет, а ему только семь. Зато он в три раза ее больше. У него стальные мускулы и острые клыки волка. И характер у него тоже волчий.

Джеб сказал, что это необходимо. Джеб сказал, что ему надо верить. Ну и смотри, до чего это доверие довело? До пытки этими страшенными крыльями! А Макс потешается над ним, это уж точно. Ну ничего, подожди. Скоро ее песенка будет спета. Дни ее сочтены.

Скоро это он станет золотым мальчиком, а Макс и вся ее компания превратятся в отдаленное воспоминание о неудачном лабораторном эксперименте.

Все уже решено и подписано. Там, наверху.

И даже печать поставили.

— На ринг! Кто там у него следующая жертва?!

Первые два адреса у нас не сработали. Но ни к какой другой теории, кроме придуманной Клыком расшифровки кода с помощью координат карты Вашингтона, мы не пришли. Более того, в доме по второму адресу мы нашли фотографию маленького Газмана. Я, по крайней мере, практически уверена, что это он на той старой фотке. Так, может, мы все-таки стоим на правильном пути?

Так или иначе, но нам надо проверить еще два адреса. Обо мне никакой информации так и не обнаружилось. Стараюсь не принимать это близко к сердцу.