Полночь в музее - Кащеев Кирилл. Страница 24

– Где вы шляетесь, сколько еще я должен ждать?

Некоторое время из трубки слышалось неразборчивое бормотание. Видимо, собеседнику удалось немного смягчить гнев начальства, потому что уже менее раздраженным тоном Спец сказал:

– Хорошо, я все понял, только будьте любезны в будущем при каких-либо накладках сообщать мне сразу. Запомните, я не люблю неаккуратности. Очень сильно не люблю. Сперва вы слишком торопитесь со старухой, а теперь, когда промедление смерти подобно, у вас моторы, видите ли, барахлят, – голос его был преисполнен занудной угрозы. Если бы Вадьке кто сказал про подобный немыслимый гибрид, он бы не поверил, но вот сейчас слышал собственными ушами и изумлялся. Спец отчитывал подчиненных долго и тоскливо, словно уставший учитель, которому все на свете надоело, но при этом от него веяло такой зловещей силой, что занудность становилась просто страшной. Вадька почувствовал, как по его спине скользнул холодок.

Спец помолчал, выслушивая очередной поток извинений, затем уже совсем спокойно продолжил:

– Не стоит спорить со мной, многоуважаемый Виктор Григорьевич, я вас не виню, никто не мог знать, что там шныряют излишне любопытные детишки, хотя ваши методы мне кажутся несколько вульгарными… – в голосе Спеца появилось легкое раздражение. – Однако факт остается фактом, нужно как можно скорее убрать товар из страны. Да, документ готов. Пусть Григорий сейчас же за ним подъедет, я встречу его на ступеньках у входа. И отправляйтесь немедленно, вы должны быть на месте максимум через три дня. Запоздаете – вычту из вашей доли. Нет, ни завтра, ни в воскресенье меня не ищите, меня не будет. Да, уезжаю, хочу пару дней отдохнуть. Все, жду.

Спец повесил трубку, вытащил из ящика какие-то бумаги, долго шелестел ими, наконец поднялся, выключил свет и вышел. Слышно было, как он удаляется по коридору. Едва живые Вадька и Мурка, охая, выползли из-под стола.

– Ты поняла? – не подымаясь с четверенек, зашипел Вадька Мурке в ухо. – Это ведь он о Луше говорил! А любопытные детишки – мы с тобой. Интересно, кто такой Виктор Григорьевич? Я совсем недавно его имя слышал, но не могу вспомнить, от кого. Ладно, Остапчук может спать спокойно – к нему на виллу мы ломиться не станем. Вот он, Спец, как мы с самого начала думали, и он хочет вывезти Лушину коллекцию уже сегодня! И бумаги для таможни у него готовы! Так что я пока тут пошарю, а ты беги к нашим, пусть дождутся этого Григория и любой ценой отнимут у него документ. Слышишь, любой ценой!

Не задавая лишних вопросов, Мурка выскользнула за дверь. На всякий случай не включая фонарик, она прижалась спиной к стене и тихо, но быстро пробралась к выходу. Мурка осторожно выглянула во двор и, убедившись, что их врага нет поблизости, выбралась наружу. Прижавшись к решетке, она негромко окликнула Севу. Из темноты тут же материализовался встревоженный пацан. За его спиной маячили Катька и гусь. Отчаянным шепотом Мурка изложила друзьям ситуацию.

– Черт, как же я их задержу? – вскричал Сева и тут же испуганно зажал себе рот. – Я тебе не Рэмбо, бандитов штабелями укладывать, – уже тоже шепотом продолжил он.

– Давай мы их, как Карлсон, привидением напугаем, – влезла Катька.

– Иди ты со своим Карлсоном, – досадливо отмахнулся Сева и вдруг застыл, взгляд его остановился. – Карлсон, говоришь? Вот и не верь пословицам, а ведь устами младенца и вправду глаголет истина. Слышь, Мурка, Вадька рассказывал, когда вы в прошлый раз в музее были, там дедок фосфорной краской что-то малевал? Поищи, вполне возможно, он банку там же и бросил. Если найдешь, тащи сюда. И сними с окна гардину.

В Боевой Школе Мурку учили доверять товарищам и не тратить время на вопросы, поэтому она подчинилась, не раздумывая. Пробежав темными коридорами, она выскочила в холл и испуганно замерла. Громадная дубовая дверь была открыта, на ступенях спиной ко входу стоял Спец. Слабо мерцал огонек его сигареты. Успокоив дыхание, Мурка бесшумно прокралась у него за спиной к парадной лестнице. Нарисованные на трансформаторном щите череп и кости тускло светились в темноте. Банки с краской нигде не было видно. Мурка заглянула во все углы и думала уже возвращаться, когда заметила рядом с комнатушкой охранников еще одну узенькую дверцу, запертую снаружи на засов. Мурка распахнула ее и, прикрывая фонарик рукой, посветила внутрь. В крохотной каморке стройными рядами стояли метлы, щетки и ведра. Здесь же обнаружилась и вожделенная банка. Прихватив на всякий случай еще и кисть, девчонка побежала обратно.

Перед закрывавшей коридорное окно гардиной она остановилась. Легкий тюль шевелился на сквозняке. Махнув на все рукой (семь бед, один ответ!), Мурка вскочила на подоконник, отцепила гардину и поволокла ее во дворик.

– Классно мы культуру защищаем, – пробурчала она, передавая свою добычу Севе. – У музея и так средств нет, а мы у них еще и занавеску сперли.

– Ничего, зато если нам все удастся, у них появятся новые экспонаты.

– Зачем тебе гардина? – спросила Мурка.

– Устрою им помесь Карлсона с собачкой Баскервилей, – зловеще улыбнулся Сева и скрылся во мраке.

Так и не узнав ничего конкретного, Мурка помчалась обратно в подвал. В кабинете Спеца была распахнута дверь и горел свет. Вадька склонился над разбросанными по столу официальными бланками, уже знакомым журналом, еще какими-то бумагами. Мурка собиралась устроить парню нагоняй за неосторожность, но его сияющий взгляд заставил ее остановиться.

– Я все нашел! Видишь, вот бланки для заключений экспертизы, они все до единого номерные: например, 54-й, потом 55-й и так далее. Когда отметка о проведенной экспертизе делается в журнале, обязательно записывают номер бланка. Теперь смотри сюда. Журнал очень старый, записи в нем велись еще задолго до того как Спец стал проворачивать свои делишки. Вот отметки шести-пятилетней давности, и всюду номера бланков идут по порядку. Теперь берем те, что внесены после того, как Спец стал начальником отдела. Сперва все гладко, запись за записью, номер за номером. Два с половиной года назад появляется первый пробел: номера двух бланков отсутствуют. Дальше такая же петрушка каждые три месяца, – Вадька торжествующе пристукнул кулаком по столу. – Великолепная косвенная улика, с этим уже можно и к ментам идти. Посмотрим, как Спец сумеет объяснить, куда делись недостающие бланки, особенно если сопоставить время появление пробелов и время, когда его грузовички катили через таможню.

– Так забираем? – Мурка подставила сумку.

Вадька удивленно воззрился на нее:

– С ума сошла? Если мы возьмем тетрадь и бланки из сейфа, они тут же перестанут быть уликой, Спец сможет сказать, что они подделаны. Все должно остаться здесь, чтобы менты доказательства прямо из кабинета преступника извлекли.

– Так какого лешего мы музей взламывали? Чтобы ты мог журнальчик полистать? – озлилась девчонка.

– А вдруг бы мы ошиблись в наших подозрениях? Следовало проверить, – видя ее разгневанную физиономию, Вадька поспешил добавить: – Ты не боись, мы к майору с одними разговорами не пойдем. У Спеца ксерокс есть.

– Совсем одурел! Ксерить он тут будет! Спец сейчас вернется и самих нас так отксерит!

– Мы тут с тобой скандалим – только время теряем, – невозмутимо ответил Вадька. – Иди подежурь у двери, я быстро.

Бормоча под нос ругательства, Мурка поднялась по лестнице и уселась на пороге. Вскоре из глубины подвала донеслось равномерное гудение копировального аппарата, потом оно стихло. Прошли бесконечные пять минут, когда на лестнице послышался топот и появился Вадька, волочивший сумку с их оборудованием.

– Я все сложил как было и закрыл, – бросил он на бегу. Они захлопнули дверь и выскочили во дворик. Вадька подбежал к забору и остановился. От одной мысли, что сейчас придется снова лезть на трижды проклятую ограду, его начало тошнить.

– Ладно, – сжалилась над ним Мурка, – возвращаемся в здание, через окно вылезем.

Радостный Вадька как вихрь влетел в коридор. Мурка открыла окно и спустила вниз снаряжение. Потом Вадька соскользнул по канату. Мурка уходила последней. Собрав все веревки, она бросила их Вадьке, потом выбралась на узкий подоконник и просто спрыгнула. Сыщики едва успели подобрать свое оборудование, как вдруг через открытое окно послышался голос Спеца, возвращающегося после встречи с неизвестным Григорием: