Проект Омега - Паттерсон Джеймс. Страница 43

— Ходить! — флайбой показывает на толпу и угрожающе делает еще один шаг в нашу сторону.

Но нам не надо говорить дважды. Зачем лишний раз нарываться? Мы торопливо направляемся к стаду и сливаемся с пейзажем, понуро маршируя вместе с остальными.

Я не свожу глаз с Макс-2. В последнюю нашу встречу она очень старалась меня замочить. Но в итоге только чудом сама избежала смерти от моей руки. Готовлюсь к худшему, на случай, если она вдруг окажется злопамятной.

— Значит, вот так будет выглядеть тюрьма послере-эволюционного периода? — спрашивает Ангел и берет меня за руку. — С ошейниками и прочим.

Она потерла у себя на шее мерцающую зловещим зеленым светом удавку.

— Думаю, так, — я с трудом сдерживаю желание попытаться содрать с себя такой же ошейник. — Зуб даю, эти хреновины бьют током, чуть только кто драпануть дернется. К тому же в них еще, поди, и отслеживатели встроены.

Потому-то мы даже попытки удрать отсюда не сделали.

— Одного не пойму, — вступает Надж, — зачем им нужны будут тюрьмы, когда они половину населения, того… на тот свет отправят. Сами же говорят, люди перестанут делить, воровать и прочее… Я думала, люди грядущего будут чистые, светлые и беспорочные. Зачем тогда совершенным людям тюряга? Совершенные-то никаких преступлений совершать не будут. Разве не так?

— Так-так. Вот тебе, пожалуйста, одиннадцатилетняя пигалица в три секунды порушила десятилетия логических построений этих психопатов. Вот тебе и современная социология. [19]

Вернемся, однако, к естественнонаучным достижениям. Я вот-вот нос к носу столкнусь с одной из последних побед генетики. Или последних ее бед. Зависит от того, с какой точки зрения на это дело глянуть.

— Макс!

Резко оборачиваюсь на чересчур знакомый голос. И вот она, я. Хорошенькая — до невозможности. Глаза карие, моська слегка веснушками присыпана, одета, конечно, не ах, ну да Бог с ним. И, само собой, проблема гордыни на лице написана. Передо мной — Макс-2.

98

Я тут же откликаюсь:

— Боже, с тобой разговаривать все равно что с зеркалом.

— Ага, разница только в одном: я недавно была в душе.

— Touche. Не могу с тобой не согласиться. Что, какие новости?

— Что ты тут делаешь?

— Не видишь, домашними булочками торгую. В пользу скаутов. Хочешь попробовать?

Макс-2 пристраивается шагать рядом с нами. Мы все вместе слились с серой массой, уныло кружащей по здоровенному пустынному двору. Держусь здорово настороже на случай, если ей взбредет в голову на меня напасть.

— Бее, — блеет Надж, — бее-е-е.

Я смеюсь, а Макс-2 выпятилась на меня в недоумении:

— Как ты можешь здесь смеяться?

Она сердито обводит рукой каменные стены, сторожевые вышки и вооруженных флайбоев, стоящих по сторонам, как заводные куклы с дистанционным управлением.

— Как-как? Она блеет, как овца, — смешно, — я потрепала Надж по голове, — особенно потому, что у нее такие вот овечьи космы. Буду отныне звать ее овечкой.

Надж усмехается, а Макс-2 только злится еще больше:

— Ты что, не понимаешь, что происходит? Не видишь что ли, где мы?

— Вижу. Кошмарный замок в Германии. Бандитское гнездо ИТАКСА. Как тебе мои заключения?

Макс-2 оглянулась убедиться, что нас никто не подслушивает. Чего она суетится? Плечом к плечу с нами шагает человек двести. Кто-нибудь да обязательно наш разговор слышит.

— Тут последняя остановка, — выдыхает она прямо мне в ухо. — Посмотри, мы все здесь смертники. Они пытались из нас армию сделать, а потом изобрели флайбоев. Вот мы и оказались не нужны. Каждый день сотня-другая отсюда исчезает.

Я придирчиво ее изучаю:

— Скажи-ка ты мне на милость, я что, упустила что-то? Последний раз ты здорово старалась меня кокнуть. С каких это пор ты в друзья ко мне записалась да меня просвещаешь безостановочно?

— Если ты против них, мы по одну сторону баррикад, — твердо говорит Макс-2.

Она, конечно, может врать мне с три короба. И, наверное, даже имеет смысл предполагать, что так оно и есть. Но слова ее как-то больше смахивают на правду.

— А ты здесь давно?

Она отвернулась:

— С Флориды. Они… они страшно разозлились, что ты тогда меня одолела. Их план был такой, чтобы я тебя прикончила. Они даже мысли не допускали, что я тебе проиграю. И вдобавок еще ты меня убивать отказалась. Это был просто тихий ужас.

Чувствую, как во мне поднимается новая волна раздражения:

— Постараюсь в следующий раз порешить тебя насмерть и тем спасти от унижения.

Она грустно на меня смотрит. Мне от этого просто жутко. Точно перед зеркалом стоишь. Я даже чувствую, что мое лицо невольно повторяет ее выражение и складывается в ту же тоскливую мину.

— Следующего раза не будет. Я же тебе говорю, что это край. Они собрали нас здесь, чтобы убить.

— Да слышала я уже. Сказала бы что-нибудь новенькое.

— Ты не понимаешь, — она все сильнее и сильнее выходит из себя. — Каждый день исчезает все больше и больше народу. Я когда здесь оказалась, нас были тысячи. На этом дворе яблоку упасть было негде. Пошевелиться было невозможно. Нас посменно выводили. А теперь это все, кто остались.

— Мммм…

— Значит, наша очередь… — она озирается, мысленно подсчитывая число шаркающих по двору мутантов, — …не позже, чем завтра.

Согласна. Ничего обнадеживающего в ее подсчетах нет. Я-то думала, у нас есть еще пара дней, чтоб собраться с мыслями. Но если Макс-2 не врет, надо здорово торопиться. А если врет, у меня все равно торчать здесь нет никакого желания.

Мы продолжаем выписывать круг за кругом. Теперь к Надж присоединился Тотал, и оба время от времени блеют. Я полностью ушла в себя, пытаясь хоть что-то придумать, хоть какой-нибудь захудалый планчик сообразить. Внезапно в меня врезался малышка-мутант. Всего на долю секунды. И тут же исчез.

Но что-то осталось у меня в руке.

Кусок бумаги.

Очень-очень осторожно разворачиваю его и опускаю глаза. Это записка. В ней написано: «Клык на пути сюда. Вместе с остальными. Говорит, надеется, что это не шутка».

Я даже не знала, что была вся узлом скручена. Но тут этот узел вдруг ослаб. Господи! Клык скоро прилетит. Я бы этому не поверила, если бы не приписка про шутку. Такое никому не придумать. Только Клык на такую приписку способен.

Он скоро будет здесь. С Игги и Газзи. Мы скоро снова будем все вместе.

— Макс, что случилось? — Надж озабоченно на меня смотрит. — Ты почему плачешь?

Дотрагиваюсь до своей щеки. Мокрая. Я, действительно, реву, и слезы ручьем катятся у меня по лицу. Вытираю их рукавом и всхлипываю. От счастья я совершенно лишилась дара речи.

— Клык летит на помощь, — говорю, наконец, проглотив слезы. — Он скоро будет здесь.

99

Мы бродили по Двору Отчаяния еще с полчаса. Мой мозг с бешеной скоростью прокручивает мысли и планы. Теперь, когда я знаю, что Клык скоро будет здесь, энергии и надежды у меня прибавилось. Когда и как, интересно знать, они улетели из Америки? А что, если записка фальшивая, что если это еще один «тест» моей злобной мамаши? Такой тест мне не пережить.

Но, с другой стороны, прекрасный обман все-таки лучше мрачной и беспросветной реальности.

А пока я крошечными шагами двигаюсь за вяло бредущим передо мной маленьким мутантом, рука Ангела в моей руке, бок семенящего рядом Тотала то и дело трется о мою ногу.

Попривыкнув к перемене декораций, начинаю внимательнее прислушиваться и приглядываться к происходящему вокруг. Мне казалось, мутанты молчат, но теперь начинаю разбирать обрывки слов, фраз, коротких разговоров, едва слышных за хрустом тяжелых сапог по щебенке двора.

Похлопав Надж по руке, я мотнула головой на толпу. Ангел тоже поняла, о чем я, и обе они навострили глаза и уши.

В воздухе носится слабое бормотание сотен отчаявшихся: мы здесь как в тюрьме… несправедливо, нас обманули… столько уже исчезли… я не хочу на тот свет, что делать?.. их так много, они страшные… это тюряга, за что?.. это концлагерь, мы смертники… бесчестно, я ничего дурного не делал — только существовал…