Похищение - Ласки Кэтрин. Страница 21

— Просто хотелось испытать это чувство, — разумеется, хитрый Сорен прекрасно понимал, что номер 47-2 не станет спрашивать, о каком таком чувстве он толкует, поэтому решил продолжить свои рассуждения в надежде заставить сову вступить в разговор и проговориться: — Наверное, просто диву даешься, когда вдруг впервые отрываешься от земли, — при этом Сорен слегка приподнял крылья. — Мне кажется, я вот-вот поймаю крыльями воздушный поток.

— Ты прав, — моргнула номер 47-2. — Но это чувство пройдет, — крылья самой 47-2 были безжизненно прижаты к бокам. — Я помню, что когда-то испытывала то же самое. Не волнуйся, скоро это не будет тебя тяготить, — пробубнила она, глядя прямо перед собой пустыми, ничего не выражающими глазами.

«Тяготить? Разве полет может быть птице в тягость?» — хотелось спросить Сорену. Он видел, что Гильфи тоже внимательно прислушивается к их разговору. Предчувствие новой беды расползлось у него по кишкам к костям и крыльям.

Раньше они думали, что НПП, то есть Не Предназначенные для Полета совы работают только в Инкубаторе и Яйцехранилище. Неужели в Погаднике тоже есть такие?

— Да-да, — все так же бесстрастно продолжала номер 47-2, — это пройдет. Тебе не долго осталось ждать. Когда тебя избавят от нелепых позывов к полету, ты будешь счастлив…

— Как хорошо ты сказала — позывы к полету! — с трудом оставаясь спокойным, ответил Сорен. — Мне очень по душе эти позывы. Они так приятно щекочут крылышки.

— Нет, ты ошибаешься. Со временем это становится очень утомительным. Ты придешь в восторг, когда прилетят летучие мыши.

«Летучие мыши? При чем тут летучие мыши? Нужно немедленно узнать, что все это значит! Но кто им расскажет?»

— Я ни разу не видел здесь ни одной летучей мыши, — заявил Сорен, стараясь не выдать голосом своей тревоги.

— Ну конечно! Летучие мыши прилетают перед каждым новолунием. И освобождают нас от тяги к полету. Но боюсь, ты еще не готов к встрече с ними. Тебе придется подождать до следующего новолуния.

Сорену показалось, что голова у него сейчас лопнет от вопросов. К счастью, номер 47-2 продолжала:

— Я слышала, что они прилетят сегодня ночью. Я с нетерпением жду их. Летучие мыши очень хорошие. После этой процедуры мы всегда прекрасно спим.

И тут над долиной разнесся громкий крик Джатта и Джутта:

— Все номера с 40-го по 48-й во время третьего сонного марша обязаны собраться в отсеке номер три!

— Ура! Ура! — пронеслись по Сычарнику счастливые крики.

— Ура! Ура! — номер 47-2 пустилась в нелепый пляс.

Миновало два марша. Серебряный волосок луны утонул за горизонтом. Последний ее слабый отсвет растаял во мраке. Небо почернело. Долина погрузилась во тьму, и третий сонный марш казался совершенно бессмысленным занятием. К чему маршировать, если луна уже ушла? Однако сигнал все-таки прозвучал.

Сорен с Гильфи, не сговариваясь, побрели следом за номером 47-2 и остановились на пороге отсека номер три.

— Смотри! — прошептала Гильфи. — Ты только погляди, что они делают!

Вытаращив глаза, друзья смотрели, как сотни совят молча растягиваются на земле, раскинув крылья и подставив небу грудки.

— Никогда в жизни не видел, чтобы совы так усаживались. По-моему, это больно.

— Мне кажется, они не сидят, — так же тихо возразила Гильфи. — Это называется «лежать».

— Лежать? Но лежат только звери, а не птицы, и уж точно не совы! — Сорен помолчал и добавил: — Если, конечно, они не мертвые.

Но эти совы не были мертвыми.

— Слышишь? — вздрогнул Сорен.

Небо над Сычарником внезапно затрепетало. Послышался звук приближающихся крыльев — но это был не мягкий, почти бесшумный совиный полет, а резкое кожаное щелканье. Странная песня зазвучала над Сычарником. А затем…

Чернее ночной тьмы, словно темные пятна на бархате небес, десятки тысяч летучих мышей спикировали с высоты на распростертых совят, которые призывали их своей тоскливой, заунывной песней.

Сорен и Гильфи в немом изумлении смотрели, как крошечные вампиры спустились вниз. При помощи лап и единственного когтя на крыльях они ловко разгребли перья на груди лежащих совят и, порывшись несколько секунд, нашли нужное местечко. Потом, сверкнув острыми клыками, сделали едва заметные надрезы. Еще мгновение и над ранками замелькали узкие, изогнутые трубочкой язычки. Лежащие совята не двигались и лишь слабо вздыхали.

Сорен с Гильфи не могли оторвать глаз от этого жуткого зрелища. Номер 47-2 повернула голову в их сторону. Глаза у нее были полузакрыты, лицевой диск не выражал ничего, кроме блаженного умиротворения.

— Наверное, это ужасно больно… — еле слышно прошептал Сорен.

— Нет, это приятно, очень приятно. Тоска ушла. Ее больше нет… — голос номера 47-2 был едва различим во мраке ночи.

Сорен с Гильфи не знали, сколько продолжалось пиршество вампиров, но летучие мыши на глазах разбухали от крови. Они так объелись, что с трудом поднялись в воздух.

Луна исчезла. Серый рассвет начал просачиваться сквозь темноту, когда рукокрылые вампиры, сыто кружась, понеслись по блекнущему небосводу.

ГЛАВА XIX

Верить!

После этой кровавой ночи Сорен с Гильфи не могли думать ни о чем, кроме полета. Теперь им было ясно, почему ни один из питомцев Сант-Эголиуса не мог похвастаться гладкими блестящими перьями или густым пухом, который так украшает оперившихся совят. В нормальных условиях процесс оперения протекает без особых осложнений, но у обескровленных совят перья и пух делались слабыми и безжизненными. А вместе с перьями в них умирала тяга к полету, мечты о небе, ожидание великого счастья и жажда свободы.

Сорен и Гильфи ясно видели стоящую перед собой задачу: они должны научиться летать даже при отсутствии малейшей возможности для тренировок. В Сант-Эголиусе нельзя было ни прыгать, ни скакать, ни махать крыльями. Значит, нужно постоянно думать о небе. Нужно желудком чувствовать тягу к полету — только так можно полететь по-настоящему!

— Помнишь, что говорил мой отец? — в который раз напоминала Сорену Гильфи. — Можно тренироваться всю жизнь, но так и остаться на земле. Значит, дело не только в упражнениях. Мы должны верить в себя, и мы можем это сделать, потому что мы с тобой не лунатики!

— Лунатики мы или нет, а без перьев не полетишь, — резонно возражал Сорен. — А у меня еще не все маховые отросли, — вздыхал он.

— Отрастут, никуда не денутся! К следующему новолунию ты полностью оперишься.

— Угу. Как раз к новому визиту вампиров. Гильфи мрачно взглянула на Сорена.

— Вот почему мы должны научиться летать до следующего новолуния!

— Но я еще не готов! У меня еще не все перья выросли, — снова повторил Сорен.

— Почти все.

— Почти? Знаешь, Гильфи, почти не считается. Мне нужны все!

— Глупости! Важна вера! Вера, Сорен! — малютка-сычик произнесла это с таким жаром, что Сорен невольно попятился. — Ты умеешь чувствовать, Сорен. У тебя огромный, живой и очень чувствительный желудок. Если другие совы могут летать, значит, и ты сможешь!