Как затмить звезду? - Лаврова Дарья. Страница 20

Оказалось, за лето я много раз попадала в объектив его камеры. Арсений прислал мне эти фотографии. Я нравилась себе абсолютно на всех снимках. Жаль только, что совместных фото у нас почти не было. Может, две или три, да и те – нерезкие.

Нинка с Мариной все еще возились с плюшевым британцем и смотрели «Сплетницу», а я грустила. Через три дня Нинка переедет в другой район и пойдет в другую школу, а Маринка перейдет в колледж. Мы больше не будем видеться каждый день, и меня реже будут звать Гусеной.

– Куда мне повесить Эйфелеву башню? – спросила я.

– Приклей на окно, – ответила Маринка.

– Просыпаешься, а в окне – Париж! – захихикала Нинка.

– Привет, Эйфелева башня! Говорит Кенгуру.

– Привет, Кенгуру! Говорит Эйфелева башня.

– «Синяя птица» – лучший учебник французского, что ни говори. Мы обязаны поехать в Париж. Давайте через год? Следующим летом, на каникулах.

– Нужно будет загадать желание на Новый год.

– Да, тогда точно все сбудется.

– Еще бы!..

– Так куда башню-то вешать?!

– Тебе же сказали – на окно!

– Родители меня не поймут.

– Может, сюда? – предложил Арсений. – У тебя здесь пустая стена. Приклеим ее ближе к плинтусу, будто она прямо из пола растет. Хорошо будет.

Сделали так, как сказал Арсений. Сначала приклеили башню, потом два здания поменьше рядом. Мне хотелось прыгать от радости и восторга. Получилось красиво.

Глава 13

Несвободное падение

Каждый день, начиная с октября прошлого года, я съедаю по одному «сникерсу». Если у меня настроение какое-то особенно плохое, идет дождь или я плохо спала ночью, то могу съесть и два «сникерса». Это уже почти традиция – начинать каждое утро в гимназии у автомата с кофе и сластями, кидать в щель монетки, покупать шоколадку и съедать ее тут же, рядом с автоматом.

Это утро не было исключением. Нелли опаздывала, а мне нужно было успеть расправиться с шоколадным батончиком до ее прихода.

Рядом с автоматом сидела Катя. Я купила «сникерс» и села рядом с ней. В ее руках был тот же сундучок.

– Ты давно знакома с Нелли? – спросила Катя, откусывая кусок шоколадки.

– Мы познакомились в туалете, пару недель тому назад, – сказала я. – Она сама ко мне подошла. Попросила заплести ей косу. Такую же, как у меня. Я ей заплела. С тех пор заплетаю почти каждый день. А ты?

– То же самое, – улыбнулась Катя. – Только я не косы ей плету, а ногти крашу.

– Я слышала, была еще одна девочка, которая красила Нелли. Ты с ней не знакома?

– Да, я видела ее один раз, – ответила Катя. – Она была очень-очень худая, постоянно на диетах сидела. Мне кажется, она вообще ничего не ела. Я ни разу не видела ее в столовой. Говорят, у нее анорексия, и она теперь лечится. Зря она так, конечно. Никак не могу понять, зачем отказывать себе в сладком и в еде?

– Я тоже не понимаю, – согласилась я. – Я вот, например, съела «сникерс» – и сразу добрая стала.

– Вот и я тоже.

– Обо мне говорите? – Перед нами внезапно появилась Нелли в бирюзовых босоножках на огромных шпильках. – Чего сидишь, пойдем на урок! – И она быстро пошла к кабинету истории.

Я смотрела ей вслед и не могла понять, к кому она только что обратилась.

– Настя, я тебя жду! – крикнула она раздраженно. – Давай быстрее!

Мне уже не хотелось оставлять Катю одну. С ней было просто и уютно. Не нужно постоянно контролировать себя, бояться сказать лишнее и ждать подвоха. А вот Нелли… Нелли сегодня выглядела недовольной и нервной.

– Ты не выспалась? – спросила я ее.

– Отлично выспалась! – огрызнулась Нелли. – А ты чего треплешься с этой… косоглазой?

– Почему бы и нет? Она хорошая девчонка, – ответила я. – А вот ты опять кое о чем забываешь. Раз, два, три… Уже три, Нелли! Держи себя в руках.

Нелли слегка покраснела и тяжело вздохнула. Мне нравилось наблюдать, как она хочет наговорить мне гадостей и как отважно борется сама с собой.

– Если ты будешь общаться с такими, то ничему не научишься, – сказала Нелли, немного успокоившись. – Ты ведь знаешь свою цель. Вот и общаться нужно с теми людьми, к которым ты стремишься. Поняла, малыш?

Мне стало смешно.

– Чем тебе не нравится Катя? – спросила я. – Объясни. Мне непонятно.

– Просто не нравится, и все, – ответила Нелли. Теперь мне казалось, что она ревнует меня к Кате.

– Но ты же с ней общаешься! – прошептала я. – Зачем, если ты терпеть ее не можешь?

– Она делает мне маникюр! Ты забыла? Бесплатно и хорошо. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

– Нелли… – вздохнула я. – Как тебе не стыдно…

– Стыдно, когда видно, – ответила она. – А меня, кроме тебя, никто сейчас не видит.

Нелли зашла в класс, хлопнув дверью прямо перед моим носом.

– Четыре, – сказала я, зажмурившись.

Я запуталась. Не могу понять, где она настоящая, а где притворяется? Иногда я обожаю Нелли, но чаще почему-то ненавижу. А еще мне на миг стало страшно… Нелли перестала бояться меня – она опять мне хамит и даже не думает извиняться. Вдруг она узнала, как-то поняла, что я не представляю для нее опасности?

Мы не разговаривали весь день, хоть и сидели рядом на всех уроках. Все шесть уроков мне было не по себе. Не из-за Нелли. Легче мне стало только в четыре часа дня, когда я вышла на улицу.

У крыльца стояла Катя и говорила по телефону, она радостно улыбалась в трубку и звонко смеялась. К ней подошел друг Большого Брюнета и смущенно пихнул в ей руку пакет с пирожком.

Я хотела подойти к ней, поболтать, сделала два шага вниз по лестнице и потеряла контроль над своим телом. Тонкую ногу в кроссовке с полосками, преградившую мне путь, я заметила в тот момент, когда уже начала падать, зацепившись за нее. Пять ступенек вниз… Я заметила парня – невысокого, рыжего и круглого. Он был похож на большую свинью на двух тоненьких ножках. Он хохотал и смотрел, как я падаю.

Я лежала на животе под крыльцом гимназии и боялась открыть глаза. Во рту – соленый привкус. Кажется, я прокусила губу и сломала зуб, ударилась подбородком, коленкой и подвернула ногу. Я просто лежала, одна, и кто мне никто не подходил.

Где-то наверху еще ржал тот урод, поставивший мне подножку. По двору бегали дети из младших классов, звонили мобильники, ребята отвечали на звонки, на шоссе шумели автобусы, сигналили машины, а я все еще лежала и боялась подняться на ноги.

– Ты в порядке? – Чьи-то руки взяли меня за плечи и перевернули на спину. Я открыла глаза. Черные волосы почти до плеч. Их осторожно треплет ветер… Изображение то четкое, то нечеткое, то все кругом идет.

– В порядке, – прошептала я, пытаясь подняться на ноги. Получилось. Ничего не сломала.

– У тебя кровь, – сказал Большой Брюнет. – Тебе надо к врачу. Давай я тебя провожу.

– Ничего, не надо, я в порядке… – мой голос задрожал. Думала, что обойдется без слез, но сильно ошиблась. Я быстро пошла к выходу, закрыв глаза рукавом куртки. Мне никогда еще не было так зверски обидно и больно.

Хотелось убежать. Нет, хотелось вернуться, найти этого жирного урода и отпинать его ногами со всей злости, со всей дури. За что он так меня? Или это он не сам, а кто-то попросил его?

– Я все равно провожу тебя, – сказал Большой Брюнет, догнав меня у железных ворот гимназии. – Можешь не говорить со мной. Я просто пойду рядом.

– Зачем? – всхлипнула я. – Тебе нечем заняться? Или нравится смотреть на плачущих девушек?

– Хочу убедиться, что с тобой все в порядке, – ответил он. – А то мало ли что… Мне кажется, ты не просто так упала. Тебя толкнули.

– Поставили подножку. Я увидела ногу, но было уже поздно…

– Кому ты перешла дорогу?

– Какая разница…

– Я бы мог с ним поговорить, разобраться. Поставить на место. Девочек нельзя обижать. Тем более таких, как ты.

– Каких?

– Таких хороших, – ответил он.

– М-м… – промычала я. – Хорошей быть плохо… Никто даже не подошел, когда я упала.