Чудовище с улицы Розы - Веркин Эдуард. Страница 23

Короткое мгновение я лежал, разглядывая землю перед глазами. Я запомнил ее, эту землю. Прелые и зеленые травинки, песок, кусочки коры, муравьи тащат украденные где-то крупинки сахара, у каждого по слипшемуся кусочку за спиной, улитка на стебельке, мой сорвавшийся с шеи серебряный медальон в виде доллара... Затем меня легко приподняли с земли и перевернули на спину.

Надо мной стояла Римма. На ее руку была намотана длинная стальная удавка, такими отлавливают бродячих собак. Римма смотрела на меня и шевелила ноздрями. Глаза у нее изменились, зрачки превратились в две большие черные дыры, с черными же набухшими сосудами по белкам.

Римма поставила мне ногу на горло и придавила. С виду в девчонке было совсем немного весу, от силы килограммов тридцать пять. Мне же показалось, что на шею мне наступил по крайней мере слон. Но шея у меня была крепкая, с шеей мне повезло, она выдержала. К тому же мне удалось вильнуть вправо, и нога Риммы соскользнула. Я вывернулся и попытался вскочить. Римма молча прижала меня к земле.

Со стороны это, наверное, выглядело весьма комично – щуплая девчонка ногой вжимает в землю довольно крепкого парня. Но мне было не до смеха, удавка все глубже впивалась в горло. Все это происходило в полной тишине, я даже слышал, как, собирая обед, на кухне гремит посудой Селедка.

Перед глазами у меня поплыли серые круги, и на несколько мгновений я отключился.

Когда сознание вернулось, я обнаружил, что мои ноги болтаются в воздухе, а удавка впилась в горло еще сильнее. Я висел и медленно поворачивался по часовой стрелке. Римма перекинула конец проволоки через толстый яблоневый сук и подвесила меня на дереве.

Я захрипел и задергался. Это было больно. Попробовал позвать Бакса, но вспомнил, что Бакс ушел гулять. Я был один и захлебывался в слюне. Римма стояла рядом со мной и наблюдала. Ее лицо абсолютно ничего не выражало: ни ненависти, ни злорадства, оно было равнодушное и пустое. Как всегда. Только глаза горели черным огнем, да язык то и дело выскакивал из-за сомкнутых губ и тут же прятался обратно.

Теперь мне легко обо всем этом рассказывать. Сейчас мне тоже угрожает смерть, но я ее совсем не боюсь. Я сделал все, что должен был сделать, и я спокоен.

Тогда же мне было очень страшно. Даже не страшно, а как-то безнадежно. Мной овладело безразличие, я видел все происходящее как бы со стороны, будто это не я висел, задыхаясь, на проволоке, а совершенно другой человек. Я не надеялся, что меня кто-то спасет. Обидно было, что все кончилось так бессмысленно, что я так ничего и не успел...

Мысли мои стали сбиваться, я почувствовал, как расслабляются мышцы, как постепенно немеют конечности, как сердце, до этого бешено колотившееся, начинает останавливаться...

Римма обмотала удавку вокруг ствола, шагнула ко мне, обняла меня своими подвижными твердыми руками и повисла вместе со мной. Ее пальцы впились под ребра, проволока разрезала кожу на моей шее.

В голове моей что-то лопнуло, зеленая краска разлилась неудержимым морем, и я увидел.

Поля, богатые дичью, плыли перед моими глазами. Они были зеленые, коричневые, золотистые, небо голубое, а оранжевое солнце заливало все это нестерпимым светом. Мне захотелось ступить на эту яркую сочную зелень, и я уже сделал первый шаг...

В моей голове что-то лопнуло во второй раз, и я очнулся. Я лежал под яблоней. На шее моей болтался обрывок удавки. Каким-то чудом стальная проволока оборвалась, и я свалился на землю.

Рядом со мной стояла Римма. Я поднялся и попятился. Римма присела, вытянула вперед руки и собралась прыгнуть на меня. В голове колыхалась муть – это кровь прилила к мозгу, я плохо соображал, но понял, что единственный шанс спастись – бежать.

И я побежал. Я никогда так не бегал. Я несся, удирал, драпал со всех ног. Она почти не отставала, это было слышно по запаху. Оглядываться я почти не успевал, а когда мне удавалось это сделать, я видел, что Римма бежала не как человек. Она двигалась на четвереньках, редкими длинными скачками, как большая зубастая лягушка. Каждый такой скачок в несколько моих шагов. Ноги плохо меня слушались, и Римма меня постепенно настигала.

Спасло меня то, что до ворот я добежал первым. Я поднырнул под решетку, перекатился по асфальту и вскочил на ноги.

Римма повисла на воротах с другой стороны. Она держалась за прутья двумя руками, и пальцы ее шевелились, как белые черви. По подбородку у нее текла тоненькая коричневая струйка.

Преследовать меня по улице Римма не решилась.

Через полчаса я добрался до порта. Здесь в воздухе перетирался миллион разных запахов, возле причала были составлены разные контейнеры и ящики, и в их лабиринте Римма, даже если бы захотела, не смогла бы меня отыскать. Оставалось выбрать тихое местечко и передохнуть. Лучше всего для этого подходили ржавые морские контейнеры, сваленные на портовой окраине.

Глава XV

ПРЕДАТЕЛИ

Оказалось, что место было уже занято. Возле контейнеров грелись на солнце мальчишки. Не беспризорники, обычные ребята, скорее всего, живущие возле порта. Я их не знал, что, впрочем, неудивительно – я ведь не так долго жил в этом городе. Ребята лениво переговаривались, когда появился я, замолчали и уставились на меня.

Парни были далеко не хилыми и, судя по лицам, закаленными в уличных драках, со всеми я бы не справился. Предводитель компании взглянул на кирпично-рыжего мальчишку. Тот лениво поднялся и направился ко мне.

– Стоять, – спокойно приказал я.

Рыжий не остановился.

– Стоять, – повторил я. – У меня тяжелый характер.

Рыжий оглянулся. Предводитель сделал знак глазами.

– Тебе чего тут надо? – уже дружелюбнее спросил рыжий.

– Устал от домашней жизни, – сказал я. – Жвачки хотите?

Предводитель кивнул рыжему.

– Проходи. – Рыжий занял место рядом с вожаком.

Я угостил ребят жвачкой и уселся рядом с ними на прогретом солнцем песке. Все молчали и недоверчиво смотрели на меня, а потом рыжий спросил у старшего:

– А дальше что было?

– Дальше он ее убил, – ответил вожак. – Лопатой. И закопал прямо под окном. А на этом месте выросло по весне дерево. Странное какое-то. И однажды его нашли на этом дереве повесившимся. Вот.

– Так я и знал, – покачал головой рыжий. – Так всегда бывает...

– Вы часто тут собираетесь? – спросил я.

– Часто, – ответил мне предводитель. – Но сегодня мы собрались в последний раз. Здесь теперь нехорошо.

Предводитель поежился и принялся меня внимательно разглядывать.

– А с тобой что случилось? – Он кивнул на мою шею.

– Да так... С одной девчонкой в бадминтон играли, а я запнулся и шеей прямо на тросик упал. Чуть башку себе не оторвал.

– Бывает... – философски заметил предводитель. – Попробуй мочой промыть, говорят, помогает.

– Чьей мочой?

– Своей. – Компания расхохоталась.

Я не обиделся.

– У нас учитель по физике каждый день пьет мочу и всем советует. И здоров, как бык.

Они снова рассмеялись.

– Еще хорошо илом натираться, – посоветовал предводитель. – Или зарываться в...

– Ты когда-нибудь слыхал про черную собаку? – спросил я его.

Я спросил про черную собаку, и вся компания напряглась и как-то незаметно, мелкими шажками собралась вокруг вожака. Они отодвинулись от меня, будто я был заразной чумной тварью. Рыжий испуганно осмотрелся.

– Ты знаешь про черную собаку? – снова спросил я.

– Все знают, – ответил предводитель. – Все знают про черную собаку.

Он сделал паузу, посмотрел на своих приятелей, а затем продолжил:

– Иногда это овчарка. Иногда это дог. Иногда это даже ньюфаундленд. Но чаще всего это беспородная собака. Она полностью черная, без подпалин и коричневых пятен. В последнее время ее замечают то здесь, то там. Близко подойти к ней тоже нельзя – она исчезает. Так что ее видно лишь вдалеке и краем глаза. Она промелькнет и исчезнет. Когда появляется черная собака, это значит, что в этом месте будет беда. Большая беда. Многие умрут. Такая собака – это как предвестник несчастий и зла. Лучше ее не видеть.