Алиса в зазеркалье (Алиса - 2) - Кэрролл Льюис. Страница 30
11. Брандашмыг упоминается снова в главе 7, а также в "Охоте на Снарка" ("Напасть" 7, ст. 3,4,6).
12. Тенниел, иллюстрировавший эту строфу прекрасным рисунком, поначалу предполагал поставить его фронтисписом ко всей книге. Однако Кэрроллу этот рисунок показался слишком устрашающим, и он предпочел заменить его чем-то более спокойным. В 1871 г., прежде чем принять окончательное решение, он отпечатал типографским способом следующее письмо и разослал его тридцати матерям своих юных друзей:
"Посылаю Вам предполагаемый фронтиспис "Зазеркалья". Чудовище это, как полагают некоторые, слишком страшно и может испугать нервных детей, наделенных воображением, а книгу, во всяком случае, лучше начать каким-то более приятным рисунком.
Поэтому мне хотелось бы узнать мнение нескольких друзей, для каковой цели я и рассылаю отпечатанные фронтисписы. Мы можем принять любое из трех решений:
(1) Сохранить данный фронтиспис;
(2) Перенести этот фронтиспис в надлежащее место (там, где будет напечатана баллада, которую он должен иллюстрировать) и заменить его другим фронтисписом;
(3) Не публиковать его вовсе. [...]
Я буду признателен Вам за мнение (которое можно проверить, показав рисунок детям по Вашему выбору) относительно того, какое решение принять".
Судя по всему, большинство матерей выбрали второй вариант, ибо фронтисписом стал рисунок, изображающий Белого Рыцаря верхом на коне. [...]
Вопрос о том, не является ли и "Бармаглот" пародией, остается до сих пор открытым. Роджер Грин высказывал предположение ("The London Times Literary Supplement", March 1, 1957), что Кэрролл, возможно, имел в виду немецкую балладу "Пастух с Гор Великанов", в которой повествуется о том, как юный пастушок убил огромного Грифона. В 1846 г. кузина Кэрролла, Мэнелла Бьют Смедли, перевела эту балладу на английский язык и опубликовала в одном из лондонских журналов ("Sharpe's London Magazine", March 7 and 21, 1846). "Сходство почти неуловимо, - пишет Грин. - Оно не в словах, а в настроении и атмосфере; пародируется весь стиль и самая идея баллады".
13. Поначалу Кэрролл намеревался использовать здесь страстоцвет, однако, узнав, что он символизирует Страсти Христовы, а не людские, заменил страстоцвет на тигровую лилию. Весь этот эпизод пародирует говорящие цветы в поэме Теннисона "Мод" (ч.22).
14. Помимо трех старших сестер, которых так любил Кэрролл, в семействе Лидделл были еще две младшие, Роза и Вайолет (violet - фиалка). Они появляются в этой главе как Роза и Фиалка.
15. Сравни со следующей строфой из поэмы Теннисона "Мод":
Уронили цветы мои слезы, и ниже
Лепестки наклонили в бреду,
Не она ли идет, не ее ли увижу,
Жизнь мою и голубку в саду?
Роза алая вскрикнула: "Ближе, ближе!"
Плачет белая, прочит беду.
И прислушался шпорник: "Я слышу, слышу!"
И шепнула лилия: "Жду!"
16. В этих словах - явный намек на то, что "вперед" и "назад" в зеркале меняются местами. Идите к зеркалу - изображение двинется навстречу вам, т.е. в обратном направлении.
17. В статье "Алиса на сцене", которая цитировалась выше, Кэрролл писал:
"Черную Королеву я представлял себе также как фурию, но совсем иного рода; ее страсть должна быть холодной и сдержанной; сама же она - чопорной и строгой, впрочем, не вовсе лишенной приветливости; педантичная до чрезвычайности, это квинтэссенция всех гувернанток!"
Предполагают, что в образе Черной Королевы Кэрролл изобразил мисс Прикетт, гувернантку Лидделлов, которую дети прозвали "Колючкой" [Pricks сокращение от Prickett - по-английски "колючка"]. Одно время в Оксфорде ходили слухи о романтической привязанности Кэрролла к мисс Прикетт, вызванные его частыми визитами в дом Лидделла, однако скоро стало ясно, что интересовали его дети, а не гувернантка. [...]
18. Эддингтон в заключительной главе "Природы физического мира" приводит эти слова Черной Королевы в связи с тонким замечанием относительно того, что физики называют "проблемой нонсенса". Эддингтон утверждает, что хотя физику, возможно, бессмысленно утверждать, что существует какая-то иная реальность, помимо той, которая подвластна законам физики, все же это осмысленно, как толковый словарь, по сравнению с бессмыслицей предположения, что этой реальности вовсе не существует.
19. Столько было написано незабываемых строк, в которых жизнь сравнивалась с огромной шахматной партией, что из них можно было бы составить солидную антологию. Порой игроки - это сами люди, стремящиеся распоряжаться своими собратьями; словно шахматными фигурами на доске [...] Порой шахматную партию играют Бог и Сатана. Уильям Джеймс обыгрывает эту сцену в своем эссе "Дилемма детерминизма" (William James. The Dilemma of Determinism). Ему вторит Герберт Уэллс в прологе к своему прекрасному роману о воспитании "Неугасимый огонь" [...]
20. Алиса встречает Лили, дочь Белой Королевы, и одну из белых пешек, еще в предыдущей главе. Давая это имя белой пешке, Кэрролл, возможно, имел в виду Лили Макдоналд, старшую дочь Джорджа Макдоналда, который называл ее "своей белой лилией". Кэрролл в своих письмах, написанных, когда Лили исполнилось пятнадцать лет, подшучивал над ее внушительным возрастом. Возможно, фраза о том, что крошка Лили еще слишком мала для игры в шахматы, также шутка в том же роде.
С.Коллингвуд в своей биографии Кэрролла отмечает (р.427), что последний подарил одной из девочек, с которыми дружил, белого котенка по имени Лили ("Лили, кисочка! Котенок мой ненаглядный!" - говорит своей дочери Белая Королева еще в первой главе). Правда, это, возможно, произошло уже после того, как возникло "Зазеркалье".
21. Эта фраза, возможно, цитируется чаще, чем любая другая из сказок об Алисе. Особенно часто вспоминают ее в связи с быстро меняющейся политической ситуацией.
22. Взглянув на расположение шахмат на диаграмме, приводимой в предисловии автора, тотчас замечаешь, что Алиса (белая пешка) и Черная Королева стоят рядом на соседних клетках. Первый ход задачи: Королева уходит на h5. [...]
23. Шесть ручейков - это шесть горизонталей, отделяющих Алису от восьмой, куда она стремится попасть, чтобы стать Королевой. Всякий раз, как она пересекает поле, это отмечается в тексте звездочками.